Й. Бенковичу
– Вы уверены, что мы на месте?
Да, вопрос был более чем интересен. Тем более что за штурмана был я.
Прямо перед нами возвышался крутой, почти отвесный ледяной утес метров десяти высотой. Как мы не врезались в него при посадке в тумане! Но по всем картам и описаниям местность должна была быть ровной как стол. Не говоря уже о том, что американская станция Амундсен-Скотт как сквозь землю – вернее, сквозь лед – провалилась.
– Так где же мы находимся? – спросил Первый.
Первым (Number One) мы его называли за глаза. Начальник экспедиции доктор Саймон Лоуренс – потомок лордов, викингов, ютов, но только не кельтов – предпочитал откликаться просто на фамилию.
– По идее – на точке. Вот те крест! Южный, – добавил я по-русски.
И действительно, Южный Крест был ясно виден на небе, несмотря на восход.
– Проясните, пожалуйста, свою мысль.
– GPS дает точную информацию. Звезды – тоже. Где-то здесь здоровенная озоновая дыра, поэтому обычная радиосвязь не годится, только через спутник. Если американская станция находится хотя бы в трех милях, то мы их увидим только в бинокль с этого утеса в ясную погоду, а по радио – только по четко направленной антенне. Кстати, в багаже должны быть такие антенны, можно достать и прощупать эфир.
Первый нервничал:
– У нас нет времени на эксперименты, Скорпион. – Зодиакальное прозвище приклеилось ко мне всерьез и надолго. – Если вы уверены, что мы на месте, то надо немедленно закапываться под лед. Температура – минус шестьдесят девять.
– Я уверен.
– Порядок, – он повернулся к приплясывающим ребятам. – Нам повезло, не нужно рыть открытый спуск для входа. Врубимся в этот утес, повернем и только после этого начнем рубить спуск вниз.
Он был прав.
Лед – великолепный строительный и теплоизолирующий материал, но до недавнего времени это было известно лишь народам Крайнего Севера. Но времена меняются, и вот мы – двадцать человек, строительный авангард, молодежь XXI века – должны построить подо льдом жилье, склады, а если успеем, то и лаборатории для всей экспедиции. Срок – две недели, потом должны прилететь остальные семьдесят человек.
Пока что все идет хорошо. Врубились в утес, сделали холл, повернули сначала вправо, потом вниз. Одни рубят наклонную шахту, другие выносят лед, третьи нарезают ступени, четвертые делают их ребристыми. А мы с аргентинцем Витторио и с Кошкой – имя гречанки все уже позабыли – режем вынесенный лед на кирпичи и складываем из них портик. Всех греет работа, всем весело.
– Немедленно занести весь багаж внутрь! – Это голос Первого.
Неужели уже раскопали достаточно места внутри?
Оказалось – только-только спустились на заданную глубину.
– Занести в холл.
– Давайте хоть один склад отроем. Зачем дважды перетаскивать, сначала в холл, потом вниз. Да и лед через заваленный багажом холл будет труднее выносить. А мы бы пока портик достроили…
– … а багаж завалило бы первым же снегопадом.
– На неделю вперед в прогнозе ясная погода, черт возьми!
– Вы забываете, что метеоролог – это я.
Все засмеялись.
– Не чертыхайтесь, Скорпион. Вам это не идет, – заметила Кошка.
Она была права.
Холл мы завалили под завязку, оставили только узкий и неудобный проход. И то около половины багажа осталось снаружи. По приказу Первого сложили вокруг него, зачем-то, ограду из ледяных кирпичей.
– А не худо бы насчет ленча.
– Кто сегодня дежурный по кухне?
– Я, – ответил Витторио.
– Займитесь. Ленч через час, и чаю наготовьте на потом. Остальные – продолжать.
Народ потянулся внутрь, мы с Кошкой снова взялись за портик.
Неожиданно загремели испанские ругательства.
– В чем дело, Витторио?
– Ящики с едой завалены черт знает чем! Хоть раскопки устраивай! Помогите, ребята.
– Да, похоже, сегодня мы портик так и не достроим.
– Так достроишь завтра, – заявил Бульбенко. – Хочешь жрать – принимай у меня ящики и складывай снаружи.
Он был прав.
Портик, все-таки, мы достроили сегодня. И первый склад внизу отрыли, вполне приличных размеров. И перенесли туда почти весь багаж, только еду оставили в холле, который значительно увеличили. Пахали двенадцать часов с двумя перерывами на еду. Уж очень всем хотелось под лед, в тепло!
Удивительное дело, но на глубине установилась температура минус пятнадцать, просто красота! Мы повалились на ящики и чуть ли не друг на друга, влезли в спальные мешки и просто провалились в сон.
Однако… Есть правила, невыполнение которых чревато однозначными результатами. Я поленился отлить перед сном, а в экстремальных условиях метаболизм ускоряется. Короче, не прошло и трех часов, как я вынужден был покинуть мешок и относительное тепло склада и выйти наружу – туалеты мы еще не организовали.
Спускаясь вприпрыжку обратно по лестнице, я чуть не налетел на Первого – он уселся на нижней ступеньке и принялся расчесывать свою бороду. Неужели уже встал, двужильный!
– С добрым утром, Лоуренс.
– С добрым утром, Скорпион. Как там наверху?
– Убойно.
– Естественно. А как вы думали? Но красота-то какая!
– Да я, собственно, особо не оглядывался. Но вот… – я запнулся.
– Продолжайте, раз начали.
– Мне показалось, что я слышал рычание.
– Рычание?
– Да.
– Чье?
– Да мне было не до того. Мало ли, собаки из Амундсена-Скотта бродят.
Первый внимательно посмотрел на меня:
– Я читал, что в России есть идиома – «собачий холод».
– Есть.
– И что это значит?
– Что очень холодно.
– Точнее, это такой холод, когда хороший хозяин не выгонит собак на двор сторожить. Так вот, сейчас наверху потеплело – минус шестьдесят семь. Такие температуры наблюдаются в России только на территории Восточной Якутии. Так что холод более чем «собачий», и никакие собаки ни из какого Амундсена-Скотта нигде не бродят.
Я промолчал.
– Не говоря уже о том, – продолжил Первый, – что вчера я улучил момент, влез на утес и осмотрел в бинокль окрестности. Пусто.
– Где же они?
– Я связался с ними через спутник. Оказывается, еще полгода назад они откочевали на десять миль к северу.
– Вот оно что! Так кто же тогда рычал?
– Никто.
– Но я слышал…
– … собственный сон. Вы валитесь с ног, Скорпион. А вы мне нужны бодрым. Приказываю – спать! У вас есть еще четыре часа.
– А вы?
– Я заполнял журнал, сейчас тоже пойду спать.
Нет, молекула воды, все-таки, особая субстанция. Простенькая конструкция: ядро из восьми протонов и восьми нейтронов, два электрона на внутренней оболочке и восемь на внешней, и два протона на отлете под углом сто пять градусов. А чего она только не вытворяет!
Как ни странно, все проснулись бодрыми и энергичными. Хусейн соорудил отличный завтрак, даже пожарил колбасу с яичницей и сварил кофе по-турецки. Набив животы, мы смаковали кофе и ждали ЦУ от Первого. А он, почему-то, не торопился:
