Ирина Балаж - Этюды

Снова весна. Серое клубящееся дымными тучами небо, навевающее необъяснимую грусть. Меланхолия. Нет, в марте он никогда не мог рисовать. Никогда не испытывал он в этот месяц того терпкого и пронизывающего до самых кончиков пальцев чувства творческого вдохновения и желания созидать. Во всем окружающем его мире в грязно-серой гамме было какое-то противоречие, депрессия. Неопределенность. Томительное ожидание перемен. Сейчас всё казалось бессмысленным – рисунки, стихи, музыка. Пугающая и тревожная неизвестность. А в голове вновь и вновь навязчиво играет «Лунная соната». Музыка марта. Время, когда осознаешь напрасность зимних иллюзий на новую жизнь. Весна пришла, но ничего не произошло, ничего не изменилось. Всё те же давящие, сжигающие душу рутина и пустота.

Он остановился, глядя на мутные невзрачные домики на горизонте, недоброжелательно и в то же время умоляюще смотревшие на него тусклыми окнами. Та-та-та та-та-та та-та-та та тадам… Сквозь минорные ноты сонаты внезапно пробился зелёный росток птичьего пения, эхом пронёсшегося над безжизненной долиной. Он задумчиво проводил глазами отважно пробивающегося сквозь тяжелые облака, вернувшегося из далеких стран жаворонка. Для кого-то началась новая жизнь. Медленно опустил голову, поправляя опасно накренившийся черный цилиндр. Уголки его губ слегка искривились в подобии улыбки, глаза заблестели. Он сделал глубокий вдох. Теперь он снова чувствовал. Весну.

Пружинящими шагами он спешил к себе в мастерскую, бессознательно напевая что-то весеннее. Нетерпеливым движением откинув ткань с мольберта, обнажил чистый, сияющий белизной свежей грунтовки холст. А впереди – бескрайние просторы его фантазии и мастерства. Теперь он знал с чего начать. На полотне быстро, один за другим появлялись первые штрихи. А за окном всё ещё слышалась вселяющая надежду далёкая песня жаворонка. Мелодия весны.

Так начиналось утро…

Неосторожный луч Солнца зайчиком ворвался в небольшую комнату, где сладко спала белокурая девочка. Руки её были раскинуты, золотистые волосы разметались по подушке, уголки рта периодически поднимались, освещая личико чудесной своей безмятежностью улыбкой. Наверное, ей снились сказочные сны…

Где-то скрипнули открывающиеся ставни, весело звякнул велосипед, разбив по дороге зеркальную гладь, оставленную ночным дождём, выбросив с брызгами кусочек утреннего Солнца. Недалеко в кафе мелодично хрустнул круассан, из-за дверей медленно просочился ароматный запах свежесваренного кофе. На углу у бакалейной лавки о чём-то бойко беседовали две местные женщины, видимо, обсуждая последние новости, повесив на руки уже почти заполненные провиантом корзинки. На крыше соседнего дома ласково щебетали, радуясь утру, пичуги.

Солнечный луч неловко скользнул со стены на подушку, пробежал, весело переливаясь, по волнистым локонам, осторожно пощекотал чёрные ресницы, затем порывисто метнулся к оконному проёму, полюбовался своим отражением в бликах окна и отправился дальше возвещать весь мир о чуде утреннего пробуждения.

Девочка недовольно поморщилась и распахнула большие карие глаза, обрамлённые длинными ресницами. Вздохнув, она медленно потянулась и, вскочив с кровати, босиком подбежав к окну, встала на цыпочки и подалась вперёд, навстречу утренним звукам и ароматам. В лицо ей ударил прохладный лёгкий ветерок, развевая спутанные волосы, откуда-то доносилась приятная мелодия, извлекаемая вставшими ни свет ни заря уличными музыкантами, глаза сожмурились от непривычно яркого после сна света, девочка не выдержала и улыбнулась…

Так начиналось утро…

Никто никогда не заметит того короткого мгновения, когда наступает новый день.

Мгновение, когда сквозь темноту робко начинают пробиваться одинокие лучи Cолнца, создавая лёгкий ореол света над горизонтом, постепенно сливаясь в оранжево-алые потоки рассвета. Когда звёзды, подчиняясь какой-то неведомой силе, медленно растворяются в пучине иссиня-чёрного небосвода, разливаясь на нём бледно-голубым утренним небом. Вода в озёрах покрывается мелкими мурашками, испугавшись утренней прохлады, а свежая трава слезами счастья провожает задержавшуюся на целую ночь тьму. Осторожно и недоверчиво после долгого сна раскрываются цветы, желая поведать свои удивительные сны порхающим над ними разноцветным бабочкам, мечтающим ещё раз увидеть этот день. В полях просыпается ветер, задумчиво качая умудрённые временем деревья и перебирая белые клавиши ромашек. Взбудораженный воздух наполняется пением едва очнувшихся птиц под тихий аккомпанемент ветра, приносящего с собой негромкие ароматы уже раскрывшихся цветов.

Разбуженная утренней прохладой, ворвавшейся в распахнутое окно со случайным ветром, нехотя открывает заспанные глаза юная девушка. Накинув лиловый шелковый пеньюар, она босиком на цыпочках бежит к открытому окну, на ходу с наслаждением потягиваясь. С закрытыми глазами вдыхает в себя всю утреннюю феерию звуков и ароматов, дрожа от холода, ловит каждое дуновение ветра. Руки, желая облокотиться на белый подоконник, наталкиваются в воздухе на непонятную преграду. Не открывая глаз, девушка подносит руки с предметом к лицу, медленно вдыхает в себя прохладу темно-красных лепестков. «Роза, – думает она, – ещё одна роза». Повернувшись спиной к окну, задумчиво идёт по направлению к чёрному роялю в центре комнаты. Аккуратно кладёт цветок на пюпитр, откидывает назад длинные густые волосы и начинает играть Моцарта.

Так начинается день.

Она всегда об этом мечтала. Вновь и вновь, как в первый раз, погружаться в глубину этих улиц, переживать страницы оживающей на них истории. И говорить, говорить, говорить. Ведь это так чудесно – открывать кому-то те места, которые тебе уже хорошо известны и наблюдать немое восхищение от увиденного на лицах.

Снова новое путешествие. Было облачно. Непонятного цвета тучи нависали над городом, заставляя усталых прохожих нести с собой предусмотрительно взятые из дома разноцветные зонтики. Те же ухоженные, идеально подстриженные газоны, те же чистые вымощенные дорожки, строго перпендикулярные друг другу. Тот же зонтик, чтобы её все видели, но она другая. Она новая каждый день, независимо от постоянства окружающего пространства и неизменной покорности веками покоящихся сооружений. Она всё видит и чувствует сегодня не так как вчера, или на той неделе, в прошлом месяце. Она просто любит свою работу.

Каждый день идти по одним и тем же улочкам, но удивляться им снова и снова, переживая первые секунды восхищения вместе с поражёнными туристами. Видеть их в разные времена года, в разные дни недели, в разное время суток и постоянно находить в этом непоколебимом изяществе для себя что-то новое, какое-то почти неуловимое неподготовленным взглядом изменение. Иначе нельзя. Иначе будет скучно и неинтересно.