Крайняя убогость не признавать свои долги. За материал для этой книги и других, которые выйдут после нее, я обязан многим людям, некоторые из них стали мне так близки, как родные, другие стали моими врагами навсегда. И я никогда не забуду никого из них.
Предисловие к изданию «Vintage»
«Флад» не первая моя книга. Первой попыткой стала научная литература: учебник по подростковой жестокости и предлагаемые решения, которые возникли после моей работы в колонии строгого режима для несовершеннолетних. Та первая книга получила успех у критиков, но он так и не распространился за пределы "профессии." Странствующий проповедник с тогда неприемлемым Евангелием, что мы сами создаем монстров и выращиваем чудовищ, что распространяющиеся насилие и пренебрежение детьми это куда большая опасность для нашего вида, чем кокаин и коммунизм вместе взятые, я хотел более широкой аудитории. Поэтому я обратился к "романам", по сути, добавив сюжет, персонажей (сохраняя черты) и (я надеюсь) достаточную силу повествования, чтобы читатель серьезно увлекся и представил мой рассказ.
Но я не мог заставить никого опубликовать «Флад», несмотря на все усилия прекрасного, преданного агента (Виктора Чапина, которому эта книга посвящается), который сохранял свою веру в меня, несмотря на пачки отказных писем, которые все были как под копирку: все говорили какой замечательный я писатель, какие чуткие у меня диалоги, какой "мощный повествовательный голос", но… материал был "просто невозможный". В то время (начало 1980-х годов), материал, который содержит всю мою работу, был обесценен, как "страшилка" или "гротескное преувеличение".
Сейчас мы знаем больше. Будь у меня одно желание, я пожелал бы, чтобы материал, на основе которого я пишу свои романы, был вымышленным. После того, как журналистика "открыла" жестокое обращение с детьми, быстро стало очевидно, что я не "изобретал" и не "воображал" что-нибудь. …Я просто вел репортаж из эпицентра. Там, где я работал в течение трех уродливых десятилетий.
Критическая реакция на мои книги разная (крайне), до сих пор. Но критика "подлинности" базы исчезла с волной новостных заголовков. Правда неизбежна. Все, что остается - это решения и воля к их реализации.
Виктор не дожил до публикации «Флад». Я хотел бы, чтоб он это увидел. И я хотел бы, чтобы это переиздание датировалось задним числом. Но это не так. Зверь еще ходит среди нас. Я вижу себя не "писателем", а солдатом в единственной «священной войне», достойной этого названия. И это мой первый выстрел, который я сделал.
Эндрю Ваксс
Ноябрь 1997
Я добрался до офиса в то утро рано, где-то около десяти утра. Как только собака увидела, что это я, она потрусила к задней двери, и я выпустил ее. Я вышел с ней, тоже проследовал на пожарную лестницу, и смотрел, как она карабкается по металлической лестнице на крышу, где она делала свои собачьи дела. Когда-нибудь у меня дойдут руки все там убрать, хотя, с другой стороны, это удерживает бездомных от использования моей крыши как ночлежки – слишком уж многие из них курят в постели.
Собака намного лучше, чем сигнализация. Полицейские не бросаются в этот район среди ночи, а когда Пэнси на работе, взломщик дождется их обязательно. Неаполитанский мастиф, почти 140 фунтов концентрированной ненависти ко всему человечеству, кроме меня. Моей прошлой собакой была доберман по кличке Дьяволица. Она укусила какого-то клоуна, и мне прилетел иск на сто тысяч баксов, так что ей пришлось бежать из дома. У нее не было никаких документов, и я собирался защищаться изо всех сил, но адвокат, с которым я имел дело тогда, сказал, что мне следует назвать следующую собаку не так зловеще. Я подумывал назвать ее неаполитанский убийца гомо сапиенс, Гомо для краткости, но адвокат сказал, что никогда не знаешь, кто будет среди присяжных, особенно в Нью-Йорке, так что пришлось пойти на компромисс и назвать ее Пэнси. Многие мои клиенты не любят собак, но их у меня не то чтобы адски много.
Когда Пэнси вернулась, я закрыл дверь и насыпал ей еды. Я кормлю ее только сухим кормом, но она все равно пускает слюни, как политик на деньги. Вот почему мой пол застелен ковриками с искусственной травой - им ничего не страшно, просто смываешь с него что угодно и дело с концом. Многие из моих клиентов думают, что это дешевка, но, как я уже сказал, их не настолько много, чтобы ради них что-то менять.
Я велел собаке оставаться на месте и пошел проверить другой офис. На самом деле, это просто соседняя комната, но между ними нет общей двери, а наружная дверь была плотно запечатана много лет назад. Я пользуюсь им, когда люди, которых я не хочу видеть, стучатся в мою дверь, как-то раз я просидел там три дня. Там есть туалет, холодильник, плита, и даже телевизор с наушниками. Неплохо, но воздух поступает только через маленькое окно, которое выходит на пожарную лестницу, по которой я забираюсь на крышу, так что я не так уж часто им пользуюсь.
То, чем я занимаюсь, приносит не так много денег, но накладные расходы не проблема, например, у меня есть свой метод арендной платы. Я однажды случайно узнал, что сын владельца насолил кое-кому, и те люди его до сих пор ищут. Я нашел его сам – но теперь его и родная мать не узнает. Отец купил ему новое лицо, открыл ему бизнес, и у мальчишки все было в шоколаде, кроме того, что я о нем узнал, и сказал владельцу об этом. Я не платил арендную плату уже где-то четыре года. И никаких проблем с этикой - никто не нанимал меня на поиски этого хорька.
Я сперва проверил почту – какое-то письмо от Американ Экспресс на одно из моих имен с требованием немедленно выплатить три тысячи пятьсот четыре доллара двадцать пять центов, иначе они испортят мою кредитную историю, пакет с последней моделью рации от администрации по оказанию помощи правоохранительным органам США на имя Фонда по предупреждению преступности, а также чек на семьсот семьдесят один доллар двадцать пять центов от администрации социального обеспечения на имя госпожи Софии Петровски (единственной оставшейся в живых родственницы несчастного мистера Петровски), это доказывало, что, несмотря на длительное заключение в федеральной тюрьме, Мышка продолжает одну из своих успешных афер. Были, также, четыре рукописных письма, с обязательными десятью долларами, денежный перевод в ответ на мое объявление, обещающее информацию о «способах заработка в зарубежных странах для квалифицированных авантюристов».
Я выбросил мусор от Американ Экспресс туда, где ему и место, положил чек Петровски в красивый конверт с тисненой надписью «Адвокатское бюро Александра Джеймса Слоуна», напечатал настоящее имя Мышки и адрес тюрьмы. Затем конверт с красным жирным штампом конфиденциальной юридической почты отправился во франкировальную машину, которую невозможно было бы сдать в Питни Боус на гарантийный ремонт. Как я понял, у Мышки есть дружок — охранник, который обналичит чек для него, очевидно, кстати, это его будущий сосед по камере. Потом, я добавил имена четырех потенциальных наемников в ежедневник, взял конверты и вложил в каждый по призывному плакату Родезийской армии («Будь человеком среди людей!»), карту Эксона в Афганистане, телефонные номера двух баров в Эрл Корт в Лондоне и название отеля на острове Сан-Томе у берегов Нигерии. Как обычно, ни один из них не приложил конверт с обратным адресом и маркой. Мир полон жуликов.
