1928 год, январь, 5, Нью-Йорк
Тяжелая полированная мебель тонула в легкой полутьме вечера.
Пыхнул огонек сигары. И от едва различимого силуэта в глубоком, массивном кресле отлетели клубы дыма.
Тишина.
Для полноты картины не хватало только легкого потрескивания угольков в камине. Но в небоскребе это было бы перебором. Приходилось обходиться тем, что есть: курить элитные сигары и пить марочный виски – достаточно хороший для того, чтобы его получалось в удовольствие потягивать без закуски.
– Он повысил ставки, – произнес чуть хриплый мужской голос.
– Ты думаешь?
– Уверен.
– И откуда же такая уверенность?
– Мой человек из окружения Гинденбурга шепнул, что старик бьет копытом. Нервничает. После разговора с Фрунзе. Судя по всему, тот все знает и начал сдавать свои карты. Сам.
– Наших германских друзей не хочешь предупредить?
– Если они сами еще этого не знают, значит, мышей не ловят. И им не место в нашем клубе.
– Интересно. И кто же ему ВСЕ рассказал? Не ты ли?
– Хорошая шутка, – хрипло хмыкнул собеседник.
– Рад, что ты сохраняешь чувство юмора.
– Взаимно. Но у нас есть утечка. Я полагаю, кто-то задумал поделить доли.
– Именно. И если так посмотреть, эта утечка либо в твоих, либо в моих интересах.
– Либо в наших.
– Тоже вариант, – согласился мужчина в глубоком кресле, добродушно хмыкнув и отпив немного виски.
Его собеседник нехотя поднялся.
Прошел за стол.
Где щелкнул выключателем, зажигая зеленую лампу.
Придвинул к себе поближе папку, что там лежала. Развязал завязки. И переложил несколько бумажек.
– Это что?
– Это то, что мне собрали на него. И я могу твердо сказать – Фрунзе ломает нам всю игру целенаправленно. Как он узнал – важный вопрос. Но не ключевой. Намного важнее: что нам со всем этим делать. Потому что пока он удерживает инициативу и наносит нам удар за ударом. От него нужно избавляться.
– Покушение? Вздор. Его уже несколько раз пытались убить.
– Да. Это лишено смысла, – произнес собеседник и стряхнул пепел с сигары в дорогую резную пепельницу из малахита. – У него чутье как у дикого зверя. Во время последнего покушения он даже проснулся заранее и ждал убийцу с пистолетом наготове. Сам понимаешь – это не может быть простым совпадением. Особенно после этого фильма с упырями.
– Ты веришь в эту чертовщину?
– А ты видел этот фильм?
– Да. Какие-то киношные игры. Но выглядит убедительно и эффектно. Спалось потом плохо. Несколько дней. Не понимаю, как они это сделали, но ребята сумели все снять очень реалистично. Я даже готов их команду нанять и финансировать – уверен, фильмы они будут снимать отличные.
– В Ватикане не считают, что это киношные игры. Там присутствовал их человек, и он засвидетельствовал – все происходило на его глазах. И он даже принимал участие.
– Серьезно? – после небольшой паузы переспросил собеседник с явным скепсисом в голове. – Мерзость какая. Но нам-то что с того?
– Похоже, мы невольно коснулись каких-то запретных вещей.
– Ты еще скажи, что Всевышний решил вмешаться.
– Иногда я так думаю. Фрунзе ведь воскрес на операционном столе. Вздор, конечно. Но уже поговаривают об этом именно так. Ведь смерть была. Врачи ее зафиксировали и уже накрыли его покрывалом. Клиническая смерть. А потом он ожил. Сам по себе. Так бывает. Очень редко, но бывает. И само по себе это ничего не значит. Но ведь теперь получается, что его словно какая-то неведомая сила хранит. Вон сколько покушений мимо. Иной бы давно умер. Хотя бы от шальной пули. А тут нет. Максимум – легкие ранения. Раньше я гнал такие мысли от себя, но после этого фильма – крепко задумался.
– И ты предлагаешь опустить руки?
– Еще чего! Но покушения на него лишены смысла.
– Тогда что?
– Переворот. Нам нужен переворот в Союзе. Чтобы к власти пришли как можно более радикальные и непримиримые люди.
– Они последнее время что-то часто умирают. Да и переворот уже пытались провернуть. Тухачевского и его команду до сих пор держат по подвалам. Фрунзе явно что-то задумал. Иначе давно бы суд организовал над всеми этими дураками, что так глупо подставились.
– Согласен. Это все неспроста. Но Лейба-то пока жив.
– И что с того? Он же не рвется возобновлять с нами сотрудничество. Зазнался. Добрые дела помнить совсем не хочет.
– Это было ДО того, как умер Иосиф. Сейчас, как мне сказывают, он боится. И даже вроде как хочет бежать.
– Здравая мысль. Я бы на его месте давно покинул те… хм… «благодатные места». В упырей я все равно не верю. А вот в то, что Фрунзе его разыгрывает как разменную карту, – тут и провидцем быть не нужно. Все слишком очевидно. Тем более что карты, если верить твоим словам, Фрунзе сам сдает под столом. И нам не все видно: кому, чего и как. Лейба же никогда не был силен в интригах, о чем он и сам знает. Вон Иосифу проиграл вчистую. Его обдурили как дитя. Так что, да, я бы на его месте давно уже был за пределами Союза. Он проиграл. И это слишком очевидно.
– Не так уж и очевидно. В Союзе еще остались силы, способные все перевернуть. Фрунзе старым коммунистам-марксистам не по душе. Мягко говоря, не по душе. Там хватает тех, кто готов его убить, задушив своими руками за измену революционным идеалам. Он ведь свернул и Мировую революцию, и вместо попытки построить социализм в отдельно взятой стране занялся совсем другими делами.
– Я знаю. Но разве они настолько глупы, чтобы выступить против армии с полицией? Ты сам-то веришь в это? А даже если эти бараны на это решатся, то он их перестреляет всех скопом. И делать на них ставку – абсурд.
– Если армия будет на войне, а полицию отвлечь, то у них есть шанс.
– А потом они вернутся. Рано или поздно. И строго спросят.
– Временное правительство как-то справилось. Никто так и не вернулся. Ну разве что Корнилов. Но и у него духу не хватило.
– Если Фрунзе сбежит, то вернутся.
– Вот поэтому он сбежать не должен. Любой ценой. Покушение вряд ли удастся, так что нам нужно подойти к решению этого вопроса с другой стороны. Устроить переворот, арестовать его и расстрелять. Быстро. Чтобы никто дернуться не успел. Как тогда Каплан зачистили. Без него все рассыплется.
– И поэтому ты думаешь поддержать Польшу?
– Да, Польшу. И Украину.
– Польша в тяжелом кризисе. Ей не до войны. Да и нечем ей воевать. Денег нет.
– Мы ведь можем решить этот вопрос, – усмехнулся собеседник. – Это не такие уж и большие деньги. Тем более что побеждать ей не нужно. Достаточно ввязаться и отвлечь армию на себя.
– А потом? Что будет, если она победит? Ты не думал об этом? Великая Польша от моря до моря в наши планы не входит.
– А ты знаешь, как можно воевать с пустым бюджетом?
– Не боишься, что Союз ее поглотит? Пока ведь рано.
– Учитывая, что в Союзе начнется, вряд ли полякам что-то серьезное угрожает. Советам будет не до того.
