Борт корабля пах кедром. Я провел по нему ладонью, затем прижался щекой. Помимо тепла, вобранного им от давно показавшегося над горизонтом солнца, от него исходил запах кедра.
Конечно, можно упрекнуть меня в том, что дуб при выборе материала для постройки корабля более предпочтителен и крепостью, и долговечностью, и стойкостью к жучкам-древоточцам, словом, всем, кроме веса. Но дуб не пахнет так, как пахнет кедр.
Я прошелся вдоль борта, ведя по нему ладонью. Обтесанные чуть ли не до зеркального блеска доски обшивки еще не успели потемнеть от времени. На носу корабля горели золотом буквы названия, и я поспешно оторвал руку от борта, словно не хотел оставить на надраенной меди никакого следа. Смешно, но именно так и было.
Весь путь от кормы до носа корабля уложился в двадцать три шага.
Единственная мачта, две небольшие надстройки, длинный бушприт и трюм вместимостью триста мер груза. Да, корабль мал, но это мой собственный корабль – «Небесный странник». И как же он красив, мой корабль, и как долго я о нем мечтал!
Поднявшись по сходням на борт, я задержался на мгновение, чтобы окинуть взглядом палубу: все ли надежно на ней закреплено? И сама она так ли чиста, как ей и положено быть?
Команда – все семь человек – на борту, здесь и первый мой заказчик: дородный, выглядевший вечно хмурым Кей Ильберт – торговец весьма средней руки. На этот раз к вечному недовольству на его лице прибавилось еще и выражение нетерпения – когда же, наконец, мы отправимся?
Я бы на его месте тоже особенно не веселился. Кей Ильберт старше меня едва ли не вдвое, а его товара не хватило даже на то, чтобы заполнить единственный трюм «Небесного странника» больше чем наполовину.
Но он первый, кто воспользовался моими услугами, и потому пусть Создатель пошлет ему удачу стать действительно крупным торговцем. Пусть всех, кто и в дальнейшем воспользуется услугами моего корабля, удача преследует по пятам, чтобы все они говорили о «Страннике» только хорошие слова.
Ну что ж, можно отправляться.
Поднявшись на мостик и еще раз оглядев корабль, я громко хлопнул в ладони – пора!
Хлопать при отправлении – обычай, соблюдаемый и на огромных четырехмачтовых торговых кораблях, и на заставленных катапультами военных, и на таких крохах, как мой «Странник». Так принято.
Энди Ансельм, ухватившись за один из воротов кабестана, закрутил его, все своим видом показывая, как невероятно тяжело ему проворачивать лебедку в одиночку. Энди не может без того, чтобы не продемонстрировать нечто подобное, чем бы он ни занимался.
Корпус «Небесного странника» вздрогнул, что-то внутри него скрипнуло раз, другой, и корабль медленно пошел вверх, поднимаясь все выше и выше.
Когда он вознесся на высоту человеческого роста, Энди, повинуясь моей новой команде, замер, перестав вращать кабестан, и для меня наступил ответственный момент – определить, все ли в порядке. Прежде всего правильно ли размещен груз в трюме корабля, ведь от этого зависит, как поведет себя «Небесный странник», поднявшись высоко в небо.
Сразу после его постройки при пробном полете мы испытали корабль с полной загрузкой, набив трюм камнями такого веса, какой он не поднимет никогда больше в своей жизни, и «Странник» вел себя отлично. Но существуют правила, они придуманы не нами, и люди порой платили за них жизнью. И потому, перед тем как подняться высоко в небо, мы зависли над землей.
Нет, как будто бы все хорошо – корабль висел в воздухе ровно, и я скомандовал Энди, по-прежнему державшемуся за рукояти кабестана:
– Три оборота вправо, поднимаемся! – После чего, обращаясь уже к Гвенаэлю, добавил: – Поднять парус!
«Небесный странник» снова заскрипел, на этот раз мачтой, поймавшей парусом ветер, и начал медленно набирать ход.
Никто не знает, когда и как появились л’хассы – сине-зеленые полупрозрачные камни, размером с два мужских кулака, с бьющимся внутри них языком пламени.
На этот счет бытует множество легенд и домыслов. Кто-то всерьез утверждает, что они – пролившиеся на землю и окаменевшие слезы Богини-Матери; кто-то настаивает на том, что камни – осколки небесного трона Создателя. Есть и другие, считающие, что л’хассы созданы в незапамятные времена на земле могущественными Древними, и секрет их создания утрачен навсегда.
Но как бы там ни было, именно л’хассы позволяют поднимать корабли высоко в небо, где они скользят над землей, гонимые наполненными ветром парусами.
С момента полета первого летучего корабля прошло уже два столетия. Именно тогда, двести лет назад, личный алхимик правителя нашего герцогства обнаружил, что л’хассы категорически не желают сближаться со сплавом из нескольких металлов, чей состав до сих пор держится в страшном секрете.
Так вот, л’хассы не желают сближаться со сплавом до такой степени, что необходимо приложить неимоверно много усилий, чтобы их остановить, причем они всегда устремляются не в бок или вниз, а именно вверх. Рассказывают, что некоторое время алхимик забавлялся, подставляя под л’хассы пластинки из сплава и наблюдая за тем, как камни парят в воздухе.
Однажды он загнал л’хасс под самый потолок, где тот уперся в каменный свод. А когда алхимик изо всех сил попытался прижать пластину к л’хассу, желая к нему прикоснуться, свод не выдержал и по нему во все стороны разбежались трещины.
Наверное, тот алхимик был весьма настырным или у него попросту других дел не имелось, если он позволял себе маяться дурью…
Ну а дальше все просто. Вероятно, алхимик герцога оказался еще и неплохим механиком и вообще неглупым человеком, поскольку сообразил, какую выгоду можно извлечь из поведения л’хассов.
Сначала он изобрел нехитрую механическую конструкцию, позволяющую с легкостью поднимать и опускать тяжеленые башенные ворота в герцогском замке. Затем ему пришло в голову использовать л’хассы при подъеме грузов. И уже только потом он догадался применить их так, как применяют их и по сей день, – поднимать в воздух корабли. Л’хассы стремительно подскочили в цене, и теперь они очень дороги. А ведь утверждают, что еще двести лет назад они чуть ли не под ногами валялись. Что неудивительно, ведь тогда от них абсолютно не было никакого проку.
Так бы, наверное, все продолжалось и по сей день, если бы не личный алхимик герцога, чье имя история даже не сохранила…
* * *
Я родился в семье рыбака в небольшой деревушке Гволсуоль, расположенной на побережье Кораллового моря, и потому все мои детские воспоминания связаны именно с морем.
Вот я сижу на руках у матери, пытающейся разглядеть белое пятнышко паруса возвращающейся рыбачьей лодки отца. Вот сам отец, веселый, улыбающийся, пропахший морем и рыбой, и его сильные руки, подкидывающие меня высоко вверх. А вот я уже подрос, и теперь дожидаюсь отца на берегу, стоя рядом с матерью и держа ее за руку.
