У Толянчика был коронный трюк – двойной удар левой, завершаемый жестким крюком. Не самая заковыристая комбинация, но если проделать мастерски, приносит неплохой результат. Первый удар приходится как правило в перчатки, второй прошибает защиту, но самый подлый удар третий – тот, которого противник зачастую не ждет. Логичнее после левой пускать в ход правую, а потому третий крюк, наносимый все той же левой рукой, угадать чертовски сложно. Толян эту тройную комбинацию довел до совершенства. Я сам раз пять или шесть видел, как подобной тройной молнией он завершал свои бои. Кстати, и соперники позже признавались, что последний боковой для них оказывался полной неожиданностью. Вот и сейчас, подловив момент, Толян резко выбросил левую перчатку, немедленно скакнул вперед. Трижды голова противника мотнулась под его оплеухами, но четвертая досталась самому атакующему.
Чмок!.. Изо рта Толяна вылетела капа. Наголо обритый крепыш без всяких затей молотнул его подъемом ноги в ухо и опрокинул на пол. Мне показалось, что даже в этом гуле выкриков я расслышал, как стукнулся затылок моего приятеля о крытый брезентом настил. Публика повскакала с мест.
– Добей его, палу! Рви палу!..
– Мочи-и-и!…
Я поневоле зажмурился. Черт знает, чему их тут учили, но дрались они будь здоров! И удары держали, как бронтозавры из палеозоя. Дворцовая сборная без сомнения была сильнее нашей команды. Это я сразу просек. Потому что Петюк, который схватился с хозяевами перед самым выходом Толяна, не продержался на ринге и половины минуты. Всего-то секунд двадцать и успел профинтить. Деликатничал, стратег доморощенный, в толерантность решил поиграться! Вот и начал с интеллигентной такой разведки – левым джэбом, правым. А его без всякой разведки колотнули ступней в грудь и завалили. Тупо и без выкрутасов. Еще и счет не довели до десяти, а соперник уже демонстративно стянул перчатки. Знай, мол, наших, гости дорогие! Долго не засидитесь… Вот и следующая жертва, мой приятель Толянчик, сходу заработал гематомы под оба глаза и успел в первом же раунде побывать на полу. То, что он сумел подняться, отнюдь не утешало. Исход поединка предсказал бы и последний дилетант. Боксеру-камээснику приходилось по-настоящему тяжело. Пока он отпыхивался да отмахивался, противник, этакий бычок из сала и мышц, спешил довести начатое до конца. Шустро набирая очки на лоу-киках, он то и дело зажимал Толянчика в угол, массируя вражий пресс литым коленом, не забывая, понятное дело, про черепушку. Какие колокола звенели сейчас в Толянчиковой голове, нетрудно было себе представить. В древние времена так названивали, должно быть, молодые иноки, узревшие с колоколен приближение чужого войска. Короче говоря, полный кюл, как выражались чудаки из «Кин-дза-дзы». Плохо было Толянчику, плохо и скверно, а через него неважное самочувствие передавалось и всем его болельщикам в зале.
Любителем подобных шоу я себя не считал, а потому, поднявшись, вышел в раздевалку. Хуже нет, чем следить за избиением товарищей – особенно перед твоим собственным выходом. Наверное, в ту самую минуту я и понял со всей отчетливостью, что тоже проиграю. Сорок пять боев, семь поражений. Теперь будет восемь… Конечно, чепуха по сравнению с мировой революцией, но я-то не революционер! Какого фига мне подставляться! Может, взять и свинтить по-тихому? В конце-то концов, не я же должен был биться, а Боря Селиванов. Заменили в последний момент. Боря, хитрован этакий, точно знал, с кем его сведут на ринге – вот и решил не мудрить – сам где-то умудрился сломать левую клешню, ну, а меня кинули, понимаешь, на амбразуру.
Стыдно, но на миг действительно возникло желание сорвать с крючка родную курточку с эмблемой распятого орла и рвануть из раздевалки на все четыре стороны. Пока никого рядом, пока никто не видит. «Иду на вы, сказали мы, но кто сказал, что грех – споткнуться?..» Кто же написал-то это? Губерман, что ли? Да не все ли равно! Зубов жаль. Все-таки не полторы сотни, как у акулы! И голову не хочется подставлять под чужие кувалды. Не наковальня! Она у меня без того хорошо знала, что такое сотряс, вызываемый средней тяжести хуком. И пусть выбрасывают потом полотенце – хоть вафельное, хоть махровое, уж лучше позор, чем сотрясение любимых лобных долей. Полушария – их, конечно, целых два, но мне, к примеру, нужны оба. Это вам не почки, которыми можно и поделиться с каким-нибудь милиардером. Так что хренушки! То есть, разумеется, чисто по-человечески понять людей можно. Оно завсегда приятно приложиться и испытать челюстные косточки на прочность, но все же позвольте уклониться и откланяться. Вы уж лучше по стеночке, по кирпичикам да по мешкам с опилками! А мы в лаптях-с и без амбиций…
Впрочем, на ринг я все равно выполз. Как мысленно не изводился, как ни мечтал задать деру. Потому как – повеление рока. Все выходили, – и я вышел. Потому что не лучше и не храбрее. Смешно звучит, верно? А ведь так оно и есть на самом деле. Удрать – значит, проявить отвагу, противопоставить себя коллективу. Поучаствовать – стало быть, встать в шеренгу, что, разумеется, проще, хотя и впрямую вредит здоровью. А вредит, между прочим, крепенько. Всякая там гражданская дребедень вроде камушков в печени и остеохондроза – это гарантировано само собой, но вот болезнь Паркинсона вдобавок – не желаете? Или пальчики-сосисочки, из которых не то что ложка, – сигарета будет вываливаться? Тоже не хочется? Вот и мы не хотим, однако премся на ринг черт знает за чем, как тот ломанный-переломанный альпинист, что лезет и лезет себе на заповедный Эверест.
В общем вышел, поприседал, помахал ручонками, чтобы все увидели, какой я русский богатырь, боднул парочкой ударов незримого противника. Последний в общем-то уже проявился из небытия и в противоположном углу вытворял нечто похожее, вихляя конечностями во все стороны, заранее убеждая публику, что победа у него в принципе в кармане, а предстоящий бой – так, небольшая формальность, галочка для отчетности. При этом он буровил меня своим колючим взором, подтягивал на животе звездно-полосатые трусы, нагонял страсти-мордасти. Короче, гипнотизировал, как умел. И всерьез ведь так старался! Пришлось скривить ему ответную гримасу. Очень уж не люблю такое пугалово! Это уже даже не спортивная злость, а какая-то спортивная ненависть. А там, где ненависть, – какой, к дьяволу, спорт! Еще и бабенки какие-то крашенные принялись визжать из зала. Ему, конечно, не мне. Хотя я тоже, к примеру, мог бы пригласить Катьку с Ленкой. Мог бы, однако не пригласил. Девчонок в спальни приглашают, на худой конец – в рестораны с филармониями, а туточки нормальным дамам делать нечего. Не следует слабому полу глазеть на чисто мужское свинство. Может, это и не испанская развлекуха с забоем быков, однако, если разобраться, немногим лучше. Сами судите, собирается преогромная толпа и устраивает форменный торчок от того, что двое чувачков машутся в утлом загончике пять на пять, вышибая друг из друга последний дух и последнюю кровушку. То, что им плохо и больно, зрителям, собственно, по барабану. Гони кайф, гладиатор! Заставь протащиться! За то и платили… Весело, да? Вот и скажите на милость, где тут великая идея и заповедная философия? Разумеется, нетути! Ну, а этот выскочивший против меня самец рассуждал, видимо, совершенно иначе. И философию имел свою наижелезнейшую. Оттого и наприглашал целый гарем телочек. Точно в драмтеатр. Дескать, будет драма – да не с нами.
