От автора
Бывает ли фашизм «обыкновенным»?
Когда Михаил Ромм снимал свой знаменитый кинофильм, подобный вопрос возникнуть не мог. Воспоминания о Второй мировой войне оставались слишком свежими, и что такое фашизм, казалось очевидным. То самое зло, которое было побеждено. Гитлер, Муссолини, агрессия, зверства, концлагеря, моря крови. Но… почему возникло подобное явление? А ведь возникло-то оно довольно широко. И если оторваться от упрощенных схем, сформировавшихся в период войны, то вопрос, что такое фашизм, окажется далеко не очевидным. Например, государственные системы, строившиеся Гитлером и Муссолини, значительно различались. Еще более отличались от них румынские модели. Случалось и так, что различные фашистские течения схлестывались в смертельной борьбе. Что же касается концлагерей и прочих зверств, то демократические Англия или США могли бы в данном отношении успешно поспорить с гитлеровцами.
Советские общественные науки выработали следующее определение фашизма: «Политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистической буржуазии. Фашизм у власти – террористическая диктатура самых реакционных сил монополистического капитала, осуществляемая с целью сохранения капиталистического строя. Важнейшие отличительные черты фашизма – применение крайних форм насилия для подавления рабочего класса и всех трудящихся, воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, широкое использование государственно-монополистических методов регулирования экономики, максимальный контроль за всеми проявлениями общественной и личной жизни граждан, разветвленные связи с достаточно значительной частью населения, не относящейся к правящим классам, способность путем националистической и социальной демагогии мобилизовать и политически активизировать ее в интересах эксплуататорского строя (массовая база фашизма – по преимуществу средние слои капиталистического общества). Внешняя политика фашизма – политика империалистических захватов».
Во многих чертах это определение получается верным, но отнюдь не во всем. Наверное, фашизм не добился бы таких успехов, в том числе и военных, если бы он только подавлял и терроризировал трудящихся. Скорее, наоборот, он увлекал трудящихся за собой, обретал в их лице массовую опору. Некоторые фашистские группировки выступали противниками монополистического капитала. Необязательным оказывается и расизм – например, итальянскому фашизму он был чужд. Да и захватническая политика проявлялась не всегда.
Что же касается западной науки, то здесь однозначного определения фашизма вообще не утвердилось. Его применяли к различным ультраправым учениям, пытавшимся одновременно противостоять как коммунизму, так и либерализму. Однако само слово «фашизм» превратилось в ругательный ярлык, и зарубежные политики, журналисты, демагоги (а в постсоветские времена – и их российские последователи) применяют его к широкому спектру самых разнообразных явлений. Фашизм стало принято отождествлять с диктатурой. Либералы клеят этот ярлык к попыткам укрепления централизованной власти. Сепаратисты – к попыткам удержать государственное единство. Ну и наконец, в нынешнюю эпоху глобализации стало модным подгонять под фашизм любые националистические силы (даже либеральные).
В западном научном мире в настоящее время восторжествовала формулировка, выработанная британским философом и политологом Рождером Гриффином, определившим фашизм как «папиенгенетический ультранационализм». Доказывается, что фашистская идеология в своем «мифологическом ядре» нацелена не на «возрождение нации», а на ее «сотворение заново» – ив этом состоит ее коренное отличие от прочих националистических теорий. Отметим, что отличие довольно зыбкое. Попробуй-ка докажи, возрождать или заново конструировать нацию намерен тот или иной лидер? Если же учесть, что ярлык национализма на западе тоже оказался ругательным, вопиющим нарушением «толерантности», то грань, где начинается фашизм, получается еще более расплывчатой. Определение Гриффина отлично подходит к современному украинскому или прибалтийским националистическим режимам. Но во многих фашистских государствах никакого «ультранационализма» не просматривалось. В Италии, Румынии, Болгарии, Испании…
Остается признать, что исчерпывающего определения фашизма нет. Но явление-то было! Оно родилось в единственный исторический период, 1920—1930-е годы. Охватило страны, совершенно разные по уровню экономического развития, по национальным и культурным традициям: Италию, Германию, Австрию, Румынию, Испанию, Болгарию, Венгрию, Францию, Бельгию, Чехию, Словакию, Норвегию, Данию, Швецию, Финляндию, Грецию, Югославию. По сути, вся Европа была фашистской! В Англии, США, Латинской Америке обозначились влиятельные организации, близкие к фашизму. Откуда это взялось? И почему фашизм все-таки не восторжествовал? Почему его достижения, выглядевшие столь впечатляющими, пошли прахом?..
Часть первая
Бурные двадцатые
Пролог
Версальская система
Первая мировая война выплеснула в морях крови множество противоречий, накопившихся на земном шаре к началу XX в. Кайзеровская Германия нацеливалась на европейское, а в перспективе и на мировое господство. К этому добавились аппетиты Австро-Венгрии лидировать на Балканах, химеры Османской империи о создании «Великого Турана» – включая Кавказ, Крым, Поволжье, Урал, Среднюю Азию.
Италия раскатывала губы на владения в Африке, на Балканах, в Малой Азии. Франция мечтала смыть позор поражений в войне 1870–1871 г., вернуть Эльзас и Лотарингию. Сербские радикалы вынашивали проекты «Великой Сербии», румынские – «Великой Румынии». А американские олигархи начали готовиться к войне еще с 1912 г. Они провели на пост президента своего ставленника Вудро Вильсона. Из-за нехватки финансов в США действовал закон, запрещавший вывоз капиталов за рубеж. В 1913 г. Вильсон со своими советниками-банкирами Хаусом и Барухом добились отмены этого закона. Зато обеспечили принятие закона о создании Федеральной Резервной Системы (ФРС) – по функциям соответствующей нашему Центробанку, имеющей право печатать доллары; но ФРС является не государственной структурой, а «кольцом» частных банков и независима в своих решениях от правительства. В общем, американские воротилы готовились наживаться на займах, на поставках сражающимся сторонам.
В Европе наращивались армии, разогревалось общественное мнение. Заранее организовывались и подрывные операции. В 1912 г. крупнейший германский банкир (и одновременно один из руководителей немецкой разведки) Макс Варбург создал в Стокгольме дочерний «Ниа-банк» – тот самый, через который будут перекачиваться деньги в Россию, большевикам. Кстати, финансовые магнаты в разных странах были тесно переплетены между собой. У упомянутого Макса Варбурга в США ворочали делами два родных брата, Пол и Феликс. Один из них, Пол Варбург, стал вице-президентом Федеральной резервной системы. В разгар войны на разжигание революции потекут не германские, а американские деньги. Их будут только отмывать через Германию и Швецию…
