Великолепный замок Белгрейв непоколебимо стоял в самом сердце Хартфордшира с шестнадцатого века. Без малого триста лет одиннадцать поколений рода Латэм бережно передавали его от отца к сыну. Нынешний владелец замка – Филипп Латэм, герцог Уэстерфилд – чтил традиции предков и содержал семейное достояние в образцовом порядке.
Земли поместья простирались далеко за горизонт – обширные леса, поля фермеров-арендаторов, большое озеро, изобилующее рыбой. Филипп управлял имением с юных лет, после того как его отец погиб во время охоты. Под бдительным оком хозяина замок и окрестности процветали.
Сейчас, в свои семьдесят четыре, герцог постепенно передавал познания в области рачительного ведения хозяйства старшему сыну, Тристану. Тот был явно готов принять титул герцога и взять на себя заботы по управлению имением. Ему исполнилось сорок пять лет, он был женат и имел двух дочерей. Второй сын, Эдвард, в свои сорок два года не обзавелся ни супругой, ни законными детьми, хотя внебрачных наплодил немало. Точное число назвать не мог даже сам распутник. Азартные игры и вино интересовали его больше, чем последствия любовных похождений. Таким образом, на Тристане и Эдварде мужская линия Латэмов пресекалась. И у Филиппа хватало поводов для размышлений и волнений.
Оба джентльмена были детьми Филиппа и его первой супруги, Арабеллы, приходившейся мужу троюродной сестрой и происходившей из графского рода. Она обладала весьма немалыми достоинствами – богатым приданым, безупречным воспитанием и красотой. Когда они обвенчались, Уэстерфилду было двадцать восемь, а невесте совсем недавно исполнилось семнадцать. Арабелла и молодой герцог составляли прекрасную пару.
Однако вскоре Филипп обнаружил, что за красивой внешностью жены скрывалась довольно холодная и не слишком приятная личность, все сильнее проступавшая с возрастом. Ее гораздо больше интересовала светская суета, нежели жизнь собственного семейства. Когда Тристану исполнилось семь лет, Арабелла скончалась от острой инфлюэнцы. Герцогу пришлось растить сыновей одному. Конечно, не без помощи гувернеров, вдовствующей герцогини – матери Филиппа – и обширного штата прислуги.
Многие пытались выдать своих дочерей за вдовца, но безуспешно. И только через двадцать лет после смерти жены герцог снова влюбился.
Мари-Изабель приходилась кузиной французскому королю Людовику XVI, казненному во время Французской революции. Дочь маркиза, представительница Орлеанского дома с одной стороны и династии Бурбонов с другой, она родилась в первый год революции. Ее родители вскоре сошли в могилу вслед за королем. Их замок сожгли дотла, все имущество разграбили. Маркиз, предчувствуя трагическое развитие событий, успел отправить Мари-Изабель в Англию к друзьям, оставив распоряжения на случай своей гибели.
Она была необыкновенно красива – белокурые волосы, огромные синие глаза, фарфоровый цвет кожи и восхитительная фигура.
Уэстерфилд тоже произвел на юную француженку большое впечатление. Спустя четыре месяца после знакомства влюбленные обвенчались.
Мари-Изабель полюбила Белгрейв так же сильно, как и ее супруг. Она участвовала в управлении домом и помогала менять обстановку в нем на более современную. Все в ней души не чаяли. В свои пятьдесят пять Филипп чувствовал себя рядом с Мари-Изабель мальчишкой.
Их жизнь текла словно в сказке, пусть и короткой. В первый год брака Мари-Изабель родила мужу дочь и умерла через два дня после родов. Анжелика оказалась очень похожа на мать, у нее были такие же светлые волосы и большие небесно-синие глаза. Потеряв жену, Филипп обратил всю свою любовь на дочь. Он повсюду брал Анжелику с собой и научил всему, чему учил ее братьев, а возможно, и гораздо большему. Анжелика унаследовала от отца страсть к Белгрейву, а также его управленческие таланты. Они часто советовались, как им поступить по делам имения, не раз Уэстерфилд слушался совета дочери и никогда не жалел об этом.
Обучали Анжелику дома, и благодаря гувернантке-француженке она прекрасно говорила на родном языке матери. Этого хотел Филипп.
Шли годы. Герцог старел, и Анжелика прекрасно о нем заботилась. Одним словом, она была идеальной дочерью.
Филипп испытывал угрызения совести, что редко вывозит ее в Лондон. Поездки в столицу отнимали у него много сил, а интерес к светской жизни он потерял давным-давно. В 1821 году состоялась коронация Георга IV. Филипп, приходящийся королю кузеном, был приглашен на церемонию и взял Анжелику с собой. Ей тогда было двенадцать лет. Юную леди поразил размах торжества и последовавших за ним праздничных мероприятий. Филипп вернулся в Хартфордшир изможденным, но, видя счастье в глазах Анжелики, о поездке не пожалел.
С тех пор Уэстерфилд часто думал о первом сезоне дочери, о бале, который ему предстояло организовать в особняке на Гросвенор-сквер. Как же ему не хотелось этого делать! Наверняка Анжелике сразу же найдется жених – иначе просто быть не могло. А Филипп еще не был готов с ней расстаться.
Несколькими годами ранее он позволил Тристану с супругой и дочерьми поселиться в лондонском особняке. Элизабет, жена наследника Белгрейва, вполне могла представить Анжелику высшему обществу. От герцога требовались только деньги. Однако Тристан и Эдвард испытывали нездоровую зависть к Анжелике, а ее мать терпеть не могли и, пожалуй, даже ненавидели. Герцог горевал по этому поводу, и с каждым годом его беспокойство за дочь росло.
Согласно закону, титул, имущество и земли переходили Тристану – кроме небольшой доли денег и усадьбы под Белгрейвом, в которой жила вдовствующая герцогиня. Это причиталось Эдварду. Анжелике Филипп не мог передать ровным счетом ничего. Кроме того, согласно положению о наследовании Тристан не имел никаких обязательств перед сестрой. Герцог несколько раз выражал старшему сыну свое желание, чтобы тот заботился о единокровной сестре, например, позволил ей жить в большом доме во владениях Уэстерфилдов, называвшемся просто Коттеджем. Однако воздействовать на Тристана герцог никак не мог.
Многие бессонные ночи Уэстерфилд провел, пытаясь измыслить выход из бедственного положения, в которое могла попасть дочь. Его здоровье со временем отнюдь не крепло.
Уже целый месяц Филипп страдал от инфекции легких, и Анжелика была крайне обеспокоена. Стоял необычайно холодный ноябрь, и верная дочь распорядилась постоянно поддерживать огонь в камине в спальне герцога. Зимой в Белгрейве нередко случались заморозки, а в этом году снег выпал еще в октябре. Анжелика отчетливо слышала завывание могучего ветра снаружи, пока читала отцу, сидя у его постели.
В полдень в спальню заглянула миссис Уайт, экономка, и осведомилась о самочувствии герцога. Посовещавшись, они с Анжеликой решили, что пора посылать за врачом. Так же считал и камердинер Филиппа, Джон Маркхэм, верой и правдой служивший своему хозяину еще задолго до того, как у герцога появилась дочь. Всех тревожило ухудшающееся состояние Уэстерфилда.
