– А еще он мне сказал, что я капризная, вздорная, двинутая на всю голову стерва, у которой нет ни стыда, ни совести, ни элементарной ответственности! – Марьяна стукнула о стол стаканом с морковным соком и прикурила новую сигарету.
– За это мы тебя и любим, детка! – расхохоталась Алиса и подлила подруге вина.
– Ну, я не знаю, может, научиться готовить какой-нибудь там борщ и попробовать меньше пить? – с кислой миной пробурчала Марьяна. – Есть же эта, как ее… ну… Молоховец!
– Послушай, дорогая, если ты решила склеить личную жизнь с помощью сумасшедшей бабы, которая рекомендует три дня настаивать свекольный квас… – начала было Фая, но Марьяна, разумеется, ее перебила:
– Кого куда настаивать? – воскликнула она.
– Квас свекольный! – рявкнула Фая. – Мне тут домработница втирала, что не умеют сейчас варить настоящий борщ!
– Да ну к черту! – отмахнулась Марьяна. – Проще развестись.
– Слушай, что-то я запуталась, с кем ты на этот раз собираешься разводиться? – уточнила Алиса.
Из них троих Марьяна была самой отчаянной. Ее личная жизнь представляла собой настолько сложную и запутанную схему, по сравнению с которой самые прогрессивные нанотехнологии казались детским конструктором.
Давным-давно Марьяна развелась с богатым мужем и вышла замуж за никому не известного бедного музыканта. От скромной, но беззаботной жизни Марьяна получала невероятное удовольствие: однажды она со своим музыкантом уехала на месяц в Таиланд, где они тридцать дней тратили тысячу долларов, жили на берегу в дешевом бунгало и только что сами рыбу не ловили, а где-то в океане, в пределах видимости, маячил остров с очень дорогим отелем, где она когда-то отдыхала с первым мужем. Марьяна рассказывала, что, когда она лежала в шезлонге, в компании своего и других богатых мужей и их расфуфыренных жен, они смотрели вдаль, на людишек, поселившихся в бунгало по пять долларов в сутки, и насмехались над этим плебсом, а сейчас она разглядывала островок с избалованной публикой и не понимала, как можно жить в этом золотом карцере, среди скучных, пафосных и вечно чем-то озабоченных людей.
А спустя пару лет музыкант стал суперзвездой. Марьяна родила ему двоих детей и влюбилась в некоего актера. Ушла от музыканта, но актер ей через год надоел, и она каким-то образом снова оказалась со своей суперзвездой. В итоге она уже три раза от него уходила, музыкант встречался с какими-то женщинами, Марьяна расставалась с очередным увлечением, они опять сходились… Но кроме того, на Кипре, куда она каждое лето ездила отдыхать с детьми и няней, у нее был постоянный летний любовник – англичанин-серфингист, с которым она снова и снова начинала бурный курортный роман.
Алиса все никак не могла понять, как Марьяша выкручивается, как она делит свое внимание между всеми своими любовниками и почему они не хотят друг друга убить.
Был у Марьяны странный талант – оставаться милой, нежной, обаятельной и светлой, несмотря на разгул. Она никогда не позволяла себе просто переспать с мужчиной – каждый раз с ней случалась любовь всей ее жизни, и она верила, что прошлое, настоящее и будущее сошлись в одной точке, чтобы она встретилась именно с этим человеком. И всякий раз это были отношения – с нежностью, с душевной близостью, с ревностью и переживаниями.
Зато Фая меняла любовников каждые два месяца. Она просыпалась в одно прекрасное утро и понимала, что больше не может видеть этого человека – ей с ним скучно, и просто выставляла бедолагу за дверь с невразумительными пояснениями.
Алиса же недавно переехала в дом молодого человека, с которым ей в это время года было очень удобно – она делала карьеру, и ей нужен был мужчина со здоровой психикой, без вредных заскоков, приученный к домработнице и кухарке.
Марьяне первый муж оставил ресторан – теперь ресторанов было три, а скоро будет пять, и Марьяна могла ни о чем не беспокоиться – кроме санэпидемстанции.
Фая же владела сетью магазинов итальянской одежды – и умудрилась так устроиться, что управляющие у нее были честные, ответственные и трудолюбивые – наверное, единственные такие порядочные управляющие в городе. У Фаи была своя особенность – она умудрялась встречать правильных людей. Она почти ничего не делала сама – разве что ездила в Италию закупать одежду, но дела шли, и все только удивлялись, как это у нее так получается.
Марьяна пахала как лошадь. Алиса пропадала на работе.
А Фая просыпалась в час дня с очередным бездельником, ехала в салон красоты мыть голову и балбесничала до вечера – пока не наставала пора одеваться на вечеринку.
Отец у Фаи был из Непала, мама – еврейка. Двадцать лет назад мать развелась с отцом, вернулась в Москву, к облегчению родственников вышла замуж за правоверного, а десять лет назад правоверный встретил угашенную в дым Фаю в пять часов утра на пороге их квартиры на Остоженке, сгреб ее в охапку, перевез на Сухаревскую, сообщил, что купил ей квартиру и видеть ее больше не желает. Фая поскандалила, продала квартиру, переехала в студию, привезла из Италии баул «Армани» прошлогоднего разлива, а через год открыла магазин. На следующий магазин – на этот раз с дизайнерской отделкой и рекламой по всему городу – денег дал отчим – Фая показала ему такой бизнес-план, что папочка долго терзал мамочку, нет ли у Фаи сестры-близняшки. Но ему пришлось смириться с тем, что в лице одной падчерицы представлены два персонажа – разгильдяйка, балбеска, светская львица и хваткая спекулянтка.
Марьяна с Алисой всегда ей тайно завидовали – они изумлялись легкости, с которой Фая устраивала свою жизнь, не жертвуя ничем, не отказываясь ни от денег, ни от удовольствий.
Впрочем, грех жаловаться – у Алисы была отличная работа.
Правда, при мысли о работе Алису перекосило. И на солнце есть пятна, а у Алисы – проблемы.
Точнее, одна проблема весом в семьдесят кило, с грудью, как у Памелы Андерсон – только своей собственной, родной, и ляжками, как бревна. Второй, мать ее, главный редактор. Она же корова. Она же бегемот. Она же сиськи – но только в узком кругу.
Это несправедливо. Чудовищно несправедливо.
Потому что у Алисы, несмотря на мнение окружающих, все-таки были идеалы – и первое место среди них занимала романтическая мечта о том, что в этой жизни людям воздается по заслугам – их собственным.
Но папа у бегемота был настолько важной шишкой, что на его капиталах могли паразитировать еще три поколения лоботрясов.
Это была ненависть с первого взгляда. Как только Оля вошла в аудиторию, кто-то нашептал Алисе: «А ты знаешь, кто у нее папа?» Алиса взглянула на флегматичную полную девушку с огромной грудью в модном топе – казалось, Оля спит на ходу, такая она вся была томная и медленная, – и решила, что кто бы у нее ни был папа – ей это не поможет. И ошиблась.
