Обыватель долго кружил вокруг дома и ему не нравилось происходящее в атмосфере. Зима была тёплая как никогда – на крещение морозами и не пахло. И весна не задержалась с приходом, но так не задержанная и простояла у самого входа в лето – ни то и ни сё, ни лето не наступало, ни весна не уходила. Долго по такому холодному лету не погуляешь и пришлось обывателю бежать к себе в квартиру и простоять у покосившегося окна до самого вечера – пропустив рассвет, видеть как малые птахи, синицы, суетятся под окнами на ветках кустарника, увидев в наступающем дне наступивший туманный рассвет.
Одев на себя тёплый китайский халат, обыватель маленького северного городка России подошёл к окну и раздвинул тяжёлые шторы на обе стороны и снова заметил как покосилось окно, как появились новые трещины на стёклах – какая бы весна ни была холодной, но мерзлота оттаяла и дом стал неравномерно приседать и его жители уже неоднократно добивались от властей ремонта. Но тщетно.
Сквозь затянутые трещинами оконные стёкла обыватель вспоминал в себе свои мысли об Олеге, Ольге и Игоре, об их встрече с дикостью славян и его эти мысли не покидали никогда. Он был увлечён темой славянства и образованием славянского государства варяжскими «гостями». И сей час ему виделось сквозь паутину стёкол как по тропе противоположной сопки спускается женщина в белом, ведущая под уздцы белую лошадь.
Он знал, что это была Ольга, варяжская правительница славянского племени полян, супруга князя Киевской Руси Игоря. Но ему никак не удавалось рассмотреть её лицо и одежды. Только виделись прекрасные, природной красоты очертания молодой женщины в светлых одеждах.
Спустившись по тропе с сопки, они остановились перед преградой – в трёх шагах бушевала речка Орто-Сала не в своём русле, а направленная старателями куда надо им, по всей ширине распадка она извивалась змеёй – то к одному борту полигона, то к другому. Прекрасная лошадь, под стать своей владелице, на цирковой манер вдруг опустилась перед хозяйкой, предоставив ей себя в распоряжение и когда Ольга уселась поудобнее осторожно встала и победно заржала.
Обыватель этого городка по имени Игорь Дмитриевич Солодовников наблюдал правительницу Ольгу и её белую лошадь с замиранием сердца и приближал к себе эту сказочную картину, а отвлёкшись от видения, как всегда, терял в себе самое дорогое – древнюю империю славян, Киевскую Русь. И не мог понять её последних лет, «исторических» – в каком то режиме, похожем на диктаторский раба, узурпировавшего власть Но не терял надежды уяснить его суть, поделившись своими сомнениями с людьми.
А где же волк? Обыватель не заметил его на крутой тропе сопки, по которой спускалась белая кобылица с варяжской красавицей в седле, оставляя за собой облачко серой пыли и в этом облачке, преодолевая крутизну тропы, спускался следом, не различимым в узкой тропе среди пожухлой травы в приближающейся осени волк, точь в точь такой же, как когда то был в услужении у Ольги, с особо густой шерстью, образующей воротник и чёрную полосу по хребту, с лисьим хвостом и белозубо клыкастый, но мило улыбающийся своей компании.
Культ волка очень древен и сложен. Вероятно, для древних славян-земледельцев волки были очень полезны весной, когда всходили яровые хлеба и лён, а в лесных чащах было много рогатой мелочи (косули, дикие козы, серны), оленей, кабанов, причинявших огромный вред посевам; волки на открытых пространствах засеянных нив легко ловили эту живность, оберегая тем самым поля от потравы. Возможно, это и была одна из причин, по которой волк в народном представление стал связываться с плодородием; другой же причиной могло быть древнейшее представление тучи в образе волка. При этом связь волка с урожаем сохранилась и при христианстве; так, например, сербы полагали, что волк приносит удачу и даже специально может предсказывать урожай, а встреча с ним и у восточных славян считалось доброй приметой. В облике волка иногда представляли себе духа нивы, хлеба: например, когда хлеба колыхали ветры, в некоторых местах говорили: «По хлебам проходит волк», «Ржаной волк бежит по полю», и т.д.; а детей, посылаемых в поле рвать колоски и васильки, предостерегали: «В хлебе сидит волк, – он разорвет вас на кусочки», «Смотрите, придет ржаной волк и вас съест» и т. п. В некоторых местах считалось даже, что волк прячется в последнем снопе хлеба, сам такой сноп изредка называли «Ржаным волком». Или детская убаюкивающая песенка: Придёт серенький волчок, он утащит (укусит) за бочок. Как видим, культ волка у славян присутствовал как элемент быта и культуры.
Поэтому и жалко оставлять в безвестности сопутствующего нам столетиями дикого красавца с его довольно разными качествами – как у человека всего намешено: боец, храбр и не забоится даже сильнее его и опасней, умён и сметлив, терпелив на охоте и в голодный год, живуч, его ареал занимает от Арктики и тундры до лесов, степей и тропиков.
Здравия ему и благодатных лет в его трудной жизни.
Воспоминания отчасти похожи на собственные похороны, правда, после похорон кого то из родственников, или друзей, или просто уважаемых людей вегетативная нервная система всё-таки успокаивается. Но если воспоминания приходят словно неотвязный сон и ты проживаешь этот сон вживую ещё раз, то твоему успокоению не будет найдено оснований сказать: слава богу, это лишь сон меня будоражит и вгоняет в холодный пот. А в жизни то всё спокойно, Карибский кризис хоть и пронёсся ураганом, но не задел людей и не пролил крови ни капли. И ты спокоен, как и прежде. И продолжаешь жить на белом свете, как у Христа за пазухой. Будем помнить об этом: воспоминания похожи на собственные похороны.
Подзабытое время Карибского кризиса заставляет вспомнить не только Никиту Сергеевича Хрущёва, но и его сподвижников, которые во власти не числились впрямую или непосредственно, но окружали его своим профессионализмом и надёжностью. К такому окружению относились его помощники Шуйский, Лебедев, Шевченко и, конечно, дипломат со сталинских времён Трояновский. Никита Сергеевич и Трояновский уважали друг друга и верили в дружбу и не могли заподозрить друг друга ни в чём и часто Генсек просил у дипломата и своего помощника совета и простого человеческого участия как старые соседи на одной улице. Жаль, но мы их не рассматриваем, как героев нашего романа, мы просто упоминаем их добрым словом. Неужели некому открыть рот в Думе, или в Союзе писателей, или в Союзе кинематографистов, или кому то на каналах ТВ, например, тот же Никита Михалков мог рассказать. Так ведь не возьмётся никто – тема не выигрышная. Сам Никита Сергеевич, Хрущёв, конечно, человек не выигрышный в плане ведения с ним личной дружбы. Но речь не о них.
