До Хосты оставалось ехать всего несколько часов. Родители восхищённо смотрели на солнечные переливы в волнах и дикие скалистые пляжи, мчась по извилистому серпантину, а я думала только об одном.
Закрыв глаза и наслаждаясь прохладным воздухом кондиционера, я думала о том, что никогда не любила море.
И никогда не понимала, за что его так любят все остальные. Я любила старинную архитектуру, большие городские площади с фонтанами и музыкантами, цветочные лавки и винтажные почтовые открытки. Вот за что я по-настоящему любила путешествовать.
Я мечтала поехать в Рим, чтобы узнать настоящую Италию, а не просто выучить её язык и быть дипломированным переводчиком. Всего несколько ребят из нашего класса выиграли эти путёвки, и мы с Владиком были в их числе. Это случилось в ноябре, после осенних каникул, и с тех пор мы каждый день представляли, как гуляем по улицам Рима, пробуем пасту, заглядываем в книжные магазинчики и умело общаемся с местными жителями, узнавая самые сокровенные тайны города. Я не могла дождаться выпускного, итальянских каникул и нашего с Владиком поступления в лучший языковой колледж.
Но я передумала. В тот самый выпускной вечер, когда увидела его с Кристинкой. Они целовались. Я не могла поверить своим глазам. Всё разрушилось в тот самый миг, когда казалось, что всё только начинается. Владик сначала оправдывался, потом разозлился. А Кристинка сказала, что он давно от меня устал. Я задушила его свободу. И, взяв его под руку, она ушла, торжествуя победу.
Я стояла и едва сдерживалась, чтобы не убежать в слезах домой. На душе впервые было так паршиво. Таня всё-таки уговорила меня остаться и встретить рассвет с ребятами, а на следующий день я вручила ей свой билет до Рима, в котором теперь была её фамилия. Она тоже мечтала об Италии, но завалила экзамен. И я решила, пусть хоть чья-нибудь мечта сбудется.
Тем более, что мне было невыносимо от одной мысли о том, что придётся пробыть рядом с Владиком и Кристинкой (любимицей учителя итальянского, конечно, тоже выигравшей путёвку) целый месяц.
Мама очень переживала, что без этой поездки и погружения в языковую среду, я не смогу успешно сдать экзамены в колледже. На что папа ответил: «В таком состоянии она не сдаст их тем более. Нужен не Рим, а отдых для раненой души». Я слушала их разговор через приоткрытую дверь комнаты и снова и снова мысленно возвращалась к выпускному.
Однажды вечером мама сказала мне: «Знаю, тебе очень больно сейчас, но потом ты поймёшь, что всё случилось так не зря, поверь». И, плача ночью под любимые песни, мне нестерпимо хотелось, чтобы скорее наступило это «потом».
Отвезти меня в Хосту было предложением папы, а он редко оказывался не прав. Они и сами были не против провести на море пару дней, прежде чем улететь в Москву по делам. Я не представляла, что мне делать одной в городе целый месяц до поступления в колледж и согласилась, решив, что смена обстановки поможет мне скорее забыть эту ужасную историю.
– Вот и Хоста, дружок, – сказал папа. – Ты слышишь? Или у тебя там кто-нибудь поинтереснее? – он указал на мои наушники.
– Слышу, – ответила я, улыбнувшись. В окне замелькали одноэтажные домики и небольшие отели. Туристы с детьми в ярких шлёпанцах и надувными кругами неторопливо двигались в сторону пляжа. Другие – с чемоданами – заказывали холодный квас из бочки, дожидаясь оформления в отеле. В тени деревьев лениво потягивались бездомные, но довольные коты, которых тут было много. Я вздохнула и снова закрыла глаза. Мне хотелось поскорее оказаться у бабушки, вдали от всей этой суеты.
***
– Полиночка, моя дорогая, как же ты выросла, – сказала бабушка и поцеловала меня в обе щёки. Я почувствовала знакомый аромат фиалок.
– Бабушка, я так скучала по тебе! – сказала я и обняла её.
– Ну, как вы доехали? Катерина! – побежала она уже к маме. – Оставь чемоданы, Роберт и сам справится. Нынче такая жара, я сделала лимонад.
Мы все вместе прошли на веранду и, усевшись в плетёные кресла в тени, принялись потихоньку потягивать лимонад с мятой.
Бабушка улыбнулась, пристально взглянув на маму. Она всегда подмечала, как одеты женщины вокруг. Несмотря на то, что мы были много часов в дороге, мама выбрала белый костюм, состоящий из пиджака с баской и юбки. Блестящие пуговицы и лодочки прекрасно его дополняли. Волосы были аккуратно уложены с помощью шпилек, а на руке красовались небольшие часы. Такой я видела маму почти всегда.
– Собирать цветочные букеты в этом нельзя, конечно, – проговорила бабушка, – только бесконечно бегать по делам и отвечать на звонки.
– Это моя работа, – с улыбкой ответила мама.
Папа не слушал наш разговор. Я заметила, что он смотрит вдаль, на бабушкин сад. Он рассматривал флоксы. Они были нашей общей слабостью. Впервые я узнала о флоксах, гуляя в Ботаническом саду в Петербурге, и с тех пор я не встречала цветов красивее. Эти нежные, пышные звёздочки из лепестков самых разных оттенков, с приятным мягким ароматом, покорили моё сердце. Папа мне тогда целый букет купил на станции метро, и я любовалась ими ещё несколько дней, пока он делал акварельные зарисовки.
– Да, в этом году я посадила флоксы, о которых вы рассказывали прошлым летом, – сказала бабушка, заметив наше восхищение. – И некоторые из них уже расцвели, но самые красивые, лавандово-голубые, обещают расцвести в августе. По крайней мере, так сказала моя подруга, которая, как оказалось, выращивает их уже много лет. Наш климат им нравится.
– Класс, такая красота! – сказала я.
– Даже завидую тебе, дружок. Ты сможешь любоваться ими каждый день и увидеть, как зацветут новые.
– Я буду помогать бабушке ухаживать за ними, чтобы и ты увидел их в августе, – сказала я папе.
– Когда мы вернёмся, я обязательно найду, где тут купить холст, и нарисую их, – ответил он. – А ещё лучше – тебя с букетом флоксов.
– Разве вы не останетесь даже на пару дней? – удивилась бабушка.
– Мы узнали об этом только сейчас, – сказала мама, вздохнув, – сроки сдвинули, и теперь мы ближайшим рейсом полетим в Москву. Но на обратном пути мы сможем у тебя задержаться.
