Михаэл Жантовский - Гавел

Давиду, Эстер, Йонашу и Ребекке

Всю свою жизнь я думаю так: что произошло, остается навсегда, так что, в сущности, все имеет свое продолжение. Просто у бытия есть память. Поэтому и моя малость – ребенок из буржуазной семьи, лаборант, солдат, рабочий сцены, драматург, диссидент, заключенный, президент, публичный феномен и отшельник, мнимый герой и тайный трус – останется здесь навсегда. Или, быть может, не здесь, а где-то. Но не где-то в другом месте. Где-то тут.

Вацлав Гавел

© Argo, 2014

© Михаэл Жантовский, 2014

© Безрукова И., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Политическая энциклопедия», 2021

Эта книга порождена скорбью и благодарностью. В декабре 2011 года несколько недель я не мог смириться со смертью Гавела. Через месяц я пришел к выводу, что должен по меньшей мере написать о нем книгу. Проведя много лет за границей, я осознал также, что хотя за пределами нашей родины Гавел и остается концепцией в кругах интеллектуалов и политиков, он уже не очень известен широкой общественности (особенно младшему поколению) спустя более двадцати лет, прошедших с 1989 года. Существующие публикации о нем на английском и других языках или фрагментарны, или неточны, или и то, и другое. Конечно, я не думал, что одна книга изменит положение дел или что мне самому наверняка удастся избежать неточности, но мной двигала мысль, что, написав ее, я смогу хотя бы в малой степени оплатить долг, который я чувствую за собой по отношению к Гавелу.

Я привожу здесь эти доводы для того, чтобы немного объяснить чешскому читателю, почему я местами чересчур детально освещаю чешские реалии, которые ему хорошо знакомы, и наоборот, почему в других случаях не углубляюсь в подробности некоторых наших знаменитых внутренних споров и стычек, которые, вероятно, будут не слишком интересны другим. Многим читателям будет недоставать более широкого фона тех или иных событий и движений, например, связанных с «Хартией-77» и демократической оппозицией, или полной панорамы политической и партийной жизни в послереволюционной Чехословакии и Чешской Республике. Биография любого человека всегда информирует в первую очередь о нем самом, но это не значит, что другие личности и обстоятельства не играли в ходе событий данной эпохи столь же важную, а в какие-то моменты и более важную роль. Эта болезненная дилемма не имеет простого решения. И без того объем книги оказался почти в полтора раза больше, чем первоначально предполагалось.

Чешское издание представляет собой – более чем на 90 % – не оригинальный текст, а перевод с английского, который, правда, сделал я сам. И хотя значительную часть своей жизни я занимался переводами, это первый случай, когда мне пришлось переводить самого себя. После этого опыта я пришел к выводу, который, может быть, окажется полезен также иным авторам-переводчикам: гораздо лучше переводить других.

Заканчивая работу над английским и чешским текстами, я также понял, как кардинально изменился в последнее десятилетие характер литературной и книгоиздательской продукции. Текст я дописал в ноябре 2013-го, перечитал в конце того же года, в марте вносил в него правку в сотрудничестве с редакторами и еще корректировал в конце мая 2014-го. Окончательный вариант чешского текста был готов в августе. Все это время я с ужасом обнаруживал, что постоянно появляются все новые факты и материалы, которые дополняют или изменяют взгляд на те или иные эпизоды и события в жизни Гавела. Некоторые из них я успел, пусть коротко, упомянуть в тексте, но в конце концов смирился, придя к заключению, что в эпоху Интернета и электронных СМИ понятие «окончательный текст» не существует и существовать не может. Поэтому я прошу читателя снисходительно принять хотя бы то, что у меня получилось.

Прежде чем очередная роща падет жертвой чьего-либо желания написать книгу, ее будущему автору следует хотя бы мысленно задать себе три вопроса и попытаться на них ответить. Интересует ли эта тема еще кого-то, кроме него самого? Написано ли уже на эту тему что-то другое, что могло бы удовлетворить такой интерес? И тот ли он человек, которому стоит браться за эту тему?

Вацлав Гавел принадлежал к числу наиболее примечательных политиков прошлого столетия. Рассуждая о Гавеле, прошедшем уникальный жизненный путь – ребенок известных родителей, изгой, мировая знаменитость, – трудно избежать разного рода упрощений. Однако вряд ли можно сомневаться в том, что он сыграл важнейшую роль в деле ликвидации одной из самых соблазнительных утопий всех времен и стоял во главе одного из самых драматических общественных преобразований в современной чешской и европейской истории.

Неожиданному, почти сказочному превращению Гавела в главу государства удивлялись многие, включая его самого, но на самом деле в этом не было ничего чудесного или случайного. Автор данной книги постарается показать, что стремление исцелять мир присутствовало в жизни Гавела еще с тех пор, как в десятилетнем возрасте он придумал фабрику по производству добра. Благодаря исключительному чувству ответственности, побуждавшему его отстаивать свои взгляды перед лицом любых испытаний, и его не слишком заметной, но тем более действенной самодисциплине и упорству при решении стоящих перед ним задач, он в ноябре 1989 года оказался не только самым логичным, но и единственно возможным претендентом на роль лидера революции.

Личность Гавела, однако, неверно сводить лишь к образу диссидента или политика. Он был также незаурядным мыслителем и стремился последовательно применять результаты своих размышлений и лежащие в их основе этические принципы в политической практике. Можно с сомнением относиться к оценке Гавела как оригинального мыслителя мирового масштаба. Как бы он ни был начитан, ему недоставало регулярного образования, широты эрудиции и систематического самоотречения истинного ученого. Да он и сам иной раз напоминал читателям и слушателям об этих своих недостатках. Нравственная философия Гавела укладывается в три принципа, неразрывно связанные с его именем. Первый – это «сила бессильных», давший заглавие наиболее известному из его эссе; своей простотой он производит впечатление чуть ли не слогана. Казалось бы, этот эффектный лозунг трудно применить к большинству ситуаций повседневной жизни, где сильные всесильны, а бессильные всецело оправдывают такую свою характеристику. Парадоксальным образом этот принцип оказывается еще менее применимым в ситуации, когда бессильные вдруг встают у руля власти. И все же эта идея наложила неизгладимый отпечаток на революцию – одну из немногих в истории, не потребовавшую человеческих жертв. Второй принцип, «жизнь в правде», звучит почти мессиански, заставляя подозревать его автора в прожектерстве, лицемерии и дешевом популизме. К тому же, если следовать привычной трактовке слова «правда», приходится признать, что Гавел иногда сам изменял собственному учению. Однако вряд ли можно упрекнуть его в нехватке решимости руководствоваться этим принципом со всей искренностью, на какую он был способен. Триаду замыкает принцип «ответственности», источником которой является «память бытия». Все остальное, как говорится, только комментарий.