Книга первая Фаги
Глава 1 Наваждение
Несколько веков назад на Земле отгрохотала итоговая немилосердная мировая война. Победителей, как таковых , не было. Из достижений тысячелетия существовавшей цивилизации ничего не осталось, выжившее население попряталось в развалинах и пещерах.
Шли века. Земля зализала раны. Не до конца одичавшие люди вылезли из схоронок и понемногу начали строить новую цивилизацию. Пригодных для проживания земель оказалось немного, людей наплодилось не в изобилии, поэтому общество получилось локальным, всего одно, напоминающее древнее царство. Царёк как таковым ещё не был, хоть и с гордостью так наименовался – пойдём на поводу его амбиций и будем называть правителя царём, хоть и смахивал он больше на вождя. Он обладал не столько властью, сколько авторитетом, но умудрялся передать титул кровному наследнику.
Жизнь налаживалась. Дома сооружались уже добротные , согласно социальному статусу его обладателя.
Глава страны – царь , имя которого Кеман , был уже в почтенном возрасте. Обитал , соответственно , во дворце, добротном и довольно массивном; имел жену – тоже не молодую, достаточное количество взрослых и не очень детей. Царство, по меркам того времени, процветало. Сравнить с другим не имелось возможности из-за отсутствия этих других царств. После катастрофы уцелевшие жители просто объединились, а расползаться не получилось , так как не было куда.
Жителей страны немного пугали полуразвалившиеся сооружения в дали от их земель – территория осваивалась с годами. Обиталища приписывались жилищам и деятельности богов, кто говорил – предков ( легенды расходились). Были различные версии, чаще фантастические, валили в основном на пришельцев с небес. Как эти пришельцы выглядели – старики не знали, старики их молодости не помнили или хотели забыть…
Количество людей оставалось скромным. Животный и растительный мир всегда оставался в обратной корреляции к численности людей и поэтому процветал в разумных пределах. Загрязнять среду люди пока не научились, на жизнь ресурсов хватало.
Кеман любил охоту, может любил бы и войну, но воевать не с кем. Он уважал жену, ценил подчинённых, сносно выполнял свои царские обязанности, имел покладистый характер, чувствам особенно не предавался, меланхолией большую часть времени не страдал.
Временами, раз в 5 лет, у него случался приступ хандры, такой, что жизнь теряла всякий смысл. Царь неадекватно себя вёл, вспоминал неизвестных лиц, старался убежать в неизвестность – дальнюю пустошь.
Выводил его из кризиса жрец, его ровесник и по тому тоже в преклонном возрасте.
Царица спешно посылала за жрецом, тот, бросив все дела, прибывал к правителю, уединялся с ним, свидетели удалялись… Через полчаса( примерно, время фиксировалось примитивно) выходил, всегда измождённый, шатаясь из комнаты, где уже спал повелитель. Сон длился нереально долго – до нескольких суток, зато после него Кеман просыпался , морально здоровёхонек. Почти ничего не помнил, по крайней мере причин своего помешательства. Физически же он был здоров всегда. Жизнь шла дальше. Хотя дотошный царь старался понять причину своего недуга, но безрезультатно.
Была и ещё одна странность, озадачившая самого Кемана. Одну из своих дочерей царь никак не хотел, вернее не мог отпускать от себя. Инцеста не было , несчастная царевна никак не могла взять в толк такую блажь своего отца. Мать как не странно, полностью одобряла позицию главы семьи. Кеман, по справедливости ,и сам не мог объяснить своё поведение- дочь особой умницей не была, в делах государства не разбиралась, но даже временное её отсутствие в доме было равносильно катастрофе. Во время своих приступов царь советовал дочери создать свою семью.
Кеман приближался к своему шестидесятилетию – возраст, критический даже для крепкого спортивного человека.
Но всё стабильное когда-то кончается. Беда пришла со смертельной болезнью жреца. Рано утром об этом доложили царю. Тот озаботился- жалко верного помощника, почти друга. Взгрустнул о грядущем , уже не далёком своём конце, предался ностальгии, прикинул – кем заменить толкового специалиста… Но навещать не пошёл – были неотложные дела. Планировалась крупная охота.
Но жрец повёл себя не типично. Вместо того, чтобы упокоиться или на худой конец слать послания с просьбой явиться, умирающий сам дополз к царю. Вернее, его принесли и это не прибавило жизни бедолаге. Прибыл он когда царь был уже в седле Будучи в душе деликатным человеком, Кеман вояж прервал и гримасу состроил в меру недовольную, даже сочувствующую.Смерть – событие неприятное, но неизбежное и интимное – зачем царя приплетать?
Жрец настойчиво умолял разговора наедине. Кеман в душе вспылил, но дал себя уговорить, от части от природного добродушия, от части – из любопытства.
– Я умираю – начал жрец. Кеман был с ним согласен, выглядел его собеседник не лучшим образом.
Но он не понимал, почему из- за прописных истин стоит отложить охоту – это не развлечение, фауну приходилось периодически корректировать, хотя называлось всё проще, сложных слов чудом выжившие когда- то люди не употребляли.
Царь промолчал, а жрец продолжал:
– Прости, я убил любовь.
Звучало странно. Первое , что сорвалось у Кемана:
– Какую любовь?
– Вашу- выдавил из себя умирающий.
Царь много что любил, но не припоминал, чтобы это убивали. Жрец бредит, простить убийство призрачной любви ничего не стоило, чтобы успокоить старого друга, но любопытный Кеман не удержался.
– Что это за любовь? – насмешливо поинтересовался он.
– Девушка в голубой накидке – с трудом выдавил из себя жрец и это были его последние слова.
Девушка в голубой накидке… она стояла на пыльной дороге, а Кеман – ещё тогда молодой и не женатый, покидал её. Он не хотел уезжать, пытался спрыгнуть с колесницы- но тело онемело; пытался кричать, но голос пропадал… Над головой упавшего в отчаянии человека – ясное небо, яркое солнце… в душе – пустота. Кто правил колесницей – неясно. Девушка стояла неподвижно, затем крикнула : « Поторопись! « Кеман тогда потерял сознание.
Начался неплановый приступ. Он начинался, когда царь вспоминал эту картинку. Он всю жизнь кого-то любил, но кого – не мог вспомнить. В мозгу высвечивалось – « ты любишь Леноли» – незамужнюю царевну , дочь наложницы. Но он любил не дочь – любил девушку в голубой накидке.
Стены и потолок поплыли, в глазах потемнело, царь лишился чувств, это спасло его от потери рассудка.
Как марионетка он присутствовал на похоронах жреца… затем никого не хотел видеть, почти не ел. Он мечтал о смерти и завидовал уже умершим.
Сначала его пытались беспокоить, но поняли тщетность и стали ждать развязки. Наследник прикидывал преимущества своего нового статуса, но царь упорно не умирал. Он похудел, походил на зловещую тень, ничего не хотел, пустота захватывала целиком .
