Душная дремота, накрывшая тяжёлым покрывалом Лизу, начала отступать, проясняя не отдохнувший мозг. Воздух, нагретый дыханием, под превращенным в подобие кокона одеялом почти закончился, заставляя застрявшую в нём «бабочку», матерясь и ворочаясь, выбраться на свет захваченной днём комнаты.
Лиза спустила с дивана ноги, коснувшись босыми ступнями холодного пола. Взъерошенные, чуть ниже плеч волосы почти скрывали её бледное лицо, безвольно свисая непослушным соломенным снопом.
Так и не разлепив скованные не смытой тушью веки, женщина неуверенно поднялась, минуту-другую постояла, странно покачиваясь в такт неслышимой музыке, и медленно побрела в сторону ванной комнаты.
Лёжа в ванне, наполненной до краёв вспененным пузырчатым кипятком, Лиза курила любимый Captain Black Dark Crema, мерно отпуская на волю, пахнущие ромом и шоколадом клубы сизого дыма, забавно струящегося в плотном облаке пара, заполонившем всё пространство ванной комнаты.
Сегодня ей не нужно было идти на работу. Сегодня она «отмокала». Въевшаяся за сутки беготни ВЗВЕСЬ, заваренная на основе пота с нотками вони клиентов, поставщиков, крашенных сучек-коллег и так далее и так далее.., нехотя отслаивалась от раскрасневшейся кожи, оседая на отполированной глазури её ложа.
Липкая тяжесть суточного дежурства медленно отступала, даря немолодой уже женщине (а Лизе уже случилось 37) заслуженное право на выходной.
Романа с работой у Лизы Кутищевой не случилось. Трудно полюбить толпу пьяных и агрессивных извратов, ежесекундно доказывающих друг другу, что размер имеет значение. Да, вы правильно догадались, Лиза трудилась в МУЖСКОМ клубе.
***
Сеть элитарных приват клубов под обескураживающим названием «ФОНД КУЛЬТУРЫ» был ровесником трудового стажа Елизаветы. «Приют» – для жаждущих культурно отдохнуть, основанный ровно два десятка лет назад начинающим чинушей, зародился в самом центре столицы.
Скрытый от глаз прохожих, хорошо охраняемый переулок, как то совершенно незаметно превратился в тупик, заканчивающийся поднятым из руин особняком, с первого взгляда поражающий своих, во всех смыслах дорогих гостей тяжёлой, холодной красотой и редкой для столицы, в тот период, подземной парковкой.
Подход к выбору «гостей фонда» был разработан по высочайшим стандартам современной деловой психологии, как и жёсткий отбор служащих новообразования. Задачи, поставленные руководством заведения, были нетривиальны и отображены в пухлом лощёном буклете, разосланном курьерской службой избранным приглашённым, вместе с клубной картой.
Помимо красочного описания прикрас архитектуры и изысков кухни рассказ дополнял экскурс в миссию элитарного клуба:
«…Служить гостям местом необычных социальных развлечений, удовлетворения и переживаний нового чувственного опыта.»
Членам предоставляются высочайшие стандарты творческих и культурных мероприятий вкупе с безусловным соблюдением безопасности и конфиденциальности…
Хороший организатор и не менее удачливый делец – Хозяин «ФОНДА КУЛЬТУРЫ» обладал ещё одним, немало важным навыком, он оказался совершенно незаменим в сложнейшем процессе коммуницирования. Сводя тех или иных «Гостей» в чудесном мире – необычных социальных развлечений Хозяин, за несколько лет превратился в тяжеловеса политической жизни, став серьёзным игроком в бюджетной песочнице.
– Михал Петрович, – бурчал приземистый мужичок, с круглой зачёсанной плешью и алым, в виде флага значком на левом лацкане слегка засаленного пиджака, обращаясь к стройному, молодцеватому собеседнику, одетому с последнего каталога BRIONI. – Ну чего вы жмётесь, словно Ульянов перед Арманд…
Собеседник стойко держал паузу, с вялым вниманием разглядывая кружевную салфетку.
– Две минуты… – настаивал плешивый. – Всего две?
– Я постараюсь, – нехотя оттаивал Хозяин, медленно отворачиваясь и отчаливая от просителя, словно десяти -палубный лайнер от захудалого пирса.
В огромном зале алел приглушённый свет, мягко обволакивая посетителей, над головами зависло багряное небо, спроецированное десятком новомодных приборов и отражённое огромными зеркалами. Из сотен колонок доносилась музыка напоминающая плеск воды. Танцовщицы, прикрытые лишь подобием белья, завораживающе парили над небольшими, обтянутыми бархатом подиумами. Отобранные Хозяином девушки и юноши, были образцами Homo erectus. Одной из них, волею судьбы и оказалась Елизавета Александровна Кутищева, 17 лет отроду.
С тех самых пор прошло без малого двадцать лет, но первую встречу с Хозяином, Лиза помнила в мельчайших деталях, словно она случилась только что…
***
– Мам, у тебя хорошее настроение? – Голос Алекса прозвучал неожиданно, от чего Лизу дёрнуло, будто от накопленного пластиковой щеткой тока.
– Мам, я в универ опаздываю, – вкрадчиво, но отчётливо раздавалось из-за двери. – У нас есть, что-нибудь пожрать?
– Что за слова такие Александр? – С некой обидой произнесла Лиза, ища так и неумытыми глазами пепельницу на стоящей впритык к ванне стиральной машине.
– Я уходя вчера, оставила полный холодильник продуктов, неужели так трудно собрать себе бутерброд?
– Ну, мам, Володька вчера заходил с ребятами… и Маша.
В голосе сына не прозвучало ни капли смущения, в их отношениях ему давно не было места, ну какое смущение между приятелями. Алексу было почти девятнадцать, и всю его жизнь мама была рядом.
– Маша… – проворчала Лиза, затушив сигарету о воду, так и не отыскав пепельницы. – Вот сдам я тебя какой-нибудь тётке, будите на пару у холодильника сидеть.
– Мам, ну какой тётке? – Оскалился Алекс. – У меня есть Маша…
Лиза стала медленно подниматься, разгоняя рукой плотный табачный туман, заполонивший верхнюю часть комнаты.
– Мам, ты опять куришь в ванной? – С ехидством отметил Алекс. – Ты же мне обещала бросить.
– Не мамкай – огрызнулась Лиза. Она стояла на ворсистом коврике в маленьком пространстве между осиротевшей ванной и стиральной машиной, наполовину исчезая в так и не ушедшем в жерло вентиляции смоге. Сделалось холодно и неуютно, тут же захотелось махровый халат и чашку обжигающего латте.
– Ты кофе матери сделал?… Машеньке своей, небось, между парами успеваешь за ним сбегать? – Еле слышно шептала она, кутаясь в мягкий, длинный халат, беззастенчиво липнущий к её мокрому, разогретому телу.
***
Лиза выросла в провинциальном областном центре, отец был директором небольшого предприятия по выпуску сантехнических изделий, а мама работала бухгалтером в областном управлении центрального банка. У Лизы была старшая сестра Вика – любитель тусовок и первоклассного шмотья.
Жизнь текла своим чередом, постепенно выравнивая девичьи мечтания с уровнем мелкобуржуазного достатка родителей, входивших в неширокую среднеклассовую прослойку провинциального городишки. Пятилетняя машина, трёхкомнатная квартира в центральном районе, кирпичная дача и средний чек в среднем «фирменном» магазине – квинтэссенция среднего же пути развития класса.
