День проходил за днем, и однажды я вдруг проснулась от тонкого горького запаха, а еще от холодного прикосновения.
— Вы?..
— Напугал? - тихонько фыркнул Грегори. - Извини, совсем голову потерял... Смотри!
— Я не вижу ничего, темно, - ответила я и потянулась к лампе, но тут же вспомнила, что духи уж несколько дней как пропали. А куда я задевала спички?
— Не суетись, уже скоро рассветет, - сказал Грегори. - Просто принюхайся...
— Подснежник, - ответила я, втянув ноздрями воздух. - Зачем вы его сорвали?
— Я не сорвал... - он поднес руку к моему лицу, и я различила на его ладони луковицу с комом земли и нежный-нежный, почти прозрачный цветок. - Я просто хотел... Хотел показать тебе первый поднежник. Их там целая поляна.
— Спасибо, - шепотом ответила я и поймала его за спутанную гриву, не давая отвернуться, а другой схватила за запястье. - Уже рассветает, правда что, пойдем, взглянем на него в утреннем свете? Только выйдите на минуту, я оденусь!
— Я буду ждать внизу, - негромко ответил Грегори и вышел, оставив после себя запах мокрой шерсти, талого снега и лесной прели.
"Мыть его снова со щелоком!" - подумала я, быстро надевая старое свое платье и крепкие ботинки: в лесу было не пройти, промокну так или иначе, но лучше позже, чем раньше!
— Где та поляна? - спросила я, сбежав по лестнице и едва не споткнувшись в рассветном полумраке. Грегори поймал меня свободной рукой.
— Пойдем, покажу... Держись за шею, тебе там грязи будет по колено! И цветок держи, он мне мешает.
— Ох, придется вам мыть лапы, - озорно улыбнулась я, приняв у него поникший подснежник. Нести меня на руках — на одной руке - Грегори Норвуду ничего не стоило. - Вы и так уж замызгались выше некуда, и если ляжете таким на софу, я первая вас шваброй огрею!
— Умеешь ты испортить момент! - фыркнул он. - Вымоюсь я, ясное дело, чуешь уж, поди, чем от меня разит?
— Да, - кивнула я и почувствовала, как его рука сильнее сжалась у меня на талии. - Лесом и псиной, хотя вы вроде бы ближе к кошкам, а они пахнут не так.
Он засмеялся негромко, одним прыжком преодолел поляну, превратившуюся в сплошное болото, взобрался на склон оврага, где почва уже просохла, и осторожно поставил меня на наземь.
— Смотри...
Я огляделась, хотела было сделать шаг, но замерла — здесь все было усеяно первоцветами! Куда ни наступи, непременно под ногой окажется цветок, и...
Я увидела темную ямку — видно, оттуда Грегори схватил подснежник, да только пока он добирался до дома, на поляне успели поднять головки другие цветы, разбуженные весенним солнцем. Ну да, наверно, он сможет расти и на другом месте, решила я, наклонилась, разгребла мягкую лесную почву подвернувшейся веткой, осторожно вернула подснежник взрастившей его земле и выпрямилась, отряхнув руки. Показалось ли мне, или поляну на миг окутало золотистое сияние?..
— Вы видите? - шепнула я, а Грегори снова взял меня на руки. - Скажите, видите, или мне чудится?
Золотистые искры растаяли, а откуда-то из глубины леса вдруг потянулись ленты серебряного, голубого, зеленого сияния, и наблюдать за их переплетением можно было бесконечно, до того это было красиво!
— Лес просыпается, - негромко сказал Грегори. - Это очнулись малые духи — травы, подснежников и прочей мелочи. Они, в сущности, не опасны, и летом ты многих уже не увидишь, у них короткий век. А вот те, что явятся сюда ближе к лету — Бузинная матушка, фея Сирени и прочие... С ними держи ухо востро. Сирени у меня в саду полным-полно, так что не заглядывайся чрезмерно, а то мало ли...
— Не стану, - кивнула я, хотя не могла дождаться, когда распустятся почки на кустах.
— Сейчас солнце взойдет, - сказал он негромко. - Смотри...
Солнце прорвалось сквозь тучи, коснулось темных елей и сосен, посеребрило тополя и не стаявшие еще снежные прогалины, а потом заметило-таки поляну подснежников, и, клянусь, все они подняли цветки, приветствуя небесное светило!
— До чего же красиво... - прошептала я и невольно прижалась щекой к влажной шерсти. - Сколько же раз вы видели это...
— Поверь, много, - ответил Грегори, щекоча горячим дыханием мою макушку. - И еще больше времени ушло на то, чтобы понять, что это в самом деле красиво. Ты подожди, летом тут зацветет тысячелистник, и марьянник, и аистник, и земляника будет... Смотри, на орешнике уже почки набухли!
— Да вижу я, сударь, - невольно улыбнулась я. - Если в лесу такая красота, что же в вашем саду? Там чего только нет! Правда...
— Прибраться бы, - мрачно завершил он и вдруг захохотал. - Прибирайся! Это все — твое, делай, что захочешь!
— Вы не шутите так, сударь, - сказала я, извернулась и поймала-таки его за ухо. Давно мне хотелось это сделать!
— Я и не шучу. Дозволяю — делай, что угодно! К чему мне эти земли? К чему этот лес?! Твори все, чего душе угодно! Сожги все дотла, что мелочиться?
Темные глаза горели нехорошим огнем, и мне подумалось, что Грегори не вел себя так, даже когда был зол.
— Успокойтесь, сударь, - попросила я и вцепилась в мокрую гриву, что было сил. - Все хорошо... Вы вернулись, мы так ждали вас, думали да гадали, где вы да что с вами...
Мне снова примерещилось золотистое сияние, я видела его сквозь сомкнутые веки, а Грегори вдруг фыркнул и встряхнулся, словно сбрасывая с себя что-то дурное.
— Что это вдруг на меня нашло... - пробормотал он. - Идем домой. Держись!
