Звенье сто семнадцатое. Одуин Маленький воин и Ильшиини
Искусство подобно верному другу и наставнику. Оно не предаст, оно не обманет. В час нужды и беды – оно протянет свою верную руку Надежды. Но если Надежды нет – берегись! – тебя обманули, и это – не искусство! (1)
>(1) L. I. I. V. E. 195:3
Был рождён Одуин от Эктина Беспечального, сына многоулыбчивого Луаны, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от прекрасной Телени, жены Эктина, вместе с братом своим Дисэ, по исходу эулиен, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена. Не был Одуин похож на беспокойного брата своего Дисэ ни нравом, ни лицом, и был рассудителен и тих, хоть и верным львёнком стал праотца своего. Дружен был Одуин с близнецом своим и высоко почитал сестёр своих, но всё же предпочитал уединение и книги, прогулки в саду и беседы с Ирдем, старшей из дочерей всесветлейшего Аларимвети, и прекрасной Исенер. Много беседовал Одуин с Путешественником и самим Финиаром, и высоко ценили они беседы с ним. Искусству было отдано сердце Одуина, и верным служителем и защитником его вскоре сделался эу. Жалели в роду Щита о том, что не их Одуин, но восхищались им и Маленьким воином – Амахéлаи [Amahélai] – называли его.
От Ирдем и наставников своих многим искусствам обучился Одуин. Был он и певцом, и музыкантом, и прекрасным рассказчиком, и танцором, и словом владел, как мечом, и улыбкой, как копьём, но – благословенны руки Одуина, ибо дан был дар им запечатлевать то прекрасное в подзаконном мире, что видел эу, и Свет, сосредоточенный и положенный всему живому, передавать изображению его. На песке, на воде, на бумаге, на листьях – на всём писал Одуин, он же вдыхал Надежду и Свет во всё, чего касался, живописуя. И золотился песок, и искрила бликами вода, и белела и укреплялась бумага, и наливались соком и цветом листья – ибо таков был дар Маленького воина. Не писал и не являл Одуин взгляду смотрящему то, что есть, но всегда пытался исправить всё уродливое, уязвлённое нелюбовью, незаботой и обидой, а также раскрыть пропущенный по невнимательности и несосредоточению сердечного взора Свет, разлитый вокруг столь щедро и милостиво, что диву давались даже сами эулиен! И вскоре приходили к нему надеющиеся Светлого Дома и отдалённых мест, а иные и вовсе возвращались со служения своего просить картин его, ибо что бы ни написал Одуин – то была Надежда совершенная, мир, исполненный Любви Господней и Света. – Дыхание и взор Ийдена в твореньях его, – говорил Финиар. Так учил Одуин находить Свет там, где прежде непривычно было взору искать его: в верных мелочах, пропущенных утомлённым взором сердца, в тени печалей и бед, в самом блистании, от которого слепнут даже эулиен. Мир сотворённый назвал Одуин наставником своим и верно служил ему, исправляя Любовью и Надеждой то, что ещё можно было исправить, и открывая глаза на совершенную красоту всем, кто не был слеп. Отправившись же на служение, прозревал Одуин и слепцов искусством своим и заставлял воинов и бессердечных плакать, ибо касался самого сердца их и взывал к их подлинному Свету. Тогда же учил Одуин много и многих, и наставлял их в искусстве, и много рассказывал о нём; и люди шли за ним, и всегда был Маленький воин окружён учениками и теми, что следовали за ним во всякий день, уверовав в речи его и очарованные улыбкой его, её же не было светлее и лучистее. Так вскоре нажил себе Одуин и немало врагов из числа людей, что следовали учению Неоглашаемого и служили ему, и паче всех самого Неоглашаемого обратил эу против себя словом и искусством своим, ибо всё хотел подчинить себе Изосар и всё желал управить по-своему, и потому учение его, что распространял он в людях, прижилось так крепко, что было не только о ненависти к эулиен, но и об искусстве также, и о науке, и о политике, ибо всё оно полагалось лишь инструментом для обретения власти и возвышению человека над прочим миром. Так учил Неоглашаемый: Всякое искусство наиболее полно должно отражать то, что есть, и так, как оно есть, без прикрас и всякого обхождения. Лишь только полностью запечатлев правду, мы, через созерцание её, получаем над ней власть. Ибо искусство – молот власти человека и служить должно ему. Не должно искусству украшать и отводить взор от постыдного или уродливого, но отображать и их, подводить под власть человека! Пусть научается всякий и в самом пороке находить наслаждение и тем утешается от того малого, что дано ему, и так отвоёвывает себе большее, что ему не положено! О, прости же меня, о Господин Садов, что повторяю я, не боясь гнева Твоего, слова этого несчастного человека, и смилуйся надо мной! Oh eynáril` a íne, oh Evhéme evméenē, ke áit hi, ni issírteman vo úratol Tóe, íl`men háol ankhármiol nórē, im ímantil` íne!1
И был день, и послал Неоглашаемый убить Одуина, и пошли люди его искать эу, и нашли, и окружили его. Тогда же, по несопротивлению его, взяли его и привели в стан свой. Там подвесили эу вниз головой над кипящей водой и насмехались над ним жестоко, вопрошая, что теперь скажет он. Одуин же сказал: – Il` híol – ízret híol! I híol – Il` híol!2 (2) И тогда опустили его в кипящую воду и снова подняли над ней, и сделали так несколько раз, пока не лопнул глаз эу и не смолк крик его. Когда же решили люди, что умер эу, обрезали они путы его и бросили на дороге.
>(2) такова одна из кратких последних молитв эулиен, что читают они перед смертью или в великой опасности.
Долго блуждал Одуин в тени перед порогом, но отвратила Смерть своё лицо от него, и Господь уберёг эу, а потому вскоре вернулось дыхание жизни в обожжённую грудь его, и поднялся Маленький воин, и был жив. Но ушла прежняя красота и сила Одуина, ибо был он обварен весь и говорить не мог, разве что страшным хрипом, и дышать мог лишь как хрипящий зверь. И устыдился эу уродства своего и стал прятать его под тканями, и весь покрыл себя ими так, что виден остался лишь один глаз его. Тогда же сделался Одуин молчалив, ибо не желал пугать людей голосом своим и расстраивать, а потому перестал разговаривать вовсе и изъяснялся жестами, когда могли понять его. Себя же, казня за убогость, что пугала смертных, вверг эу в жестокую аскезу и лишь в тёмное время выходил из укрытий своих, чтобы попить воды и собрать себе ягод и мёда. Так сделался прежде сильный и прекрасный эу тенью себя самого и трудился тихо и скромно, пока был в тени, и соследовал тайно. Когда же не видел никто – писал на воде, песке, земле и листьях и жил тем. Тогда же решил Одуин не возвращаться в обитель свою к отцу и матери, дабы не огорчать их и не смущать эулиен уродством своим. И так много лет провёл Маленький воин в аскезе и скитаниях, верный искусству и людям, но скрывающийся ото всех.
