Поэзия 2005 – 2009 г
Избранное
т. 4
КОЗЛОВА ЛЮДМИЛА МАКСИМОВНА – «Гамаюн» – «Избранное» т.4 – Стихи 2005—2009 г – РИДЕРО – 2018 г. – 460 с
Сообщаю, что я – патриот и оптимист, и поэтому (именно поэтому!) стараюсь быть объективной и говорить правду о времени и о себе. В поэзии это абсолютно необходимо!
© Козлова Л. М., Избранное, т.4, современная поэзия, 2018 г
© Издательство «РИДЕРО», 2018 г
Вьюн прошлогодний лохмотьями рыжими
Бьётся на пыльном дворе.
Кто-то Невидимый дни мои нижет —
Длинная-длинная нить в серебре.
Где ты, мой город, мой мальчик наивный,
Где же твой уличный почерк, поэт?
Грозные пыльные хищные ливни
Смыли волшебную музыку лет.
Ветер играет колючими кущами.
Смертное Нечто родится весной.
Мой ненаглядный, цветущий, поющий,
Где ты, мой дерзкий, подросток смешной?
Где-то гуляет в окрестностях Ящер,
Дёргая нервно гремучим хвостом.
Всяк, в этот город с Надеждой входящий,
Вспомнит с Печалью когда-то о том.
Множатся позывы
чувствознания —
Дыбом шерсть на волке и овце.
Где-то там,
в дому под Юрюзанью,
Есть младенец с меткой на лице.
Пятый Ангел отрока пометил,
Ибо он – любимец Сатаны.
Лик его прекрасен и пресветел —
Песня состраданья и вины.
Но внутри надмирного творенья
Вызревает Чёрный Солитёр.
Где же ты,
Цветок Землетрясенья,
Землю очищающий костёр?
Люди не поймут, что ты просила —
Лучше им не думать ни о чём.
Где же ты, Карающая Сила,
Зло Земли разъявшая Мечом?
______________________
Пятый Ангел трубит, и открывается кладезь бездны. (Откровение Иоанна).
Чёрный солитёр – испорченный геном
Взявшись зА руки в футболках полосатых,
Словно бы из тех годов тридцатых,
Шествует задумчивая пара.
И не то, чтоб имя Фелицата
Показалось вычурным и старым,
Просто их любовь прошла когда-то.
Говорит он тихо: «Фелицата!»,
Но не скрыть существенный изъян —
Вечным сном стареющего ската
Фелицата чует океан.
Растворяясь в сумраке Каперны,
Притворяясь впадинами дна,
Незаметно, медленно, но верно,
Покидает милого она.
Там, где ворота дорог Дня и Ночи чьим-то усилием совмещены, там, где пророки о прошлом пророчат, Птицы Печали врываются в сны, там, за горой, за чертой подневольной, горьким становится выпитый мёд. Ветер подхватит, и вихрь обоймёт, только не бойся, ведь это
Выброшу на свалку телевизор —
Что-то мне печалится, не спится.
Тополь прилепился на карнизе,
На ветру – оранжевою птицей.
Золочёным пламенем с подножья
Тополь-осень – огненная птица
Всё летит, и всё взлететь не может,
В плотяной тюрьме своей томится.
Тесно в мире. Мир – большая стая.
В мире – смерть и рабство, и разруха.
Только листья жаркие летают —
Клочья не смирившегося Духа.
_______________________
Плотяной – от слова «плоть»
И солнца нет, и ветер полыхает,
И говорит молитвами листва.
Я – странница, но грешная, плохая —
Забыла Путь, растратила слова.
По диким травам, пустошам ковыльным
Танцует вихрь – любимый спутник мой.
На трассе шумно, весело и пыльно —
Она не приведёт меня домой.
Всё дальше грохот, вой тяжеловозов
И легковых летучие тела.
Вот если бы ещё убрать занозу —
Её мне память в душу вогнала.
В СКВОЗЯЩЕЙ ПЕСНЕ ОКТЯБРЯ
Прошла сквозь тело ветра —
было
сопротивление упругим.
Прошла свои пятнадцать метров
В секунду
с севера до юга.
Летела вместе с листопадом
И падала его слезами.
Волшебным, жёлтым горьким ядом
Поит меня бродяжка осень,
Дождями пахнет в дебрях сада —
крепчает хмурая осада.
И нот осталось только восемь
В сквозящей песне октября.
Рыжий всадник на рыжем,
Белый всадник на белом,
Чёрный всадник на чёрном коне
Пролетают по нашей стране.
И не слышно ни звона копыт,
Ни запального храпа коней.
Тот раздавлен,
А этот убит
В мясорубке
карающих дней.
Отчего же не плачется нам
По отцам, матерям, по сынам?
Почему же мы, словно во сне,
Позабыли о нашей стране?
Чей Посланник летит в вышине —
Бледный всадник на бледном коне?
Четвертовали Русь без топора —
пинком, плевком, отрыжкою из перца —
зияет в рёбрах рваная дыра,
и холодно расхристанному сердцу.
Помойкам, спиду, в каторгу и суд,
проказе наркотического блуда
живых детей спокойно продают,
а, говорят, что был казнён Иуда.
Он жив. И яд жирующего Зла
рождает вновь Чудовище Инферно.
Его походка – тяжела,
и жажда будет безразмерна!
Оранжевый, на иволгу похожий,
Летает пламень в пропасти восхода.
И часть меня птенцом летает тоже.
И тело океана пахнет йодом.
Лети, птенец, исторгнутый из тела,
Лети в цветок восточного светила,
Над океаном – в древние пределы.
Лети, лети, ведь я же отпустила.
Я знаю, там – горящее, как ветер,
Тебя захватит таинство восхода.
Здесь вечно плачут дети на рассвете,
И тело океана пахнет йодом.
Ты должен выжить. Ветер низовой
Ещё пока не вылизал планету.
И всё ещё оранжевы рассветы.
И небосвод висит над головой,
Когда же солнце чёрное взойдёт,
Когда восстанут призраки из ада,
Ты выберешь одну из верхних нот,
Не знающих сомненья и преграды.
Неслышным звуком, тонкою волной
Уйдёшь туда – в бессонные пределы.
Бесстрашный Ангел, крылья за спиной
Теперь ты можешь высвободить смело.
Гудит октябрьская листвяная метель.
И пляшут листья мёртвыми прыжками.
Прохожий, угодивший в канитель,
в подъезд войдёт и словно в вечность канет.
И в пустоте зависнет жёлтый звон,
И ветер вспыхнет пламенем прозрачным.
Мне кажется, я вижу страшный сон,
И кажется, я знаю, что он значит.
Уходит мир в пещерные слои,
Уходит мир в фарфоровую глину.
А ты лети в галактики свои —
Я за тебя в пещерах этих
сгину.
Жёлтого ветра вам, много-много,
Злых волков по следу и пилигрима.
Вы говорите, что вы недотрога —
Поверьте, это – преодолимо.
Нет защиты – душа заплачет,
Холод сердце переиначит.
И вы разрешите себе – чуть-чуть
Подкорректировать мысли,
Укоротить такой длинный, длинный путь.
Вот уже и другие числа где-то повисли
В какой-то вселенной.
Вы разрешите быть на «ты»,
а потом уже станете пленной,
и переступив через что-то —
рабою обыкновенной.
Волки есть волки,
хотя их злость несравнима
С уверенностью пилигрима.
Мне хочется дома не быть
лет десять,
А, может, и сто – если получится.
Мечта – она ведь не много весит.
Выйду на улицу,
запишусь в попутчицы.
И вот так – за шагом шаг,
всё дальше и дальше
От города – друга, прохожего,
Похожего на всех врагов сразу.
Уже не видно улиц, распятых
кривоглазыми светофорами.
Уже не слышно лиц, рекламирующих заразу.
Всё хорошо, но вот беда —
За мной увязалась бездомная кошка.
И знаете, это всегда —
Только начнёт получаться что-то немножко,
Так обязательно кто-нибудь крикнет:
«Скорее, сюда! Тут знают, куда идти!»
Оглянешься – а ты снова в той же толпе.
И даже не так – она уже бежит по тебе.
Наверное, всё равно, куда идти —
