– А-а-а, капитан Сорингер! – протянул человек за уставленным бутылками всевозможных цветов и форм столом. – Проходите, присаживайтесь. Что предпочтете: ром, вино, граппу? Или, быть может, вот этот чудный кальвадос?
И он звонко щелкнул ногтем указательного пальца по бутылке голубоватого стекла с необычно длинным горлышком.
Человек был пьян, пьян, что называется мертвецки, когда в любой момент можно уткнуться лбом в стол и забыться до утра. И тем удивительнее казался его голос – он звучал трезво. И еще взгляд: не мутный, не на грани пьяного безумия. Казалось, он пронизывает насквозь, и от него не удастся скрыть даже самой потаенной мысли.
Пожав плечами, я уселся за стол, поерзал, устраиваясь удобнее, и, ни мгновения не колеблясь в выборе, плеснул себе в высокий, расширяющийся кверху тюльпаном бокал итайского рома. Щедро так плеснул, наполнив его до половины.
– Ваше здоровье, господин Брендос.
Глоток я сделал весьма скупой, только-только чтобы почувствовать далеко не самый плохой вкус этого сорта рома, возможно, даже лучшего из всех существующих. И не потому, что я не желал своему навигатору здоровья, нет. Оставалось еще несколько важных дел, требующих внимания именно сегодня, и именно на трезвую голову.
Брендос кивнул и неожиданно произнес:
Все тревоги, горести, запреты
Тихо тонут в сладости вина.
Не тревожь меня – я знаю все ответы,
Жизнь прекрасна и душа полна.
«Достоверности ради, тонут они на сей раз не в вине, а в граппе, – наблюдал я за тем, как навигатор вливает в себя содержимое бокала. – Причем граппе настолько крепкой, что даже удивительно, как Рианель, при его вкусе, воспитании, привычках, смог на такое сподобиться. Хотя что тут удивительного…»
– Нет, какая женщина! – восхищенно произнес он. – Какая женщина!
«Эка его! И кто бы мог такое подумать?! – ошеломленно думал я, исподтишка наблюдая за навигатором. – Вот же его угораздило!»
До недавних пор – да чего там! – буквально до вчерашнего вечера, мне казалось, что Рианель Брендос неспособен на такие глубокие чувства, как любовь.
Все случилось именно вчера, на званом вечере в доме господина Агориса Хиериниуса, губернатора острова Энстад, куда мы прибыли после поспешного бегства из Эгастера.
Первоначально визит на остров нами не планировался, все-таки Энстад лежал в стороне от архипелага Габстела, или Островов, куда мы и направлялись, но когда сопровождающий груз господин с труднопроизносимым именем Каилюайль Фамагосечесийт, ничего не имеющий против, когда его величают просто «Кайль», попросил сделать небольшой крюк, я даже немного обрадовался.
Благодаря визиту на Энстад я получал небольшую отсрочку. Сейчас она была кстати, поскольку я был уверен – после того, что произошло в Эгастере, Коллегия в покое меня не оставит. Ну а выяснить, что «Небесный странник» отправился именно на Острова, ей не составит абсолютно никакого труда: Коллегия – организация могущественная, и в родном мне герцогстве, и даже далеко за его пределами.
– Скажите, Сорингер, видели ли вы когда-либо женщину прекраснее Гармелинты? – неожиданно спросил Брендос, оторвавшись от созерцания ночи за огромными витражными окнами особняка губернатора Энстада господина Хиериниуса. Вероятно, ответа от меня никто не ждал, поскольку почти сразу же я услышал: – Вот и я не видел!
И хвала Создателю, что не ждал, поскольку поставил бы меня в весьма неловкое положение: по моему глубокому убеждению, самая красивая женщина на целом свете – Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминика Соланж – моя возлюбленная.
И потому мне пришлось бы промолчать, поскольку солгать этому человеку, даже видя его состояние, я бы не смог.
Повторюсь, попали мы на остров Энстад случайно, и как выяснилось, на беду навигатора Рианеля Брендоса, если можно назвать бедой безответную любовь. Сразу после бегства из Эгастера мы легли курсом на главный город архипелага Монтосел, расположенный на самом большом его острове – Багряном. Удивляться такому названию не стоит: девять островов из десяти носят названия оттенков цветов, и с этим связана особая история, рассказанная мне прямым потомком первооткрывателя архипелага, но о ней как-нибудь позже.
Уходя от предполагаемой погони, мы неслись над Коралловым морем под всеми парусами. Ближе к обеду показался господин Кайль. Позевывая, он неспешно поднялся на мостик, поежился от пронизывающего ветерка. Завидя по правому борту пики далеких гор, поинтересовался:
– А что это за земля, там, почти на горизонте?
Навигатор Брендос, незадолго до этого отложивший астролябию и только что закончивший расчеты, указал кончиком остро отточенного карандаша в точку на карте:
– Мы находимся вот здесь, господин Каилюайль Фамагосечесийт. А земля, которую вы наблюдаете – остров Энстад.
Я насторожился: как отреагирует этот человек с труднопроизносимым именем, ведь точка, указанная навигатором, лежала немного в стороне от проложенного курса? Не станет ли он возмущаться задержкой в пути? Напротив, Кайль даже обрадовался:
– Капитан Сорингер, так может быть, у нас есть возможность побывать на Энстаде? Не настолько наш груз и срочный, чтобы задержка в два-три дня привела бы его в полную негодность.
И действительно, что может произойти с мачете, наконечниками для копий и тому подобным грузом, покоящимся в единственном трюме «Небесного странника»?
– Понимаете ли, в чем дело, – пустился в объяснения торговец. – Что самое важное для любого купца? – задал он вопрос. После чего сам же и ответил: – Самое важное для любого купца, – и тон у него был если не назидательным, то что-то вроде того, – это умение держать слово. Держать несмотря ни на что.
Я пожал плечами: «Наверное, и для всех остальных это не менее важно».
– Так вот, среди моих знакомых имеется и такой, для которого любые слова не более чем сотрясение воздуха. Его-то я и хотел бы увидеть, поскольку мне известно – он находится сейчас как раз на Энстаде. И если у нас есть такая возможность…
– Хорошо, господин Кайль, – после секундного раздумья решил я. – До архипелага почти две недели полета, так что небольшой отдых на земле не будет лишним.
* * *
Остров Энстад, расположенный в нескольких днях лёта от побережья Эгастера, особенно крупными размерами не отличается. Так, весьма средней величины, к тому же в стороне от оживленных небесных путей. Именно небесных, поскольку Коралловое море название свое носит по праву. И если в северной части моря судоходство еще осуществимо, то ближе к Энстаду морем его назвать можно лишь с большой натяжкой: оно просто кишит бесчисленными островками, атоллами, банками и отмелями. Но и в проливах между ними глубокой воды не дождешься – так, курица колен не замочит. Мелким это море остается вплоть до самого своего южного побережья, там, где оно упирается в материк, носящий название Альвенда, так что пересечь бо2льшую часть его получится только по воздуху.
