Вагон метро резко дернулся, да так, что я схватился за поручень. Визг тормозов и ругань пассажиров ворвались в рокочущий эмбиент, басом бьющий из динамиков. Мне тут же стало не до музыки, я принялся заполошно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Вагон еще раз подпрыгнул, ударился о борт туннеля, со скрежетом выполз на станцию и замер. Выдернув наушники, я вгляделся в окружающую меня толпу.
«…прибывает на станцию…» – попробовал выговорить привычный женский голос, но его прервал каркающий, едва скрывающий страх баритон вагоновожатого.
– Граждане, сохраняйте спокойствие. Из-за аварии выход на платформу осуществляется через передние вагоны. Движение временно невозможно, – выдавил он, чуть охрипнув от волнения. – Повторяю! Сохраняйте спокойствие и выходите через передние вагоны. Поводов для паники нет. Все в порядке.
Будто опровергая его слова пол заметно затрясся, а с потолка посыпалась пыль. Люди, еще секунду назад пытавшиеся держать себя в руках, ломанулись к выходам. Мгновенно возникла давка. Я слышал, как где-то в стороне плачет ребенок. Но за толпой его не было видно, и мне оставалось только, поддавшись течению, выплывать наружу.
Свет на перроне непривычно мигал. Вываливший на станцию народ бежал вверх по отключенным эскалаторам, не обращая внимания на предупреждения полицейских и дежурных. Земля ощутимо тряслась. Толчки с каждой секундой становились все сильнее. Животное начало вопило во мне, требуя бежать как можно быстрее. Умом же я понимал, что метро строили как бомбоубежище и обычное землетрясение ему нипочем.
– Сохраняйте спокойствие! – пытаясь перекрыть шум толпы кричал полицейский. Он даже снял маску – чтобы его было лучше слышно. Но люди, живым потоком рвущиеся наверх, чуть не снесли его. – Да еб вашу мать! Успокойтесь! Бежать некуда!
Эта фраза напрягла меня куда больше, чем поведение обезумевших пассажиров. Прыгнув на платформу между эскалаторами я скачками бросился наверх. Сразу несколько человек попробовали последовать за мной, но съехали вниз. Неподготовленному человеку по такой поверхности бегать противопоказано. А мое увлечение трейсом и скалолазанием позволяло выписывать любые финты. Да и босокеды с липнущей подошвой помогали.
Взбежав на самый верх, я наткнулся на замершую толпу. В реальности по головам не пойдешь. Задние ряды напирали на передние. Выдавливали людей наружу. Но, как и говорил полицейский внизу, бежать было некуда. За поликарбонатными дверьми творился настоящий хаос. Оказавшиеся впереди люди цеплялись за створки, упирались в перекладины и двери, чтобы их не выдавили наружу.
Ветер с гулом и визгом прорывался сквозь щели. Сквозь жуткий вой доносились крики и отборный мат. Прямо мимо дверей ураган протащил боком автомобиль. Затем закружил его, словно ребенок игрушку, и унес куда-то в непроглядный буран.
– Успокойтесь, блядь! Отставить панику! – выкрикнул обозленный и весьма помятый полицейский, поднявший к потолку руку с пистолетом. Призывы не подействовали. В отличие от нескольких глухих хлопков, после которых с потолка посыпалась штукатурка. Толпа медленно подалась назад. – Спускайтесь на платформу! Там безопаснее! И успокойтесь уже!
Будь его собственный голос чуть более уверенным – возможно, подействовало бы лучше. Но перед угрозой применения оружия люди все же начали отступать. Я остался сидеть на турникете, глядя на растерянные и озлобленные лица. Пятеро полицейских тоже остались наверху, блокируя двери.
Толчки не прекращались. Как и буран за окнами. Висящие под потолком неоновые лампы качались словно маятники. Сыпалась пыль и мусор. Люди продолжали бесноваться. Но здравый смысл заставили их спустится.
– Все вниз! – упорствовал начальник станции, держа пистолет на виду. Его помощники непрерывно терзали шипящие рации. Наверху делать было нечего. Да и угрозу я воспринял вполне серьезно. Вместе с остальными спустился на перрон. Бешеный ветер больше не терзал уши, а толчки не казались чем-то ужасным. В Союзе строили на совесть.
Вновь достав наушники, я залез в телефон. Но моя музыка оказалась отключена. Вайфай не отвечал. Сеть отсутствовала. Нахмурившись, я попробовал переключиться на мобильный интернет, но и он оказался недоступен. Впервые в моей жизни в городе отсутствовала связь. Я даже несколько растерялся, не понимая, что происходит.
– Связи нет, – раздался озадаченный женский голос, в котором легко было различить нотки паники. Девушка в сером пуховике и маске с вышитыми цветами требовательно смотрела на спутника.
– Все в порядке. Наверное, буря повалила антенны, – попробовал успокоить ее сидящий рядом мужчина. – Ничего страшного. Не впервой в Москве. Повалит деревья, поломает антенны и пару кранов. Ничего страшного. Мы не во Флориде, дома строим из бетона, а не картона. Так что все в порядке будет.
– Думаешь? – чуть успокоившись, спросила девушка и прижалась к мужчине.
Я хмыкнул. В чем-то он, конечно, был прав. Буря не первая. А вот землетрясений в центральной России не было… никогда? Я больше по промышленному альпинизму. Но от друзей слышал, что мы находимся на равнине, на которой в принципе такое невозможно. Но и на старуху бывает проруха. Старушку Москву трясло.
Люди постепенно успокаивались. Первый шок прошел, и они начали лезть в телефоны. Несколько моих сверстников, может, студентов чуть младше, включили на полную громкость колонку с трешем. Мужики тут же предложили им отправиться в ад. В результате разгоревшийся было конфликт потушили, поставив легкую инструменталку без слов. Что в нашем случае было неплохим выбором.
Я же, порывшись в файлах, нашел купленный альбом каверов Пушного. Что ж. Жги, дядя Саша. На тебя вся надежда. «А-а в Африке реки вот такой ширины», – затянул Пушной под восьмиструнную электрогитару и барабаны. Вот странно, детская песенка мне никогда не заходила. А в обработке а-ля «Рамштайн» даже «Тучи» вызывали восторг. Вопрос только, насколько хватит зарядки телефона.
Даже через пять минут толчки не прекратились. Они то становились сильнее, то ослабевали – будто отдаляясь. А мне стало откровенно скучно. Сидеть в полутьме мерцающих ламп и горящих экранов не самое веселое дело. Офлайн игр на телефоне я не держал. Слушать жалобы и уговоры парочек – не хотел. А потому свалил наверх, пройдя мимо опустевшей будки дежурного.