Белая лошадь – горе не моё
Владиславу Крапивину,
первому учителю, другу детства
Нынче утром учитель географии лез в школу через окно в туалете. Хорошо, никто не видел. Положение было совершенно безвыходное: он опаздывал на урок, а в дверях школы стояла новенькая техничка и без сменной обуви никого не пускала.
– Здравствуйте, – кивнул ей Александр Арсеньевич, мчась мимо (надо ведь ещё было успеть в учительскую за журналом), а она ухватила его за рукав и закричала:
– Куда без обуви?!
К счастью, все порядочные ученики (не говоря уже об учителях) в этот момент находились в классах, никто не слышал, как учитель географии пытался доказать, что он учитель…
– Ишь ты – «учитель»! – кричала техничка. – Видала я вас, таких учителей, перевидала! Вот сведу тебя, хулигана, к директору, он тебе покажет, как над старшими смеяться!.. Шпендрик!
Александр Арсеньевич действительно выглядел несолидно: маленький, лёгкий, узкоплечий, уши торчат, торчит хохол на затылке… Мальчик. Школяр. Ученик девятого класса – и это в лучшем случае! Сигареты, правда, продают, но на фильм «детям до шестнадцати» нечего и думать пройти без паспорта…
А тут ещё из переулка выбежали Петухова Юля из десятого «А» и Петухов Женя из шестого «Б», и Александр Арсеньевич позорно отступил. То есть просто убежал. Вовсе не обязательно Петухову Жене знать, что классного руководителя принимают за мальчишку. А уж Петуховой Юле знать такие унизительные подробности его жизни тем более ни к чему!
Александр Арсеньевич лез через окно в туалете и клял судьбу: это же надо уродиться таким, когда кругом акселерат на акселерате сидит и акселератом погоняет… Летом вот усы пробовал отрастить. Стало ещё смешнее: мальчик с усами. И усы какие-то… Чёрт знает какие! Отец хохотал. А мама сказала, что ей нравится (и на отца посмотрела строго: не смей травмировать ребёнка). В общем, ясно было: лучше усы эти сбрить и не смешить народ…
Александр Арсеньевич пугливо выглянул из туалета в коридор. Звонок уже прозвенел, в коридоре было пусто.
По лесенке он нёсся через две ступеньки. Завуч, Лола Игнатьевна, поджидавшая опоздавших на площадке меж первым и вторым этажами, выговорила ему суровым басом:
– Скверно, уважаемый Александр Арсеньевич, скверно!
«Белая лошадь – горе не моё!» – пробормотал про себя Александр Арсеньевич магическое заклинание, с детства отводившее от него несчастья большие и малые.
Его один замечательный человек научил: «Плохо тебе, а ты возьми и скажи быстренько (но так, чтоб никто не слыхал): “Белая лошадь – горе не моё!” – и всё пройдёт!» И проходило. Но нынче заклинание не сработало: несчастья не кончились. То есть с уверенностью можно сказать, что они только начинались.
И не то чтобы это был рок, недремлющая злая судьба, когда живёт человек тихо, никого не трогает, а несчастья на него валятся и валятся… В случае с Александром Арсеньевичем всё было иначе: несчастья валились на других, а Александр Арсеньевич добросовестно под них подставлялся. А когда человек сам подставляется, его никакие заклинания не спасут.
Нынче утром несчастье свалилось на девятый «В». К Александру Арсеньевичу оно не имело ни малейшего отношения, ведь это не Александр Арсеньевич сбежал вчера с биологии, это девятый «В» сбежал и теперь пребывал в угрюмстве, чуя миг расплаты. Но Александр Арсеньевич и тут вмешался… Короче говоря, произошло следующее…
– Бессовестные! – с порога выкрикнула Бедная Лиза. Прекрасные серые глаза молоденькой классной руководительницы были зарёваны, потому что за проделки учеников попадает сначала их наставникам. – Бессовестные! Бессовестные!
– Так, Елизавета Георгиевна… – загудел девятый «В».
– Молчите лучше, бессовестные! Слушать ничего не хочу! – Она жалобно взглянула на Александра Арсеньевича. – Саня, ты знаешь, что они творят?!
Но что они творят, сообщить не успела, потому что в дверь властно постучали. Это прибыла сама Лола Игнатьевна.
– Извините, Александр Арсеньевич, – произнесла она, карающе оглядывая бессовестный девятый «В», – но у нас произошло ЧП, и я бы сказала попросту – неслыханное безобразие!
Лола Игнатьевна была заместителем директора по воспитательной работе, то есть как раз специалистом по «неслыханным безобразиям» и ЧП, специалистом крупным и виртуозным. Александр Арсеньевич понял, что урока не будет (Лола Игнатьевна занималась воспитанием, не жалея времени), вздохнул и отошёл к окну.
– Итак, кто был организатором вчерашнего безобразия? – сурово спросила Лола Игнатьевна.
Девятый «В», естественно, хранил гордое молчание. Только Боря Исаков пробормотал довольно внятно:
– Фуэнте Овехуна…
– Исаков, меня сейчас не интересует степень твоей образованности. О пьесе великого испанского драматурга Лопе де Вега мы с тобой побеседуем в другой раз. Ситуация, описанная им, не может иметь места в средней школе. Инициаторов придётся назвать. Ну?
Но девятый «В» инициаторов не называл, молчал, и всё тут.
– Бессовестные! Бессовестные! – с отчаянием сказала Бедная Лиза. – Натворили – и в кусты! Я бы с вами в разведку не пошла!
– Может, хватит оскорблять? – возмутились с задней парты.
– Семёнов! Слушать правду, по-твоему, оскорбительно? – грозно удивилась Лола Игнатьевна.
Семёнов стоял у парты, сунув руки в карманы, и дерзко молчал.
– Семёнов, я с кем разговариваю? Быстро вынь руки из карманов!
Семёнов вынул руки из карманов и снова надерзил:
– А может, я бы тоже с Елизаветой Георгиевной в разведку не пошёл, ну и что?
– Семёнов, я гляжу, ты разговорился.
– Сами спрашивали.
– Семёнов, я не об этом спрашивала. Я спрашивала…
– Простите, Лола Игнатьевна, – вмешался Боря Исаков. – Но может быть, имеет смысл спросить у нас не о том, кто это сделал, а о том, почему мы это сделали?
Исаков Боря был страстным борцом за справедливость. Поэтому Бедная Лиза поспешно сказала:
– Боря, объяснишь, когда спросят! – Она знала, что если дать Боре заговорить, то это чрезвычайно всё усложнит.
Боре не скажешь: «А ну прекрати грубить и дай дневник!» – чем обычно и кончается в школе борьба за справедливость.
Боря был интеллигентнейший, начитаннейший юноша. Он всё знал. Он был не просто круглый отличник, он был вундеркинд, вежливо скучающий на уроках. Победитель всех мыслимых олимпиад, гордость школы – вот кто был Боря Исаков.
Ни один конфликт между учеником и учителем в девятом «В» не обходился без Бориного участия. Боря всегда был готов объяснить учителям, что они в данном случае не правы (что учителям, разумеется, не всегда нравилось). Но спорить с Борей было трудновато: он имел скверную привычку ссылаться на авторитеты. «Вы полагаете? – спросит он, выслушав. – А вот Макаренко в этом вопросе с вами бы не согласился. Он по этому поводу говорил следующее…» (и можно не сомневаться, что Макаренко это действительно говорил), а то ещё процитирует Декларацию прав человека или Устав средней школы. И бог с ней, с Декларацией, но уж с Уставом-то хочешь не хочешь приходится считаться! Поэтому побаивались Борю учителя. Но не Лола Игнатьевна, которая вообще никого и ничего не боялась.
