1. До Революции 1917г в России функции регистрации актов гражданского состояния (записи рождения, крещения, смерти и отпевания) выполняли церкви различных конфессий. Функции государственных регистраторов выполняли священники, поэтому крещение и отпевание относились к тогдашнему перечню актов гражданского состояния (отсюда упрощённая шуточная формула схемы записи всего жизненного пути человека: «родился – крестился – женился – аминь»). Некоторые священнослужители записывали также дополнительные подробности, например, имена восприемников и даже суммы, уплаченные им мирянами за исполнение церковных обрядов крещения и отпевания.
2. В XVII веке в результате довольно резких реформ патриарха Никона произошёл раскол Русской Православной Церкви. Изменения в богослужебной литературе и обрядах приняли не все христиане. Последователи старой веры сегодня именуются старообрядцами или староверами. Староверы стали расселяться из центра и городов в менее доступные контролю властей части страны. Переселение на восток, в Поволжье, на равнины между Волгой и Уралом, на Урал и дальше в Сибирь приняло массовый характер. После раскола произошло разделение и среди самих старообрядцев. Часть из них продолжала совершать богослужения по древнему чину, принимая в свои ряды покаявшихся священников из Русской Православной Церкви нового обряда – они стали называться поповцами. Другие же считали, что институт священства лишился Божией благодати и наступили времена Антихриста. Они собирались в общины и молились самостоятельно, без священников. Отвергнувших священство старообрядцев стали называть «беспоповцами». Беспоповцы стали самым радикальным ответвлением христианства. Именно в среде беспоповцев впоследствии и появляются самые радикальные толки и секты. Со временем в рядах староверов-беспоповцев стало возникать идеологические разногласия. Наибольшее количество споров возникало, когда заходил вопрос о браке. Одни считали, что брак все еще спасителен для христианина, другие же были уверены, что настали последние времена и уже не время создавать семьи. В некоторых экстремальных сектах было принято общежитие и безбрачие. Это служило неоднократным поводом для обвинения таких сект в разврате и свальном грехе.
3.Политика официальных светских и церковных властей в отношении старообрядцев в XVII-XVIIIвв. была чрезвычайно жёсткой, но постепенно смягчалась. Так, в мае 1883 г. появляется закон «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб», согласно которому приверженцам древнего православия дозволялось иметь паспорта, осуществлять торговлю и промыслы, заниматься иконописью, совершать богослужения и духовные требы, строить и ремонтировать часовни и молитвенные дома. В 1906 г. после выхода царского указа «Об укреплении начал веротерпимости», в большинстве старообрядческих приходов появились метрические книги, в которых записывалась информация о рождениях, смертях и бракосочетаниях.
4.18 декабря 1917 года СНК РСФСР принял декрет «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния», которым предусматривалось обращение граждан в отдел записей браков и рождений при городской (районной, уездной или волостной земской) управе для регистрации брака, рождении ребёнка. Туда же следовало обращаться административным и судебным властям, а также гражданам, на попечении которых находился умерший, для составления акта о смерти лица. Эти отделы ЗАГС вели специальные книги записей рождений, браков и смертей.
– Вот так и езжайте! – монах сложил ладони и вытянул обе руки, наподобие пловца, прямо перед собой, – поворотов вправо будет много, но вам свернуть только сразу за халупой, она тоже будет справа.
– Спасибо, трогаем. Так не хотите доехать, сами же говорили, туда идёте?
– Спаси Господи, дойду. Езжайте с Богом, за халупой свернёте, там рядом.
Машина двинулась. За спиной две женщины, случайные спутницы, попросившие подвести, зашуршали:
– Это он из-за нас не садится, – праведный, женщин чурается. А жара-то какая… В этой рясе солнце-то, небось, так припекает! И ермолку с головы не снимает, жару терпит. Это в наше-то время, когда все голышом почти, а здесь вообще никого не видно… Действительно, праведник!
– Это на нём не ряса, а, по-моему, так называемый подрясник…
Под это шуршанье вспомнилось: точно такой же чудной жест указания пути (не одной рукой, а обеими, с ладонями, сложенными «лодочкой»), был у тёщи. Понятно, она же была из здешних. Выходит, жест этот местный. Знак этот чем-то привлекает: он по-детски прост и наивен, даже трогателен. Интересно, есть название этого жеста по здешней этимологии? Сюда бы отца, он бы стал копать, копать немедленно, целую лекцию прочёл бы. Говорят, по-настоящему крупный был семиотик. До сих пор больше половины его трудов не поняты, над ними всё ещё корпят знатоки по всему учёному миру. А так, спроси любого – слышали о таком-то? – никто ничего не скажет. Вот и большевики не разобрались, а раз так, лучше засадить, от греха подальше. А ещё лучше вообще… Так и вышло. И вот – никто ничего… Но все труды сохранились, все изданы были у супостатов, через универские связи с Тартусским. Он ведь с самим Лотманом сотрудничал. Очень дружны были. Лотман-то уцелел. Поразительные картины прошлых поколений раскрываются, если проживёшь так долго. Если можно так выразиться, истинное понимание и самих людей, их отношений, и событий наступает только далеко за полночь жизни. Но не у всех в этой полночи ещё горит свет.
Вот и халупа, – кирпичный остов брошенного, полностью разорённого старого поста ГАИ. Оказывается, он же – автобусная остановка, на которую выходят мои пассажирки, им прямо. А вот и поворот. Длинный отлогий подъём по лесной дороге. По мере подъёма из-за хребта гривы начинают, как в кино, открываться, вырисовываясь сверху, здания Монастыря. Нет, это не радио включилось. Это открывающийся вид включил во мне мелодию «Улетай на крыльях ветра» из «Князя Игоря». И эта музыка вновь и вновь звучала во мне все последующие дни. Сначала ослепительно-белая колокольня, затем собор с голубыми, голубее небесного свода, куполами. Собор виден не весь, – его основание скрыто за мощной крепостной стеной с дозорными башенками. За стеной виднеются также второй храм, поменьше, и другие здания, все каменные, капитальные. Частично стену огибает речка. Какой блистательный, красочный, ясный вид! Получу ли я столь же ясные ответы на вопросы, заставившие отправиться в это путешествие?
Паркуюсь у главных ворот. Свод их поражает толщиной стены. Навскидку не меньше шести метров. Как только вступишь в этот проход с палящего солнца, тут же ощущаешь вековую прохладу и полумрак. Время сразу застывает: так здесь было всегда. Даже чудится запах вечности, особый, внушающий почтение. Вот этот же бородатый дежурный монах, выглядывающий изнутри стены, из сторожки в её толще, так же подозрительно всматривался в лицо незнакомца и сто, и двести лет назад. Выслушал меня, сказал подождать, – сходит за батюшкой.
