Книга II, глава XXVI
Являют ли одни ангелы другим свои внутренние понятия или стремления посредством чувственных или духовных знаков
1. Очевидно, что один ангел может являть свои понятия другому. – Вопрос о речи ангелов, весьма отличный от предыдущего[2], рассматривал св. Фома в ч. 1 [«Суммы теологии»], вопр. 107. А так как весьма серьезное затруднение, проистекающее из сказанного выше[3], не может быть разрешено без рассмотрения этого пункта, мы посчитали необходимым добавить здесь все то, что касается речи; остальное же, что связано с иллюминацией, оставили до книги четвертой. И, во-первых, мы считаем не менее достоверным, что один ангел может познавать мысли другого, если тот на это согласен и этого желает, чем достоверно то, что он не может этого сделать, если тот этого не желает. Ибо если сокрытость этих актов подобает ангельской природе, как было сказано выше, то столь же необходимо, чтобы они могли познаваться хотя бы с согласия ангела, коему принадлежат эти акты. Ведь в противном случае для ангелов были бы невозможны социальная жизнь, порядок и правление, что противоречит совершенству и состоянию разумной природы, а также, как мы увидим, идет вразрез с Писанием.
2. Очевидно также, что фактически один ангел являет свои понятия другому, то есть существует ангельская речь. – Говоря между собой, ангелы не нуждаются в принятии тела. – Во-вторых, несомненно, что у ангелов есть речь, посредством которой они являют свои понятия и акты друг другу. Так учит св. Фома… и все теологи в комментариях к книге 2 «Сентенций», дист. 11. А основанием для этого служат слова Павла, 1 Кор 13, 1, где сказано: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими…». Этим предполагается, что у ангелов существует речь, что отмечают в комментарии к этому месту Златоуст, Беседа 32, Амвросий, Феодорит, Икумений, Ансельм и св. Фома, а также Проспер в Послании к Деметриаде. Ибо даже если Павел хотел использовать гиперболу для обозначения совершеннейшего языка, гипербола была бы неуместной, если бы он не допускал, что у ангелов существует более совершенная разновидность языка, а именно, духовная и интеллектуальная, как заметил Феофилакт. Наконец, и в других местах Писания часто говорится, что ангелы беседуют между собой: в книге Захарии, 2 и 3, Откр. 7 и 9. И хотя ангелы предстают в Писании говорящими в воспринятых телах, чтобы их могли услышать люди, тем не менее, предполагается, что они говорят между собой. Причем нельзя думать, будто они нуждаются в этих телах для беседы между собой, ибо по природе они не имеют тел. И Иуда в своем Послании говорит, что Архангел Михаил спорил с диаволом, а для этого не было нужды принимать тела. Так же считает Дамаскин, кн. 2, гл. 3 [ «Точного изложения православной веры»], замечая, что ангелы духовным способом сообщают друг другу свои помыслы и советы. То же самое подразумевают Василий и Григорий, цитируемые чуть ниже. И то же имеют в виду Дионисий и прочие Отцы, говоря, что у ангелов имеются чины высшие и низшие, так что низшие научаются от высших и подчиняются им. Подробнее об этом повествует Дионисий в трактате «О небесной иерархии», как было сказано выше и как скажем ниже, в книгах 4 и 6; а также говорится в приведенном месте из книги Захарии, 2, и подтверждается у Исидора, кн. 1 «Сентенций», гл. 10, § Среди ангелов: здесь не только добрые, но и злые ангелы соблюдают между собою порядок. Более того, злые порой учатся у добрых, о чем сказано в § Ангелы в Слове: некоторые бесы через откровение научаются от святых ангелов. Так же считает Августин, кн. «О дивинации бесов», гл. 5 и 6. И последнее соображение: ангел не знает ментальных актов другого ангела, пока тот сохраняет их сокрытыми, но может их узнать, если тот пожелает. Следовательно, тот, другой, должен иметь возможность их открыть, и такое откровение называется речью.
3. Между речением одного ангела и слушанием другого существует доктринальная связь. – Утвердительное суждение о чувственных знаках. – Каким образом некоторые объясняют чувственные знаки, и их опровержение. – После всего сказанного встает вопрос о том, что представляет собой эта речь со стороны говорящего. А так как всякому речению, чтобы оно могло быть плодотворным, соответствуют слушание и понимание, то необходимо показать, как именно один ангел слышит другого и каким образом приобретает возможность его понять, коей не имел ранее; а также как именно он к этому побуждается и подталкивается. Теологи считают этот вопрос весьма темным; поэтому мнения у них разделились. При изложении и рассмотрении этих мнений в надлежащем порядке я исхожу из того, что способ, каким один ангел может явить другому свое понятие, можно истолковать двояко. Первый способ: явить понятие только в свидетельстве говорящего – так, чтобы слушающий ангел не усматривал ни высказываемой вещи, ни понятия говорящего в интуитивном и ясном усмотрении, но только в слове и свидетельстве говорящего. Второй способ: речь такова, что она ясно являет в себе акт говорящего сам по себе. В этой главе мы скажем о первом способе, а в следующей – о втором. Итак, первому способу следовали некоторые теологи, которые утверждали, что ангелы говорят между собой при помощи неких знаков, посредством которых они являют друг другу свои понятия так же, как мы выражаем свои посредством устных слов. При этом некоторые утверждали, что эти знаки чувственны и формируются ангелами в некоем теле, подобно тому, как мы образуем звучания в воздухе и письменные знаки на бумаге. Такое мнение излагает Дуранд в комментарии к книге 2 «Сентенций», дист. 11, вопр. 2, и Гервей, вопр. 1, различая два способа образования чувственных знаков. Первый состоит в том, что это фигуры, образуемые на небе и обладающие у ангелов особым значением. Такое мнение отвергается у Дуранда в пункте 7 как легковесное, ибо и фигур таких на небе не образуется, и значение их нельзя истолковать ни как значение по природе, ни как значение по установлению. И все, что мы скажем далее против других способов, тем более опровергнет эту точку зрения.
