- Няня! Ты же говорила, что эта железяка защищает меня! – размазывая слезы,
упрекала я свою кормилицу.
Я старалась держаться, но было очень больно и обидно. Кровь хлестала из
распоротой ноги, как из заколотого на праздник поросенка, шишка на голове тоже
болела. И меня все еще трясло от пережитого ужаса.
Сколько себя помню, я всегда любила плескаться в реке. И начинала это
делать, как только все вокруг становилось зеленым. Я чистюля до кончиков волос.
И зимой страдала, потому что ходить к реке за водой и греть ее в котле было
довольно тяжело. Поэтому купания в это время года приходилось сокращать.
Летом же было раздолье. Я с наслаждением плавала, чуть ли не соревнуясь с
рыбами в скорости. И сегодня вот такая беда приключилась.
В этом месте я ныряла тысячу раз, и никаких коряг там не было!
И надо же?! Появилась на мою бедную голову! Причем в буквальном смысле! Я
так ударилась о нее головой, что на несколько мгновений потеряла сознание. И
потеряла б, наверно, насовсем, если б не одна странность. Я ясно услышала
голос, который показался знакомым. Даже каким-то родным.
- Фиалка! Слышишь! Не смей умирать!
Открыв глаза, я с трудом сообразила, что со мной и где я вообще. Легкие
разрывались от нехватки воздуха. Потом голова включилась и я, оттолкнувшись,
ото дна, рванула наверх. Но коряга не желала меня так просто отпускать, и я
зацепилась ногой за нее, разодрав чуть ли не в клочья.
Вынырнув на поверхность, я еще не ощущала боли, потому что не могла
надышаться. И только на берегу заметила свою рану. От вида крови меня едва не
замутило, но я понимала, что нужно добраться до дома и перепоручить спасение
меня няне. Она все знает.
Дернув изо всех сил, я разорвала нижнюю юбку и кое-как перетянула рану.
Страшно было – не передать. Я боялась, что на запах крови могут сбежаться
какие-нибудь шакалы и сожрут меня вместе с косточками.
На всякий случай я прихватила палку и, превозмогая боль, поковыляла к дому.
Хорошо, что было раннее утро, и рабочий люд еще не высунулся на улицу. Не
хотелось стать предметом пересудов.
Открыв калитку, я чуть не упала в объятия своей няни.
По моему белому лицу она сразу поняла, что с ее любимицей не все в порядке.
- Ленси, девочка моя! Что случилось?! – всплеснув руками, запричитала она. –
Я говорила, что твое мальчишество до добра не доведет!
- Нянь, у меня кровь, - всхлипывая, я задрала юбку и показала свою ногу.
- Ах ты ж!
Она усадила меня на лавку прямо во дворе и, несмотря на свою внушительную
комплекцию, как молодая козочка, помчалась в дом.
Через пару минут вернулась, неся в руках какую-то склянку и изодранную
простыню. Щедро полив рану какой-то вонючкой, она достала из кармана тряпочку с
порошком и посыпала им сверху.
На удивление, боль почти сразу утихла. Придерживая края раны рукой, она
ловко перевязала ее и удовлетворенно выдохнула.
- Ох, и напугала ты меня, егоза!
- А откуда у тебя такое волшебное зелье? – пропустив мимо ушей егозу,
поинтересовалась я. То, что моя няня хранит кучу секретов, я знала, хоть и не
могла из нее вытрясти. Но она часто удивляла меня. Вот как сейчас.
Няня отмахнулась.
- Когда имеешь на руках такую непоседу, надо все иметь!
- Тогда все-таки объясни непоседе, почему я должна ходить с этим медальоном?
Во-первых, он тяжелый. А во-вторых, юной девушке подошло бы больше какое-нибудь
изящное украшение. И если не скажешь, в чем его сила, я его просто выкину! –
решительно заявила я, вернувшись к насущной теме.
- Не вздумай! – не на шутку перепугалась няня. – Мне пришлось отдать чуть ли
не половину сбережений за него! Его сделал сильный маг…
Ага! Сильный, но криворукий.
Няня замялась, подбирая слова. А мне стало окончательно понятно, что за этой
железкой определенно кроется какая-то темная тайна. И я б ее дожала. Но зелье
не только сняло боль, но и лишило сил. Я почувствовала, что глаза слипаются. И
чтобы не уснуть прямо на лавке, потихоньку поплелась в дом.
Но вопрос насчет амулета застрял в голове прочно. Я уже не верила няниным отговоркам,
потому что спас меня сегодня не этот кусочек железа с синим камнем, а мужской
голос. Именно он меня вернул к жизни.
И определенно, он мне знаком. Знаком, но почему-то прочно забыт. И обращение
- Фиалка. Странно, необычно, но я сразу поняла, что слова обращены ко мне, а не
к какой-нибудь проплывающей рыбке. Значит, есть кто-то, кто знает меня под этим
именем. И моя дорогая нянюшка не может не знать. Ничего, скрытница! Ты мне все
расскажешь!
Едва добравшись до постели, я рухнула и уснула с твердым намерением добиться
правды.
И сон еще больше укрепил меня в своем желании. Причем он был таким
реалистичным, что казался воспоминанием.
Я видела себя совсем малявкой. Лет десяти, не больше. И что самое интересное
– в настоящем замке. Хотя даже близко к замкам не подходила. И хотя нам
пришлось несколько раз переезжать, в столицу никогда не выбирались. Все время
мы оседали в городках почтенных бюргеров.
Сказать, что во сне отразился замок герцога Гириуса, но я его видела только
издалека. На ежегодные празднования по случаю именин самого хозяина или жены с
детьми нас с няней не приглашали. Не их поля ягоды.
Но во сне я была внутри замка. И у меня была своя спальня. С большой
кроватью. С красивыми занавесками. Зеркалом во весь рост. И несколько полок с
игрушками. Но тогда они для меня не представляли ценности, потому что я хотела
другого. Заслужить похвалу своего друга.
И поэтому рано утром, вместо нарядного платьица, которое с вечера принесла
служанка, я с удовольствием натягивала мальчишеские штаны и свободную рубаху. А
вместо красивых сафьяновых туфелек на каблучках надевала сапоги для верховой
езды. Потом вылезла в окно, к которому была приставлена лестница и внизу меня
ловил мой друг.
Черноволосый подросток с благородными чертами лица. Высокий, худощавый,
очень ловкий, он учил меня совсем не тому, что вбивали в мою голову учителя.
Вместо изучения истории королевского рода, я размахивала шпагой, которая
была чуть ли не с меня ростом. Скакала на лошади, а под конец, вся уставшая и
запыленная, переплывала речку туда и обратно.
И спасибо снисходительности моего наставника, мне позволялось делать это в
одной рубахе и припасенных для этого случая панталонах. Хотя, может, им
руководила не снисходительность, а практичность? Рубаха высыхает уже к обеду. А
вот кожаные штаны и сапоги – вряд ли. А мокрые не наденешь на следующий день.
Во всем остальном он не давал мне спуску.
- Фиалка! Не раскисай! – слышала я каждый раз. - Ты должна уметь защищаться,
если меня не будет рядом!
- А ты будь! – требовательно заявляла я.
