На лодочную станцию они приехали, едва забрезжил рассвет. Несмотря на раннюю весну и на то, что лед только недавно сошел, вдоль берега клубился такой густой туман, что озера под ним почти не было видно. Но Вика быстро поняла причину: судя по ароматному смолистому запаху, где-то неподалеку жгли костер, дым от которого стелился над водой. Поэтому сквозь призрачную белую завесу можно было лишь угадать колышущуюся темную массу воды да расслышать ее тихий плеск. Кроме него, не было слышно ни звука. И не видно вокруг ни души. Даже сторож лодочной станции не стал выходить из своей каморки. Лишь выглянул, заслышав подъезжающую машину. Убедился, что приехали свои, нажал на пульт, поднимая шлагбаум, и спрятался обратно, подальше от холода и сырости. Клима он хорошо знал – азартный рыбак, Клим приезжал сюда далеко не первый год и, насколько известно Вике, обзавелся собственным боксом для моторной лодки задолго до того, как они познакомились.
Клим подогнал машину к самому берегу – надо было выгрузить снасти и запасы на причал, чтобы потом забрать их, подъехав уже на лодке. Это было проще, чем перетаскивать все из машины в бокс. И главное, быстрее. Вика в своем положении была Климу не помощница. Точнее, кое-чем по мелочи могла бы помочь, но муж даже слышать об этом не хотел. Как только узнал о ее беременности, стал оберегать, словно хрустальную. Возможно, что и на рыбалку перестал бы брать с собой вплоть до того, что и сам перестал бы ездить, но Вике это доставляло удовольствие, и Клим не стал ей в этом отказывать. Лишь следил за тем, чтобы одевалась как следует.
Кутаясь в штормовку, под которой был ангорский свитер с высоким воротником, Вика вышла из машины на причал. Встала возле растущей горки сложенных там вещей.
– Ты бы не мерзла, посидела пока в машине, – заметил Клим, опуская на причал очередную коробку и глядя на жену снизу вверх.
Вика только улыбнулась ему в ответ. Он тоже ответил ей улыбкой, потом, разогнувшись, подошел и поцеловал. Вика обвила руками его шею, не торопясь отпускать. Вот уже два года они официально женаты, еще почти год до этого жили в гражданском браке, а порой ее охватывала такая нежность к нему, как будто все у них только начинается, не успев утратить своей силы и остроты. Вот и сейчас стоило только взглянуть ему в глаза, у нее даже дыхание перехватило.
– Люблю тебя… – восторженно прошептала Вика, снова потянувшись к его губам, пожалуй, даже слишком красивым и чувственным для мужчины. Они ответили ей без единого слова одними только волшебными прикосновениями. Оба замерли, на время совершенно забыв о том, зачем они сюда приехали. Вернуться к реальности их заставил рокот автомобильного мотора. Чужая машина была еще не видна из-за густого тумана, но двигалась явно в их направлении. Потом обозначилась светом фар, пробившимся сквозь слой тумана.
– Конкуренты пожаловали, – улыбнулся Клим, отстраняясь от Вики. – Пойду принесу остатки вещей да отгоню машину от причала, чтобы им место освободить.
– Иди, – кивнула Вика.
Он сделал шаг назад, все еще глядя на нее и держа ее за руки. Потом тихо рассмеялся:
– Мы с тобой прямо как дети, Викуль, – и, отпустив руки, быстрым шагом пошел к машине.
В подъехавшей иномарке в это время распахнулась водительская дверца, откуда с шутливым возмущением прозвучал знакомый звучный голос:
– Убирай свою тележку с дороги, браконьер несчастный!
Рублевы! Высоко вскинув руку, Вика приветственно помахала им с причала. Матвей Рублев посигналил в ответ.
– От браконьеров слышу! – так же шутливо огрызнулся Клим. – Кто первый приехал, того и рыба! А то ишь тут… Копейкины!
– А ты от жадности-то не лопнешь? – возмутился Матвей, вылезая из огромного «Лексуса», который рядом со своим высоким и массивным хозяином смотрелся вполне рядовой машинкой.
– Не лопну, я эластичный.
Продолжая шутливо переругиваться, мужчины уже вдвоем выгрузили вещи поочередно из обеих машин, а Вика поздоровалась с Таней, женой Матвея, и перебросилась с ней несколькими словами о своем, о женском.
– Как самочувствие? – спросила Таня. – Ты бы побереглась, успеешь еще нарыбачиться.
– Когда? – Вика улыбнулась. – Нет, потом точно будет не до этого, бабушками-то не богаты ни я, ни Клим. У меня из родни одна тетя, у него вообще никого. Так что только и осталось нам поездить до осени.
– До какой еще осени, чудо? Что, и рожать будешь в лодке?
– А это как получится! – беззаботно рассмеялась Вика, чувствуя, как малыш шевельнулся внутри. Робко пока, едва ощутимо.
– Ох, шальная, – Таня с улыбкой покачала головой. – Вся надежда на то, что Клим твой серьезнее.
Клим! Конечно, серьезнее! При упоминании о нем Вика просияла. Таня засмеялась, глядя на нее:
– Вы, наверное, дома даже лампочки в люстру не вкручиваете? Ты так светишься, что им до тебя… Кого ждете-то, мальчика или девочку?
– Мальчика. Тоже будет рыбак.
– Ну, это еще как сказать. Нашего вон из-за компьютера за уши не оттащить. А если оттащишь, то он будет весь день нудить. Так что ездим с Матвеем вдвоем.
Рублев тем временем помахал жене:
– Эй, студентка! Поехали машину ставить на парковку!
– Пойду, – кивнула Таня Вике. – Я права все-таки решила получить, на этой неделе сдаю, вот Матвей меня и гоняет, а то я с задней передачей не справляюсь.
– Ну, иди! А мы как раз в лодку загрузимся и причал вам уступим.
Женщины разошлись. Таня пошла к машине, а Вика вернулась на причал. Судя по донесшемуся сюда звуку, Клим уже открывал «сухопутную» дверь их бокса. Металлические лодочные боксы стояли вплотную друг к другу, как обычные гаражи в каком-нибудь ГСК, только у самого берега. И имели две двери: одна, с наружным замком, вела с дорожки в бокс, а другая, отпираемая изнутри, открывалась прямо на воду. Сейчас Клим повернет рычаг, механизм сработает, и лодка плавно соскользнет со стапеля в озеро. Точнее, вначале в маленький док, где будет дожидаться хозяина. Вика встала посреди причала, высматривая, когда появится лодка. Туман начинал понемногу редеть, так что шансы ее увидеть были. Только вот Клим что-то задерживается. Порядок, наверное, наводит…
Внезапно яркая вспышка ослепила Вику. В то же мгновение уши заложило от грохота, и чудовищная сила швырнула ее на ставший мокрым бетон.
Сознание то включалось, то выключалось, выхватывая из реальности отдельные фрагменты. Выныривая из небытия, Вика слышала топот ног и крики. Потом ее трясло, и руки болтались, будто чужие. Вика не могла их собрать, она попробовала, потом снова отключилась. Ее как будто куда-то бегом несли, и женский голос настойчиво звучал над ухом: «Быстрее, Матвей! Ну, скорее же!» Потом был рев мотора, к которому вскоре присоединился отвратительный, всверливающийся в мозг вой сирен. Затем колеса грохотали уже без мотора, как будто кто-то катил тележку по каменному полу. Вика не понимала, откуда мог взяться камень, ведь они же должны быть на озере… Попыталась открыть глаза и увидела стремительно несущийся над ней потолок с огнями ламп через равные промежутки. Потолок?! Вика успела удивиться, снова теряя сознание. Потом свет взрезал ей глаза, и чьи-то голоса зазвучали над ней совсем близко, холодные, деловые. Как будто диктор вещал, но не с экрана, а из хорошо освещенной пещеры, создающей эхо. Вика отворачивалась от него, ей не хотелось слышать этот голос, потому что она силилась понять слова и не могла. А вскоре рядом с ней раздались резкие и противные металлические звуки, и у нее возникло ощущение, как будто кто-то вырывает из нее внутренности. Она вскрикнула и попыталась вскочить, но вместо этого снова потеряла сознание.
