В оформлении обложки использована фотография с https://www.pexels.com/photo/snowy-forest-road-249990/ по лицензии CC0
По зимней дороге ехал инспектор лесного хозяйства Павел. Дорога была всего лишь просекой, оставшейся после лесозаготовок. Петляя там, где недавно всё раскурочили тягачи и трактора, инспекторская «Нива», ныряла в огромные ямы, с трудом выбиралась, но в целом справлялась. «Только бы снег не повалил», – думал Павел.
Инспектор ехал в дальнюю деревню из-за медведя-шатуна. Лесные работы разбудили матерого медведя и теперь он, голодный и шалый, бродил по округе. Нужно было предупредить жителей и, если удастся, выследить зверя и отогнать его подальше от жилья. У Павла для этого была ракетница, а на крайний случай – карабин 12 калибра.
Была еще одна причина, по которой Павел охотно взялся поехать по кошмарной дороге в богом забытую деревеньку. Причину звали Танька, она была внучкой старосты. Когда Павел приезжал год назад, он заметил, как она выросла и похорошела. А теперь поди совсем расцвела… Что ж, Павлу давно пора было жениться, и чем ему не невеста работящая и ладная деревенская девчонка?
Когда до деревни оставалось километров пять, где-то в стороне от дороги раздался грохот, вспыхнуло зарево. «Нива» встала как вкопанная. «Что за черт, кто это балует?» – раздраженно подумал Павел, вылезая. Он достал лыжи и карабин, чтобы пойти, разобраться, но сначала заглянул под капот «Нивы». Там было черт-те что: вся электрика сгорела, от двигателя поднимался сизый дымок, текло масло. «Да какого…?» – вырвался у Павла нецензурный риторический вопрос, который услышали только покрытые снегом ели.
Павел был мужчина крепкий и не знал, что такое нервы, но тут его почему-то охватил страх, по спине пробежал озноб, закружилась голова. Он упал навзничь прямо у колеса своей «Нивы».
Спасатель с трудом посадил аппарат. Автоматика отказала, – что-то было не так с местными полями. Не успев задуматься об этом, спасатель перехватил управление.
Он избежал мгновенного уничтожения, но посадка была жесткой, аппарат почти полностью утратил функциональность. Как ни странно, уцелела функция маскировки: разрушенный аппарат выглядел как натуральный холмик с березками на макушке.
Тело спасателя тоже было повреждено. Оставаться в аппарате означало верную гибель, но и враждебная среда снаружи тоже была несовместима с жизнью.
Он выбрался из аппарата и приготовился окончить свое существование.
Кругом в огромных количествах была дефицитнейшая во Вселенной субстанция – вода. Она имела кристаллический вид – лежала толстым слоем искрясь в лучах местного светила. В организме спасателя тоже была вода, и скоро ей тоже предстояло замерзнуть…
Слабеющими органами чувств спасатель уловил звуковой сигнал. Он исходил от гуманоида, который был похож на самого спасателя и находился совсем рядом.
Из последних сил спасатель преодолел расстояние до гуманоида и перешел в него.
Оба потеряли сознание.
…Он очнулся оттого, что почувствовал на своем новом лице чье-то тяжелое дыхание. Зрение вернулось не сразу, а когда вернулось, он увидел вблизи огромную мохнатую морду с черным носом, из которого шел пар.
Ursus arctos, бурый медведь, – подсказала включившаяся память. В зимний период впадает в гибернацию, в случае прерывания которой становится непредсказуемым и опасным, в том числе для местного разумного вида, Homosapiens.
Рука спасателя лежала на каком-то примитивном огнестрельном оружии. Спасатель по долгу службы был знаком со всеми системами оружия и теперь оценивал свои шансы. Едва ли медведь даст ему загнать патрон в ствол, вскинуть оружие и произвести выстрел. А если все-таки удастся выстрелить… Тогда спасатель нарушит один из первых параграфов устава спасательной службы – о ненанесении ущерба местной природе, в особенности, фауне. Спасатель превратится в преступника, и вместо почетной отставки и долгого периода дожития в комфорте, на одной из специально оборудованных для этого планет, его ждет суровое наказание.
Он закрыл глаза. Во всех мирах хищники воспринимают открытый взгляд как агрессию, а бесчувственной жертвой нередко пренебрегают. Впрочем, этот Ursus arctos является падальщиком…
Медведь топтался рядом, фыркая. Вдруг спасатель почувствовал, что его рука помимо его воли нащупывает затвор карабина. Это лесник Павел собирался выстрелить, – очевидно, у него было свое понимание ситуации и шансов на спасение.
Собрав все силы, спасатель заблокировал сознание Павла. Но и его собственное сознание, не выдержав перенапряжения, отключилось.
Медведь был голоден, но тело инспектора лесного хозяйства, с которым происходило что-то странное, ему не понравилось. Он отступил к лежавшему неподалеку телу спасателя. У того был странный запах, но это было настоящее мертвое тело, и медведя оно устраивало. Прихватив зубами, медведь утащил его в лес.
И повалил снег.
– Тпру, – сказал Иван Степанович, притормаживая лошадь. – Глянь-ка, Танька, молодыми глазами: что это там, за поворотом?
– Машина.
Они подъехали, спрыгнули с саней. Танька первой заметила припорошенное снегом тело. Медвежьих следов уже почти не было видно.
– Дед, сюда, скорей!
Дед склонился над телом. Танька боязливо держалась на расстоянии.
– Он живой?
– Живой, замерз только. Давай-ка, поднимем его!
Вдвоем они затащили тело на сани. Дед подобрал карабин и забрал из машины вещи Павла.
Щелкнув хлыстом, он прикрикнул на лошадь:
– А ну, шевелись, старая!
Танька вглядывалась в лицо спасенного.
– Это ж Павел, инспектор! – узнала она. – Приезжал в прошлом году, помнишь, дед?
– Помню, – отозвался дед. – Помню, как ты на него заглядывалась.
– Ну вот еще! Очень надо! – вскинулась Танька.
Ямы на дороге присыпало снегом, сани летели быстро.
– Что с ним, как ты думаешь? – спросила Танька.
– С медведем столкнулся. Но не видно, чтобы тот его драл.
– Он что, застрелил медведя?
– Да нет, похоже, даже не стрелял. – Дед взял карабин, понюхал затвор. – И правильно делал, что не стрелял. Медведя убить с одного выстрела мудрено, а другой раз выстрелить он тебе не даст.
