Смотреть на океан не надоедало, собственно, сейчас это было его единственным занятием. Как хорошо, думал он, что я не пишу прозу, в сценариях описание океана не играет роли, а в прозе что ни напишешь, выйдет банальщина. Столько уж всего сказано… Сценарист это совсем другая профессия, даже другой образ мыслей. Хотя в последний год, самый, наверное, тяжелый в его жизни, он вообще ничего не писал, не мог просто. Интересно, я смогу еще писать когда-нибудь? И захочу ли? А если нет? Придется искать другую профессию, хотя в сорок лет это не так-то просто… Да нет, пройдет, все пройдет, как несмертельная болезнь. Моя болезнь не смертельна, уговаривал он себя. Это просто реакция на три смерти за год, смерти самых близких. В ноябре прошлого года умерла жена, умерла внезапно, от сердечного приступа, молодая, красивая, полная жизни. Никто не знал, что она больна. Через три месяца столь же внезапно умер отец, а вслед за ним через полгода ушла из жизни мама, просто угасла, хотя была совсем не старой. На ее похоронах Сашка, старый друг, утешил:
– Ну все, Михалыч, отстрелялся. Бог любит троицу. Теперь начинай жить… План по потерям выполнен и даже перевыполнен.
Некоторый цинизм этого утешения его не покоробил, в нем был здравый смысл и надежда на лучшее. А Люська, жена двоюродного брата, посоветовала:
– Уезжай из Москвы, куда-нибудь очень далеко, где ты еще не был, хорошо бы к морю, и так, чтобы вокруг все новое, а лучше всего на Тенерифе! Это остров в океане, голову продует океанским ветром, душу тоже… Не волнуйся, я там хорошо все знаю, ты только дай мне паспорт и бабки…
В первый момент ему показалось кощунством ехать на курорт, но Люська была настойчива, а у него не было сил с ней бороться, да и уехать из Москвы, от дружеских соболезнований хотелось. Так почему бы не на Тенерифе? И вот он здесь всего три дня, а ему уже легче. Океанский ветер и вправду прочищает мозги и душу. И главное, он начал спать. Свалившись после семичасового перелета, заснул и проснулся утром. Посмотрел на часы, семь утра, а за окнами еще совсем темно, он перевернулся на другой бок и снова уснул на час. В восемь еще едва светало. Вскочив с постели он вдруг ощутил забытую бодрость. В зале гостиничного ресторана, где в потолке была большая дыра для росших прямо из земли пальм, он поймал на себе заинтересованный взгляд двух дам в мини-топиках на макси-бюстах, улыбнулся им и вдруг почувствовал облегчение оттого, что не должен быть здесь скорбным. Никто его не знает, никому нет до него дела, никто не будет подбадривать улыбкой, за которой читалось: да, не повезло, парень, но бывает ведь и хуже… Люська, вручая ему документы, сказала:
– Я выбрала хороший, но вполне демократичный отель. Ваши тусовщики туда не ездят, там удобно, но не круто и очень близко до пляжа. И еще совет, Илюха: не бери с собой ноутбук и не включай там телевизор. Через пять дней почувствуешь себя возродившимся, а через две недели изголодаешься по работе, можешь мне поверить.
По работе он пока не изголодался, а другим человеком себя уже почувствовал. Пугало только полное безразличие к женскому полу. Но и это, надо полагать, временно. Жизнь ведь продолжается. Вчера утром на пляже он познакомился с немолодым, но весьма бодрым соотечественником, тот оказался приветливым, говорливым, они даже нашли несколько общих знакомых, хотя Илья так и не понял, чем новый знакомец занимается. Впрочем, большого значения это не имело, тем более что тот предпочитал говорить сам, почти не требуя ответов. Звали его Вячеслав Анатольевич, он жил в другом отеле и был буквально помешан на здешних красотах.
– Да вы что, первый раз тут? Я вам все покажу! Я тут все уголки знаю, такие места, закачаетесь! Вы еще не ездили на Тэйде? Нет? Это преступление! Вы думаете, сюда народ приезжает жопу в океане мочить? Ничего подобного! Все приезжают посмотреть на Тэйде.
– Если я не ошибаюсь, Лукас там снимал «Звездные войны»? – припомнил вдруг Илья.
– Снимал, снимал, но плевать на Лукаса, там просто чудо! А воздух какой! А хотите, завтра съездим туда, у меня машина, я вам все покажу, это вам не экскурсия: гляньте туда, гляньте сюда!
– Терпеть не могу экскурсии!
– Вот, а я о чем! Так поедемте? Буду рад вам все показать! Вы машину напрокат не брали? Вот и прекрасно, а у меня симпатичный «опелек», прокатимся с ветерком! Я тридцать лет за рулем, дороги тут классные, так что… У вас мобильный есть? С роумингом? Вот и славненько, я вам эсэмэску пришлю, когда за вами заеду, годится?
– Спасибо вам, я с удовольствием. А сколько туда езды?
– Часа за полтора-два доберемся, это еще с остановками.
Утром они опять столкнулись на пляже и Вячеслав Анатольевич сообщил, что заедет за Ильей ровно в одиннадцать.
Вернувшись в номер, Илья достал из сейфа мобильник, на котором значились два новых сообщения от Люськи. Похоже, она всерьез взялась за его реанимацию. «Привет! Оживаешь? Чем занимаешься?» – гласило первое. «Почему не отвечаешь? С тобой все в порядке?» – второе.
Он улыбнулся. Хорошая баба Люська. И ответил: «Был на пляже. Оживаю. Спасибо. Сегодня еду на Тэйде». Почти мгновенно пришел ответ: «Молодчина!». Стало как-то тепло на сердце. Он принял душ, оделся и вышел на балкон ждать Вячеслава. Ласковое октябрьское солнце, синий океан, легкий ветерок действовали умиротворяюще. Он закрыл глаза и сразу увидел картину, безмерно взволновавшую его вчера вечером, но только сейчас всплывшую в памяти. Он знал это за собой – что-то очень важное в жизни словно опускалось в глубину подсознания и на другой день всплывало не сразу. Он даже испугался. Неужто это что-то значит для меня?
Вчера после ужина он вышел на набережную пройтись, полюбоваться закатом, ушел очень далеко и на обратном пути присел на лавочку подышать океанским воздухом на ночь. Неподалеку от скамейки находился детский аттракцион-батут. Он уже неоднократно его видел, но днем там никого не было, а сейчас скакали дети и подростки. И вдруг там появилась девушка. К ней подбежала девочка лет десяти, до того неловко скакавшая в дальнем углу. Девушка слегка приобняла ее. А потом вдруг тоже прыгнула на батут. Ах, как она прыгала, сколько грации, сколько огня, сколько отчаяния было в этом зрелище! Длинные темные волосы взметались над головой, она подскакивала все выше и выше, легко перемахивая с одного батута на другой. Лихие подростки не годились ей в подметки. Один, видимо, был задет ее умением и стал демонстрировать свое. Кульбиты, сальто, пируэты! Но девушка с легкостью необыкновенной тут же перещеголяла его. Илья не мог оторвать от нее глаз. Но это был взгляд не мужчины, а сценариста. Он уже видел судьбу этой женщины, да, несомненно, это взрослая женщина, возможно, мать девочки, у нее тяжкая подневольная жизнь и тут, на батуте, она выплескивает, выплескивает до полного изнеможения, свое горе, отчаяние, безнадежность. Более того, Илья уже видел кадры будущего фильма, они станут лейтмотивом картины. Женщина на батуте! Основой фильма должно стать пластическое решение, и лучше всех это сделает Артур. Вопрос в том, дадут ли на это деньги, проект отнюдь не коммерческий, но Артур давно мечтает сделать фестивальный фильм. Ни один сценарист не понимает его лучше Ильи, и этот проект может принести им обоим удачу… Публика истосковалась по лирическим историям, а Артур, с его чувством юмора и редким драйвом, сумеет привнести ту необходимую долю юмора, которая не позволит увидеть в ней нечто слезливое… Да причем тут Артур? Батут, он не позволит… Такого, кажется, еще не было. Он, разумеется, захочет снимать свою Милену, ну и что ж? Она превосходная актриса, красивая женщина, будет прекрасно смотреться… Вечером непременно пойду опять к батуту, только бы она пришла…
