Этот солнечный сентябрьский день оказался полон неожиданностей.
Первая из них произошла, когда я, мгновенно сообразив, что машина не перевернулась вверх тормашками, а все стекла целы, выключил зажигание и обернулся.
Я не ожидал, конечно, увидеть его на полу, потому что он всегда пристегивался ремнями, но был уверен, что мне предстоит выдержать его взгляд, преисполненный дикой ярости. Однако я увидел, что он совершенно спокойно сидит на своем месте и его круглое лицо выражает лишь облегчение, я бы даже сказал, умиротворенность. Я застыл от изумления.
– Слава богу, – прошептал он.
– Что? – вырвалось у меня.
– Я сказал: «Слава богу».
Вульф отстегнул ремни и погрозил мне пальцем.
– Это все-таки произошло. Ты ведь знаешь мое недоверие к автомобилям. Я глубоко убежден, что они только делают вид, будто слушаются руля, но рано или поздно начинают капризничать. Так оно и вышло. Но мы уцелели. Слава богу, что на этот раз каприз оказался не смертельным.
– Какой там к черту каприз! Вы хоть понимаете, что́ произошло?
– Конечно. Я же сказал – каприз. Отправляйся!
– В каком смысле «отправляйся»?
– Я имею в виду – поехали дальше. Заводи эту чертову машину.
Я открыл дверцу и выбрался наружу – посмотреть, что́ стряслось. Полюбовавшись зрелищем, которое предстало передо мной, я распахнул заднюю дверцу и доложил:
– Ничего себе каприз! Пожалуй, надо записать этот случай. Впервые за девять лет, что я вожу ваши машины, мне пришлось остановиться не по собственному желанию. Вчера колесо было в полном порядке. Должно быть, оно напоролось на стекло – в гараже, где я оставил его прошлой ночью, или по дороге, хотя последнее маловероятно. Во всяком случае, мы ехали со скоростью пятьдесят пять миль, когда лопнула шина. Седан съехал с дороги, и все было бы нормально, не окажись тут это проклятое дерево. А теперь вот бампер погнут, капот помят, радиатор течет…
– Сколько тебе понадобится времени на ремонт?
– Нисколько. Легче восстановить Помпею.
– Кто же отремонтирует машину?
– Механики в гараже.
– Но ведь мы не в гараже.
Вульф закрыл глаза. Спустя несколько мгновений он приоткрыл их и спросил со вздохом:
– Где мы?
– В двухстах тридцати семи милях к северо-востоку от Таймс-сквер. В восемнадцати милях к юго-западу от Кроуфилда, где ежегодно проходит Североатлантическая ярмарка, которая открывается во второй понедельник сентября и продолжается…
– Перестань паясничать, Арчи. – Он посмотрел на меня с упреком. – Что мы теперь будем делать?
Признаться, я был растроган. Сам Ниро Вульф спрашивал меня, что нам делать!
– Не знаю, как вы, – сказал я ему, – но я собираюсь покончить жизнь самоубийством. На днях я вычитал в газете, что японцы всегда так поступают, когда подводят своего императора. А чем я хуже какого-нибудь японца? У них это называется сэппуку. Не харакири, как вы могли бы подумать, – так они крайне редко говорят, – а именно сэппуку.
– Что же нам теперь делать? – терпеливо повторил он.
– Остановим попутную машину и попросим подвезти. Желательно до Кроуфилда, где для нас оставлен номер в отеле.
– Ты поведешь ее?
– Кого?
– Машину, которую мы остановим.
– Я не уверен, что ее владелец доверит мне свою машину, увидев, что́ сталось с нашей.
Вульф поджал губы.
– Я не поеду с чужим водителем.
– Тогда я отправлюсь в Кроуфилд один, возьму напрокат машину и вернусь за вами.
– Нет. Это займет два часа.
Я пожал плечами.
– Выше по дороге, примерно в миле отсюда, стоит дом. Мы проезжали мимо него. Могу прогуляться туда и позвонить в Кроуфилд, чтобы за нами приехали.
– А я останусь наедине с этим покалеченным чудовищем?
– Совершенно верно.
Он отрицательно покачал головой.
– Вы не согласны?
– Нет.
Я отошел в сторонку, чтобы окинуть взглядом окрестности. День стоял прекрасный, и окружающие нас холмы и ложбины уютно дремали на солнце. С тех пор как седан съехал с дороги и врезался в дерево, по ней еще не прошла ни одна машина. Впереди, ярдах в ста, шоссе сворачивало и исчезало за деревьями. Дом, который мы проехали, виден не был. Вдоль дороги тянулся белый дощатый забор, а позади него лежало зеленое пастбище. За пастбищем, между деревьями, виднелась крыша какого-то здания. Никакой дороги туда не просматривалось, и я решил, что она должна находиться впереди, за поворотом.
Вульф поинтересовался, какого черта я стою, и мне пришлось вернуться к машине.
– Гаража нигде не видать, – известил я, – но вон там, среди деревьев, стоит дом. По дороге до него не меньше мили, но, если пойти напрямик через пастбище, можно выгадать ярдов шестьсот. Коли вас так пугает общество машины, остаться возле нее могу я – у меня есть оружие. А вы пойдете и позвоните. Ближе домов нет.
Вдали послышался собачий лай.
Вульф взглянул на меня.
– Там же собака!
– Вы угадали, сэр.
– Возможно, она из этого дома. Я не расположен сражаться со спущенным с цепи псом. Мы отправимся вдвоем. Только через забор я не полезу.
– Вам и не придется. Там есть ворота.
Он тяжело вздохнул и нагнулся к корзинам, одна из которых стояла на полу, а другая – на сиденье машины. В них были горшки с орхидеями. Цветы от каприза машины не пострадали. Затем Вульф начал вылезать из автомобиля, а я посторонился, освобождая для него пространство, которого ему требовалось довольно много. Выбравшись на волю, Вульф потянулся, вскинув к небу, словно клинок, свою трость яблоневого дерева, хмуро обвел взглядом окрестности и вслед за мной направился к воротам.
Мы были уже на пастбище и я закрывал за собой ворота, когда со стороны дома до меня донеслись крики. Я обернулся и увидел какого-то типа, сидевшего верхом на заборе. Он орал, чтобы мы уходили. На таком расстоянии я не мог с уверенностью судить, что́ у него в руках – дробовик или винтовка. Он еще не целился в нас, но уже, по меньшей мере, грозил, потрясая оружием. Пока я закрывал ворота, Вульф успел уйти вперед. Я подбежал и схватил его за рукав.
– Стойте! Если там сумасшедший дом, а перед нами один из его обитателей, то он может принять нас за сурков или диких индеек и…
Вульф возмущенно фыркнул:
– Это просто какой-то болван. Мы же находимся на коровьем выгоне.
Будучи истинным детективом, он поспешил представить вещественные доказательства, для чего ткнул тростью в направлении коричневой кучи у наших ног. Затем обозрел сидевший на заборе источник угроз, громко велел ему замолчать и двинулся дальше. Я последовал за Вульфом. Парень продолжал вопить, но мы упорно продвигались вперед. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше, потому что дробовик, который я разглядел-таки в руках у психа, вполне мог попортить нам шкуры.
