Вступление
Моя (целлюлитная) революция
В настоящий момент я нахожусь сразу в трех разных местах и занимаюсь полудюжиной разных дел. Сижу в режиссерском кресле, мне укладывают волосы и наносят макияж, а вокруг щелкают затворами около десятка ивент-фотографов. Одновременно я рулю страничками Снэпчата Harper’s Bazaar и Инстаграма Elle Canada, так что мой телефон только что не раскаляется добела. Примерно через шестьдесят секунд я буду на пути к подиуму, по дороге проверяя, на месте ли грудь и не расстегнется ли нечаянно боди, ибо, хоть я честно и откровенно не стыжусь своих женственных форм, нам совершенно не нужны фото конфуза на подиуме во время моего показа.
Ах да, и еще надо постоянно удерживать на лице исключительно голливудскую улыбку. Потому что стоит хоть раз сделать кислую мину – и прослывешь зверем до конца своей жизни.
Может быть, мне и простительно было бы слегка озвереть, поскольку я ужасно нервничаю. В Нью-Йоркской неделе моды этого года участвует моя коллекция белья для Addition Elle. И повсюду на нем мое имя. Год назад, когда мы впервые провели этот показ, реакция была неописуемой. Фотография, на которой я иду по подиуму в кружевных трусиках, бюстгальтере и на каблуках, взорвала интернет. (Благодаря тому, что ее перепостила Хлои Кардашьян, в те дни я стала одним из самых популярных интернет-персонажей наряду с папой римским Франциском и президентом Обамой. Это было для меня за гранью фантастики!)
Да-да, но это было в прошлом году, а в мире моды год – это вечность. Самый большой вопрос, который сейчас стоит передо мной: сумею ли я повторить это снова?
Мне очень-очень нужно, чтобы всё и все выглядели так же восхитительно, как и в прошлом году. Я хочу произвести такое же сильное впечатление (если не большее), как и год назад, не только потому, что я – модель и это моя профессия, а потому, что показывать роскошных, фигуристых женщин, идущих по подиуму в сексуальном белье, – это часть моей главной миссии в нашей индустрии и моей жизни: доказать, что все тела разные – и все они прекрасны.
Нам надоело слушать, как общество, индустрия моды и Голливуд твердят нам, что мы слишком худые, слишком жирные, слишком дряблые, слишком высокие, слишком низенькие. Сегодня быть женщиной в Соединенных Штатах почти по определению означает ненавидеть по крайней мере какую-то часть своего тела, если не все тело целиком.
Как женщина, не боящаяся светить своими толстыми ляжками на публике, я задалась целью помочь другим женщинам принимать и любить самих себя такими, какие есть, – с растяжками и прочими прелестями, не соответствующими общепринятым идеалам.
Мое превращение в активистку любви к себе произошло не внезапно. Первые его признаки проявились еще в начале моей карьеры, когда я с удивлением обнаружила, насколько закомплексованными чувствуют себя некоторые модели. Крупные, худенькие – не имело значения. Я замечала, что очень многие из этих женщин жаловались на вылезающий целлюлит или на кажущиеся слишком мощными предплечья. Вот честно, они ничем не отличались от миниатюрных девочек из школьной группы болельщиц, которые ныли: «Я сегодня такая толстая!» Хотя женщины, вслух принижающие себя, не редкость, с ними очень некомфортно находиться рядом. Бывает, наслушаешься их стенаний и начинаешь примерять эти слова к себе.
Но когда мы, модели, принижаем свою внешность, это особенно печально, поскольку нам платят именно за то, чтобы мы хорошо выглядели. Если тебя выбирают для съемок, это означает, что именно ты – самая красивая женщина для этой работы. Зачем же тогда самой относиться к себе иначе? Я хотела быть притягательной – девушкой, которой можно доверять, с которой можно пооткровенничать, – поэтому с самого начала поклялась себе, что никогда не стану принижать себя, что бы ни говорили обо мне другие и что бы я сама втайне о себе ни думала.
Не знаю, в этом ли причина моего профессионального успеха (лично я уверена, что отчасти да), но я достигла большего, чем кто-либо когда-либо считал возможным для модели плюс-сайз. Мои фото появлялись на обложках многих журналов (например, номера купальников Sports Illustrated), хоть мне и твердили, что я никогда не буду девушкой с обложки; я была лицом рекламных кампаний крупных ритейлеров, таких как Levi’s и Sephora, и даже выступала на подиуме на шоу H&M в Париже. Все это помогало мне бороться со стандартом красоты, принятым в наши дни в модной индустрии.
Я обнаружила, что даже за кулисами подиумов и съемочных площадок мое позитивное отношение к собственной персоне помогает и другим научиться лучше относиться к самим себе. Я начала замечать этот эффект во время съемок, в едва уловимых реакциях других моделей, стилистов и визажистов, менеджеров и фотографов. Мне неоднократно говорили, что моя уверенность в себе не просто заметна, но и заразительна. Эта идея настолько понравилась мне, что стала для меня образом жизни. Моя мама, моя помощница, глам-команда и все остальные люди, с которыми я провожу много времени, должны позитивно говорить о самих себе, потому что если они этого не делают, я тут же их одергиваю. (Мои менеджер, агент, помощница, рекламный агент, а также издатель моей книги – дамы фигуристые. Делает ли это меня предвзятой? Или этот факт означает, что именно мы составляем большинство населения нашей страны, а может быть, и планеты?)
Распространение популярных социальных сетей позволило мне донести эту идею до куда большего числа пышнотелых представительниц прекрасного пола, чем первоначальная аудитория, которая знала меня по каталогам и журналам. То, что начиналось как неумелые попытки помочь самой себе, неожиданно превратилось в возможность помочь обрести уверенность женщинам пышных форм во всем мире.
Как я сказала в интервью Cosmopolitan, когда этот журнал разместил мою фотографию на обложке: «Мой целлюлит в эту минуту меняет чью-то жизнь!»
Но я должна быть честной. Утром того дня, когда должно было состояться мое модное шоу, «мисс Боди-Позитив» проснулась, чувствуя себя совершенно не… э-э… позитивной. Я ужасно злилась на саму себя, потому что накануне вечером в ресторане заказала жареный рис с лобстером. Ну, я просто не могла этого не сделать – у моей лучшей подруги был день рождения. Но вечером накануне показа белья жареный рис с лобстером… Это было чересчур даже для меня. Но, черт побери, так вкусно!
Как бы там ни было, сделанного не воротишь. На поход в спортзал с утра времени не оставалось, поэтому я пробежалась вверх по большому холму неподалеку от моего дома, приняла душ и помолилась. Я поблагодарила Бога за эту возможность и напомнила себе, что дело не только во мне. И если я примусь жалеть себя из-за еды, которую съела, и изведусь настолько, что это будет заметно во время моего выхода на подиум, я подведу всех тех женщин, чьи судьбы, по моим же собственным словам, хотела бы изменить. Глупо думать, что одна-единственная поблажка, данная себе накануне вечером, могла сколько-нибудь значимым образом изменить мое тело. Проблема в моем сознании – в большей степени, чем в чем-то еще, – и я не могу допустить, чтобы еда коварно захватывала абсолютную власть в моем мире.
