Глава 1. Ко мне постучался кот
Не могу сказать, что я их не люблю, я имею в виду кошек. Мне нравится смотреть на них, на их грациозные движения и ловкость. Они, например, отталкиваясь задними лапами от земли, могут запрыгнуть на высокую ограду, которая в 10, а то и 20 раз превышает их рост. Люди такого не могут. И еще у них удивительные глаза, очень красивые. Эти глаза бывают разных цветов: от темно-оранжевого до ярко-зеленого. При различном освещении они могут менять цвет и яркость, а также величину и форму зрачков. Понятно, что «кошатником» я не являюсь и не понимаю тех людей, которые преисполнены неистовой любовью к кошкам. Ведь эти люди готовы пожертвовать всем ради своих питомцев. Среди всего этого – есть и время, которое является самым дорогим из того, что у нас есть. Это предисловие, а вот и сама история.
Мы живем с женой в Израиле в квартире на первом этаже с садиком. В этом садике довольно часто появляются различные виды животных, особенно птицы. Когда мы просыпаемся, слышим их чириканье и пение. Встречаются и другие животные. Моя первая встреча с котом произошла утром, когда я возился на кухне. Вдруг я услышал тихий стук в стеклянную дверь, отделяющую салон от садика. Подойдя к двери, я увидел кота, который легонько стучал своими когтями по стеклу. Как я узнал, что это кот, а не кошка? Для тех, кто не знает, их легко отличить по внешнему виду. Коты обычно гораздо крупнее кошек. У них большая голова и большой лоб. Отличаются они и своим поведением. Домашние кошки – домоседы, занимаются своими котятами, мяукают и требуют ласки. Хотят, чтобы их погладили, и, если им приятно, то мурлычут. Коты более самостоятельные и самолюбивые, они преисполнены самоуважения, любят странствовать и искать приключений. Итак, ко мне постучался кот. Я приоткрыл дверь, он захотел проникнуть в квартиру, но я тут же закрыл дверь. Я не настолько наивен, чтобы пропускать в квартиру всякую незнакомую тварь только из-за того, что ей этого хочется. Кот обиженно смотрел на меня через стекло и продолжал стучать лапкой по стеклу. Тогда я вышел на веранду, захлопнул за собой дверь и угрожающе махнул ногой, показывая коту, что он здесь нежелателен и может убираться. К моему удивлению, кот не убежал. Вначале он даже не сдвинулся с места, потом начал с достоинством медленно пятиться и при этом смотрел мне в глаза и шипел по кошачьи. Я сделал несколько шагов вперед и сказал ему «брысь», переходя на кошачий язык, который кот должен понимать. Не знаю, понял ли он меня, но он продолжал пятиться и шипеть. Этим он меня разозлил, я схватил совок для мусора, который оказался поблизости, и начал им угрожающе махать. В моем разгоряченном мозгу появилась мысль: я покажу тебе, кто тут хозяин и главный альфа-самец, а также кому принадлежат этот садик и эта квартира, кто брал на нее ипотеку и выплачивал ее 20 лет. Я был готов ко всему и даже к тому, чтобы, несмотря на мои привитые с детства уважение и любовь к животным, стукнуть этого наглого самца по лбу совком. У кота же были на этот счет свои соображения, он меня явно не боялся и продолжал медленно ретироваться задом к ограде, отделяющей наш участок от участка соседки. Потом запрыгнул на нее и скрылся в зарослях. На этом мое знакомство с этим котом не закончилось. Он почти каждое утро с видом хозяина приходил в наш садик, делал обход, метил территорию и гонялся за птичками. В последнее время мне даже показалось, что во время обхода он благожелательно машет мне хвостом, как бы показывая, что, несмотря на наши социальные и другие отличия, а также на то, что он не платил ипотеку за квартиру, мы можем стать друзьями. И вот, наконец, наступил случай, когда он смог доказать мне свое дружелюбие. Это было утром. Я, как обычно, вышел в садик посмотреть, все ли там в порядке, и увидел кота, который возился около кустов и что-то там делал. Я пригляделся и увидел, что кот схватил мышь за горло и размахивает ею из стороны в сторону. Когда он увидел меня, то аккуратно положил ее на траву не далеко от меня и, глядя мне прямо в глаза, как в прошлый раз, попятился в направлении ограды. Потом он запрыгнул на нее и убежал. Я не знал, что делать с мышкой, она была полудохлая и еле двигалась. Я подумал, что, может быть, это знак доброй воли со стороны кота. Может быть, он хочет, чтобы я разделил с ним его трапезу или раскурил трубку мира. Ведь у каждого из видов животных заключение мира может проявляться разными ритуалами. Возможно, что мы, люди, высокомерны, считаем, что наш интеллектуальный уровень гораздо выше, чем у животных, и часто принижаем и обижаем их, вместо того, чтобы постараться понять их, и жить с ними в мире и согласии.
Когда я встретился с тобой,
открылись двери в мир иной.
Я словно в сказке очутился,
сияньем света озарился.
Яркие и светлые оттенки
прорвали темные застенки.
А серые и тусклые цвета
Исчезли, не оставив и следа.
Когда я встретился с тобой,
открылись двери в мир иной.
Я словно в сказке очутился,
в прекрасных звуках растворился
На месте прежних какофоний
услышал музыку симфоний.
Другого мира порожденье,
душевных струн произведенье.
Их ноты не написаны людьми,
кантаты страсти и любви.
Когда я встретился с тобой,
открылись двери в мир иной.
Все словно в сказку превратилось
и в аромате растворилось
Духов твоих и запахов чудесных….
цветов прекрасных и прелестных.
Так пахнут молодость, и мята,
трава, пока еще не смята.
Я рассказал моей жене Алле, когда она вернулась с работы, о моей встрече с котом. Пришло время познакомить вас и с ней. Она работает бухгалтером. Мы женаты уже 27 лет. У нее есть сын, который сейчас уже не живет с нами. Живем мы в мире и согласии, хотя иногда и ссоримся. Мы познакомились, когда Алла только приехала в Израиль, жила в центре абсорбции и учила иврит. Мои друзья до сих пор шутят, что я встретил ее в аэропорту, до того, как ей повстречался какой- либо мужчина в Израиле, и силой уговорил выйти замуж. На самом деле все было не совсем так. Мой товарищ был знаком с ее подругой в центре абсорбции, где она училась. Алла тогда делала свои первые шаги в Израиле и чувствовала себя незащищенной, неуверенной и нуждалась в поддержке. Она приехала с родителями и маленьким сыном, которому было тогда 5 лет. Первую нашу встречу я помню до сих пор. Я позвонил ей в центр абсорбции, мы договорились, что я заеду за ней на машине, и мы поедем в Тель-Авив, где погуляем по набережной и познакомимся поближе. Когда мы приехали, я поставил машину на большой стоянке около моря. Алла мне понравилась с первого взгляда так, что я сразу же потерял голову. Когда мы возвращались с прогулки по набережной, я от волнения забыл, где поставил машину. Мы начали ее искать, и когда я увидел, что поиски затягиваются, чтобы не позориться, остановил такси и на нем подвез Аллу в центр абсорбции. На другой день я поехал тоже на такси в Тель-Авив и нашел свою машину. Мне это стоило кучу денег и волнений, но я совсем не расстроился, а был очень рад, что встретил такую красивую, умную и интеллигентную девушку. Мы начали встречаться. И вскоре Алла переехала ко мне в Бат-Ям, и мы начали жить вместе. Прошел еще год, и мы поженились. Об этом событии я хочу рассказать поподробнее. Мы хотели зарегистрировать наш брак, как это полагается в Израиле, через раввинатский суд. Когда мы туда пришли, нам объяснили, как это делается. Это оказалось не так просто, как мы думали. Во-первых, мы должны были доказать, что мы евреи. Во-вторых, что мы были в браке в Союзе и брак был заключен по еврейским законам. В-третьих, что мы развелись тоже по еврейским законам. И в дополнение ко всему я должен был доказать, что я не коэн. Коэны – это еврейские священники, которые служили в древнем храме. По еврейским законам им нельзя жениться на разведенной женщине. Для меня доказать и подтвердить все, что требовалось, было еще сложнее, чем для Аллы. У нее хотя бы родители жили в Израиле, а у меня нет. Я начал возмущаться. Для начала спросил, почему я должен доказывать, что я не коэн, а не верблюд, например, ведь нигде не написано, что я являюсь коэном или верблюдом. Мне сказали, что моя фамилия начинается с буквы «куф» и это заставляет их подозревать меня в том, что я коэн. Я, блеснув своим приобретённым знанием иврита, сказал, что слово коэн, начинается с буквы «каф», и я мог бы понять их опасения, если б у меня была фамилия Коган, Кац, Каплан, Коганович или что-то подобное, которые на иврите начинаются с буквы «каф». Моя же фамилия, как было сказано, начинается с буквы «куф» (так написано в моем удостоверении личности, которое я получил в Израиле), а не с каф. На это был ответ, что за время долгих странствий евреев по Европе было много случаев, когда буква каф превращалась в букву куф, и были раввины с точно такой фамилией, как у меня, которые на самом деле были коэнами, хотя и их фамилия начиналась с буквы «куф». Мы с Аллой любили друг друга и хотели пожениться и нам ничего не оставалось, как согласиться с уважаемыми судьями и доказать им все, что они требовали. Каждое заседание суда стоило 105 шекелей, а таких заседаний было 13. При умножении получалась приличная сумма. Алла по их просьбе приводила на заседания своих родителей, которые говорили с судьями на идише и рассказывали про еврейские праздники, которые они якобы праздновали в Союзе. Мне же пришлось найти моего знакомого из Ленинграда, который тоже репатриировался в Израиль. Он, не вникая в подробности, согласился подтвердить все, что требовалось. Но нужны были два свидетеля. Вторым был какой-то парень, тоже из Ленинграда, который случайно оказался в здании суда и за деньги был готов подтвердить все что угодно, что я не коэн или верблюд, например. Наше свадебное путешествие мы провели в Париже. Путешествие за границу – это серьезная проверка отношений, и мы с честью ее выдержали. Шли друг другу навстречу и ни разу не поссорились. Мы до сих пор с восторгом и волнением вспоминаем дни, проведенные вместе в этом прекрасном городе. Прошло время, хотя романтика и не рассеялась, но, как говорится, на одной романтике не проживешь. У нас с Аллой было много общего, мы понимали и уважали друг друга, но были и серьезные отличия, из-за которых мы ссорились. Но самое главное, что была любовь, которая заставляла нас мириться, забывать обиды и преодолевать все разногласия. Алла начала искать работу в Бат-Яме поближе к дому. У нее было высшее образование, она окончила университет, экономический факультет. Как-то раз она зашла в рабочий банк («Хапоалим»), который находился на нашей улице, произвела на директора хорошее впечатление, и ее приняли на работу в кассу, как временную служащую. В то время в банках была политика не давать новым работникам постоянство. Только через два года они в редких случаях могли его получить. Зарплата для постоянного служащего была гораздо выше, и банку было невыгодно его давать. Выгодней всего было уволить проработавших два года работников и на их места взять новых временных служащих. Алла начала там работать. Относилась к работе с большой ответственностью, выполняла все, что от нее требовалось, никогда не опаздывала. Постепенно у нее появилась собственная клиентура – русскоговорящие бабушки и дедушки, которые в ней души не чаяли. Эта публика хотела обслуживаться только у нее, хотя в других кассах очереди были меньше. Алла говорила с ними о жизни и помогала, как могла, распорядиться деньгами. Прошло два года, и чуда не произошло, ее, как и следовало ожидать, уволили. Она не отчаялась и устроилась в соседний национальный банк («Халеуми»). Проработала там тоже два года, и ее опять уволили. Это нас обоих очень расстроило, и мы начали искать новые альтернативы. Квартира, в которой мы жили, была маленькая, напротив кладбища, и находилась она не в очень благополучном районе. В нашем доме жили в основном семьи сефардских евреев с большим количеством детей. Среди них было много неработающих, были и наркоманы, и преступники. За коммунальные услуги они не хотели платить. В доме почти не убиралось, на лестничной площадке и вокруг дома было грязно. С утра начинались разборки между жильцами, крики и ругань. Мы платили не только за коммунальные услуги, но и за лифт, хотя и жили на первом этаже и лифтом не пользовались. В это время в Израиле начали строить новый город между Тель-Авивом и Иерусалимом. Цены на квартиры там в начале строительства по сравнению с ценами в центре страны были ниже. Этот город находился около оккупированных в Шестидневную войну арабских территорий. Коренные израильтяне не хотели рисковать и не покупали там квартиры. Место, где строился этот город, было спорным и при заключении мира с арабской автономией могло перейти к палестинцам. Такое уже случалось дважды в истории Израиля. Израильтян, живущих в таких городах, эвакуировали насильно, не платя им почти никакой компенсации. Я не хотел рисковать. Алла же в таких делах особенно не задумывалась, а полагалась на интуицию. Она уговорила меня поехать и посмотреть. Самого города тогда еще не было, он только строился. Было много грязи, пыли и шума от работающих машин. Мы зашли в несколько контор, принадлежащих разным строительным компаниям. В одной из них нам предложили большую четырехкомнатную квартиру со сравнительно большим участком земли за довольно низкую цену. Квартира была на бумаге, ее только начали строить, как почти все квартиры в этом городе. За такую цену в центре страны можно было купить только маленькую трехкомнатную квартиру. Мы еще немного посомневались и подписали контракт. Через год у нас уже была новая квартира, в которой мы сейчас живем. Как оказалось, это было лучшее приобретение в нашей жизни. Новое правительство, которое появилось в Израиле, решило, что хватит отдавать территории за мир, которого нет и вряд ли будет. За годы, что мы живем в этой квартире, ее стоимость увеличилась в пять раз. Теперь вернемся к Алле. После того как ее второй раз уволили из банка, она пошла учиться. За полтора года прошла курсы бухгалтерского учета и сдала экзамены на 1-ю, 2-ю и 3-ю степени. Стала дипломированным бухгалтером и нашла работу по новой специальности.