Когда я был мальчишкой, лучшее место на земле находилось в Лондоне, в нескольких шагах от станции Южный Кенсингтон.
Это было нарядное здание из разноцветных кирпичей, крышу его – только представьте! – украшали горгульи: птеродактили и саблезубые тигры. В холле стоял скелет тираннозавра, а за пыльным стеклом витрины – чучело птицы додо, ископаемого дронта. В бутылках хранились существа, выглядевшие совершенно как живые, а в стеклянных ящиках – не живые, отсортированные и каталогизированные, пришпиленные к картонке булавкой. Называлось это место Музеем естественной истории. В этом же здании располагался Геологический музей со всеми своими метеоритами, алмазами и другими странными и восхитительными минералами, а прямо за углом – Музей науки, где можно было проверить свой слух и насладиться осознанием того, насколько лучше взрослых ты слышишь.
Определенно, это было лучшее место на земле!
В Музее естественной истории, по моему убеждению, не хватало лишь одного экспоната – единорога.
Точнее двух – единорога и дракона. И еще вервольфов – непонятно, почему в Музее естественной истории их обошли вниманием? Я так хотел узнать о вервольфах побольше!
Кроме того, в витринах не имелось ни одного вампира в роскошных одеждах, хотя летучие мыши-вампиры были представлены. И совсем не было русалок, ни одной – я проверял! Грифоны и мантикоры тоже отсутствовали.
Тот факт, что на выставке не было феникса, меня не удивлял. Я знал, что в данный момент на свете может существовать лишь один феникс – разумеется, живой, а Музей естественной истории заполнен мертвыми существами. Откуда же здесь было взяться фениксу, сами посудите?
Огромные окаменевшие скелеты динозавров и пыльные странные животные в стеклянных витринах, не очень похожие на настоящих, мне нравились.
Правда, по-настоящему я любил живых зверушек, дышащих, теплых и желательно диких. Тех, что прыгали, ползали или просто слонялись по моей реальной жизни. Я всегда радовался встрече с ежиком, змеей, барсуком или маленькими лягушатами, которые каждую весну в один прекрасный день выбирались из пруда через дорогу, и тогда наш сад, казалось, тоже становился живым, наполняясь непрерывной суетой.
Но больше других меня привлекали животные, само существование которых было загадкой, сумеречной тайной: то ли они были на самом деле, то ли нет, и от одной только мысли об этом мир делался волшебным.
Я любил чудовищ.
Огден Нэш, мудрый американский поэт, говорил: «Где чудовище – там чудо».
И я мечтал попасть в Музей сверхъестественной истории.
Мечтал – и в то же время радовался, что его нет.
Вервольфы были чудесны потому, что могли оказаться чем угодно. Если бы кто-то на самом деле поймал вервольфа или дракона, приручил мантикору или загнал в стойло единорога, засунул их в банки, провел вскрытие, – они стали бы реальны, осязаемы и не смогли бы уже жить в туманных местах на границе между явью и миром грез, страной невозможного – единственным местом, по-настоящему имевшим значение.
Такого музея не было.
Тогда – не было.
Но я знал, как и где найти существ, которых бесполезно было искать в зоопарках, музеях или лесах. Они ждали меня в книгах и рассказах, они прятались в буквах алфавита и знаках препинания. Достаточно было расставить их в верном порядке – и из букв складывались слова, из слов возникали образы всевозможных экзотических чудищ и таинственных незнакомцев. Буквы сплетались в заклинания, которые творили небывалые миры, извлекали из небытия фантастических существ и открывали мне помыслы насекомых, и кошек, и прочих животных.
Связь между животными и словами уходит глубоко в прошлое – например, буква А когда-то была рисунком, изображавшим перевернутую голову быка. Две ножки, на которых стоит А, это его рога, а острая верхушка – нос и морда.
Книга, которую вы держите в руках, населена вервольфами и полна сундуков, хранящих удивительные тайны. Живые и очень опасные чернильные пятна соседствуют здесь с четвероногими чудовищами, змеебогами, солнечными птицами, единорогами, русалками и даже с Ее Величеством Смертью. Эта книга возникла для того, чтобы современный Музей сверхъестественной истории развивался и рос.
Да, Музей сверхъестественной истории существует на самом деле – и вы можете побывать в нем. Его создала одна загадочная и таинственная организация, которая в свое время представила публике «Пиратские магазины» и «Магазины товаров для супергероев», а заодно занимается пропагандой грамотности, курирует целый ряд образовательных программ для детей, предоставляет школьникам место, где они могут делать уроки, и, разумеется, проводит всевозможные семинары и мастер-классы.
Одним словом, купив эту книгу, вы поддерживаете движение «826» – и я вам за это благодарен. И Дэйв Эггерс, соучредитель «826», тоже вам благодарен. И дети, которые участвуют в программах «826», тоже испытывают к вам благодарность. И даже, быть может, кто-то из грифонов или русалок (которые пока что, насколько нам известно, в музее не представлены) тоже скажут вам спасибо, хотя, разумеется, в этом – как и во многом другом – полной уверенности у нас быть не может.
Нил Гейман
Сентябрь 2012 г.
P.S.
Предисловие не должно превращаться в список тех, кому автор выражает благодарность. Очень многие люди тратили свое драгоценное время и дарили свои истории, чтобы эта книга стала возможной, и я благодарен им всем – всем авторам этого сборника и всем-всем, кто так или иначе участвовал в его создании.
Но все-таки я хочу сказать несколько слов о своем соиздателе – Марии Дэвана Хэдли. Она достойна того, чтобы поблагодарить ее отдельно. Мария не только блестящий писатель – она еще и прекрасный организатор, и только ее усилиями наш сборник вышел в срок и в полном составе. Спасибо тебе, Мария.
