СЕРГЕЙ ТАРАСОВ - Формула счастья

Не судите книгу по её названию, дорогие читатели. В книге нет коучинга, обращений к опыту успешных людей, астрологии и тому подобных вещей. Если Вам действительно нужна сама формула счастья, то Вы её здесь найдете. Герой повести – журналист петербургского телеканала. Жадный до знаний социальный инженер, способный различить во всем систему, заинтересовавшись термином «индекс счастья», представляет элементы телесной и духовной жизни человека в виде формулы, последним выражением которой является число. Как Вы увидите, формула проста до такой степени, что каждый может найти свой уровень счастья в цифровом выражении формализованных удовольствий, фиксировать свой прогресс(регресс) за определенный промежуток времени и узнать куда она его заведет. Так что это самый честный заголовок в череде книг с подобным названием.

Темы, поднятые в книге из серии «exciting» («возбуждающих») в самой обделённой, на мой взгляд, в плане математического анализа, науке – психологии. Не волнуйтесь, дорогие читатели, науки в ней ровно столько, чтобы оценить свежесть способа постановки и неожиданность попыток решения крайне волнующих и интересных обществу задач, не вызывая при этом совсем уж однозначное отторжение. По этой причине в книге не приведена полная версия энциклопедической таблицы удовольствий.

Таже готов ответить на возникшие после чтения книги вопросы. Так как каждое диалогоспособное общество должно быть убеждаемо и в итоге должно быть убеждено (обратите внимание на другую форму глагола) в осуществимости предложенного способа измерения, оценки и навигаций достижения индивидуального счастья. Чтобы, в эпоху внедрения Илоном Маском нейроцифрового интерфейса в человеческий мозг, общество было готово воспринимать формулу и управляемое алгоритмом счастье в виде онлайн–приложения адекватно и правильно. В самом начале пути выработать к этому правильное отношение и решающие правила использования. А не ждать куда первопроходцы на этом пути его заведут. И первым из этих правил могут стать цели самопознания и самосовершенствования человека.

_{>Истинное искусство стремится к простоте…}

_{>Его задача представить все элементы и материальной(телесной)}

_{>и духовной жизни в той или иной квантитативной* комбинации…}

_{>Последним абстрактным выражением в каждом искусстве является число.}

_{>Василий Кандинский «О духовном в искусстве»}

Перед тем как потерять сознание, в своей квартире на окраине Петербурга Вениамин Николаевич Перильцев понял, что разработка формулы счастья и проверка её положений была далеко не лучшей экспериментальной идеей из тех, что когда-либо приходили ему в голову. Но он считал себя жадным до знаний энциклопедистом, способным различить во всем систему, а любознательность бывает весьма коварной госпожой. Говорят, что судьба это результат наших глупостей, но он так и не успел вспомнить, какой шаг в той цепочке событий был совершенно нелепым. С глупостью ничего не поделать. Она растет как экспоненциальная функция. Все мы эти глупости думаем, говорим и делаем.

Описывая подробности всего процесса его падения как по финансовой, так и по статусной лестнице, скажу лишь в оправдание, что оно возможно было предопределено его болезнью, которая преследовала его всю жизнь, и грузом свалившихся на его голову напастей.

Однажды просматривая прессу в интернете он наткнулся на термин «индекс счастья», под которым подразумевался, простым языком, насколько страны, города и другие муниципальные образования заботится о своих гражданах или насколько жители тех или иных регионов обеспечены счастьем.

После долгих раздумий Вениамин пришел к выводу, что все эти индексы счастья нельзя считать корректными. Поскольку самому человеку мало что дает размер ВВП, который на него приходится, а его статус не сильно влияет на чувство благополучия. И чиновники и граждане, как бы красиво индекс не звучал, всегда отделяли одно от другого: простой отчет наверх на основе всего лишь одного вопроса – и сложная жизнь, которая идет своим чередом. У людей другие критерии удовлетворенности собственной жизнью. Это только на первый взгляд, счастье – это абстрактное и неосязаемое понятие. Но на самом деле его можно измерить.

На протяжении почти всей жизни он вел скрупулезный дневник наблюдений за собственным телом, кожей измеряя даже такие показатели, как сила мышц, не говоря уже

_{>____________________}

_{>*научн. количественный, числено измеряемый}

о других показателях крови и тела. Связано это было с тем, что в школе у него диагностировали два эндокринных заболевания: гипотиреоз приведший к увеличению веса, вплоть до ожирения и как следствие сахарный диабет второго типа. Мама Вениамина работала секретарем директора в одном из академических институтов, была весьма начитанной, умной. Она и посоветовала: если ты хочешь повзрослеть и в чем-то разобраться, то для начала надо всё, что с тобой происходит, как можно подробней изложить на бумаге, а потом внимательно перечитать и тогда, возможно, найдется выход.

 Врач-эндокринолог из поликлиники с тоненькой длинной косичкой на затылке, у которой он по месту жительства наблюдался, выписывала ему лекарства и направления на анализы крови. Он послушно всё фиксировал и по мере возможности выполнял, но продолжал толстеть. Каждые три месяца, сдавая кровь на сахар он обратил внимание, что тех сестер, которые берут кровь, почему-то называют процедурными. Одну из них он запомнил навсегда. Девушка была бледная как смерть, а все остальное у неё черное: волосы, глаза и ногти тоже черные. Он тогда прилично струхнул. После того случая он представлял, что все эти сестры – не такие как все, другие. Не обязательно как в фильмах: люди в черном, особь, вурдалак и т. п. Но что-то в ту сторону есть. Прямо-таки вампирша в живом обличье.

Как и все полные ребята, Веня, как ласково звала его мать, страдал от травли сверстников и чувства неполноценности. Занятия физкультурой он ненавидел, потому что больше всего боялся, что все увидят его желеобразный живот и взмокшее от усилий тело. Там ему было стыдно и становилось еще хуже, когда одноклассники показывали на него пальцем. Во дворе его дразнили, он что-то кричал им в ответ, судорожно трясясь в бессильной злобе. Если бы он захотел, то мог бы составить целый список парней, которые ранили и причиняли ему боль. Дома впечатлительный Веня вспоминал обрывки фраз ребят, их лица, уже ставшие ему противными, не выдерживал, не в силах сдержать слезы:

– Мама, что это правильно?! Почему именно меня так зацепило, почему именно мне так досталось?

Как всегда женщина, заключила сына в объятия. Тихо-тихо нашептывая слова успокоения, она медленно поглаживала своего мальчика по голове и после своим звенящим петербургским произношением уже громче продолжала: