До того как хип-хоп стал властителем культуры – доминирующим музыкальным жанром, вытеснившим попсу и рок-н-ролл, – направлением, влияющим на то, как мир одевается, говорит и ведет себя, для подростка он был способом заполучить новую одежду для школы.
Был жаркий летний день 11 августа 1973 года, когда диджей Кул Герк (урожденный Клайв Кэмпбелл) устроил вечеринку для своей сестры в комнате отдыха неприметного кирпичного многоквартирного дома по адресу: Седжвик-авеню, 1520, в Бронксе, Нью-Йорк. Шестнадцатилетний американец ямайского происхождения экспериментировал с колонками своего отца и придумывал новые способы проигрывания пластинок. С двумя вертушками и микшером он мог играть без прерываний и плавно переходить от одного трека к другому. Он любил крутить песню Джеймса Брауна «Give It Up or Turnit a Loose». Он видел, как брейк-дансеры – би-бойз и би-герлз[1]– сходили с ума во время брейка, той части песни, когда инструментальные партии затихали и верх брал ритм. «После того как они впервые это услышали, пути назад уже не было, – рассказывал Герк. – С тех пор они всегда хотели слышать брейк, брейк, брейк, брейк».
Между тем Синди Кэмпбелл не романтизировала эти эзотерические звуки; она просто хотела хорошо выглядеть. «Когда возвращаешься в школу после каникул, тебе хочется носить вещи, которых ни у кого нет, чтобы ты выглядела красиво и свежо, – рассказывала она. – Я копила деньги, потому что перед возвращением в школу нужно было идти на Деланси-стрит вместо Фордхэм-роуд, чтобы купить самые новые вещи, которых ни у кого нет». В то время ее зарплата от работы в районном Молодежном корпусе составляла 45 долларов в неделю. Она ни за что не смогла бы выглядеть шикарно при таком бюджете. «Итак, как мне выгодно использовать свои деньги? Этой суммы ведь недостаточно!» Будучи предприимчивым подростком, она решила устроить вечеринку, чтобы собрать средства для обновления своего гардероба. Синди купила солодовый ликер Olde English 800, пиво Colt 45 и содовую оптом и разместила на карточках рекламу, написанную от руки большими печатными буквами: «Вечеринка диджея Кул Герка: возвращение в школу». Чтобы заплатить 25 долларов за аренду комнаты отдыха в семейном доме Герка, она брала с гостей вступительный взнос в размере четвертака для девушек и пятидесяти центов для парней.
В тот день произошло что-то волшебное: это был микс молодости, музыкальных инноваций, творчества и самовыражения в декорациях Нью-Йорка. Герк изобрел технику под названием «Карусель», в которой он работал с двумя копиями одной и той же записи, возвращая одну к началу брейка как раз в тот момент, когда другая подходила к концу, создавая одну длинную звуковую петлю. Обычно она приходилась на начало или середину песни, что давало танцорам возможность продемонстрировать свои самые свежие движения. «Музыка была просто потрясающей! – рассказывает завсегдатай вечеринок Джин Стикленд. – Я помню, как ходила на вечеринки Герка, которые начинались в общей комнате. Они стали настолько популярными, что мы больше в ней не помещались». Родители просто не понимали эту новую музыку – и это увеличивало ее привлекательность. «Это был глоток свежего воздуха, – говорит Герк. – И он обернулся успехом».
Несмотря на мифы, связанные с вечеринкой 11 августа, рождение хип-хопа нельзя привязать к какому-то одному моменту на временной шкале. Его происхождение восходит к устным традициям Африки, опыту чернокожих в Америке и изобретению джаза и блюза. «Рэп-музыка уходит корнями в черную устную традицию тональной семантики, повествования, означивания, игры в десятки[2], африканизированного синтаксиса и других коммуникативных практик», – пишет профессор Женева Смитерман в книге «“Цепочка остается прежней”: коммуникативные практики хип-хопа», восхваляя рэперов как «постмодернистских африканских гриотов, словесно одаренных рассказчиков и историков культуры в традиционном африканском обществе».
Во времена зарождения хип-хопа разгул преступности, жестокость полиции и бегство белых из района привели к тому, что Южный Бронкс был разорен и охвачен огнем. Из этого пепла поднялся хип-хоп с брейк-дансерами и уличными бандами, на смену которым после пришли рэп-банды, заменившие физическую борьбу на словесную перепалку, сохранив при этом элемент соперничества. Хип-хоп был сосредоточен на опыте чернокожих американцев в Нью-Йорке, но нельзя забывать о значительном вкладе пуэрториканцев, карибцев и других иммигрантских сообществ. Хип-хоп распространился по пяти боро[3]– Бронксу, Бруклину, Куинсу, Манхэттену и Статен-Айленду – благодаря таким ранним новаторам, как Грэндмастер Флэш и Afrika Bambaataa.
Это была целостная культура, которая затрагивала все аспекты жизни и часто определялась четырьмя основными столпами: текст MC[4](слова), диджейство (звук), брейк-данс (движения) и граффити (визуал). «Хип-хоп – это изучение самопреобразования и стремление к самовыражению», – объяснял американский рэпер и ученый KRS-One на лекции в Гарвардском университете.
По его определению, хип-хоп стоит на девяти столпах, которые включают в себя знания и уличную моду. Ранним переломным моментом, ознаменовавшим переход от локальных домашних вечеринок к мейнстримному увлечению, стал трек «Rapper’s Delight» группы Sugarhill Gang, выпущенный 16 сентября 1979 года. Песня стала первым хип-хоп-синглом, попавшим в чарт топ-40 от Billboard, а также в топ-чарты Канады и Европы. «По сути, это запись, которая создала индустрию, – говорит Дэн Чарнас, автор книги “Новые богатые: история хип-хоп-бизнеса”. – Никто не думал, что эти звуки на улицах вообще были музыкой».
Хип-хоп был голосом для безгласных.
Романом воспитания о жизни в центре американского города, рассказанным преимущественно через призму молодых чернокожих и латиноамериканцев. Он выходил за рамки приятных танцевальных треков. Это был взгляд на жизнь, более сложный и тонкий, чем обычные треки: в 16-тактных куплетах поднимались такие темы, как бедность, расизм, наркозависимость, жестокость полиции и человечность. Гиперлокальная перспектива предлагала звуковой паспорт, который переносил слушателей на бетонные улицы Нью-Йорка, земли банд Лос-Анджелеса, трейлерные парки Детройта и притоны Юга. Откровенные тексты вызывали постоянное недовольство старшего поколения и правоохранительных органов, и хип-хоп стал защитником прав по Первой поправке[5]. Когда хип-хоп вышел за пределы кварталов, его крутой образ узурпировала Мэдисон-авеню[6].
В 2017 году хип-хоп стал самым успешным музыкальным жанром в Америке, обогнав по общему количеству прослушиваний как поп, так и рок. Шесть из десяти лучших исполнителей в том году были рэперами, причем первое и второе места в рейтинге заняли Дрейк и Кендрик Ламар. Хип-хоп пережил критиков, которые говорили, что это просто причуда, однодневка, бессмысленный шум. Когда рэперы стали новыми суперзвездами, они начали определять дресс-код поколений. Словно проповедники, они пропагандировали роскошь голодным и плохо одетым массам. Их музыка стала первым шагом к знакомству с экзотическими брендами: Versace, Balenciaga и Balmain. Как сказал Канье Уэст в 2004 году в песне «All Falls Down»:
