Мы живем в эпоху, когда в любое время можем записать свой голос, сохранить его, а потом послушать, выбрав нужную запись, как выбирают книги в библиотеке. Так что нет ничего удивительного в том, что мы иногда забываем, что голос – это не только высказывание, но и напряжение голосового аппарата.
Голос – это в первую очередь энергия, а уж потом объект, и главным в нем считается сила, а не форма. Вокальное звучание никогда не возникает просто так – это всегда работа. И мы, как правило, не отдаем себе отчета в том, что это процесс. На самом деле этот процесс похож на езду на велосипеде: как и она, вокальный звук частично зависит от действий, которые совершаются на бессознательном уровне. И мышечные усилия, как при езде на велосипеде, такие же неуловимые и сложные. Управляя голосом, мы тоже отвечаем за то, сорвется он или легко устремится вперед, и стоит нам только задуматься о том, как это происходит, как нам сразу становится труднее. Именно поэтому наш голос иногда выдает нас, если мы не в состоянии скрыть своих эмоций – раздражения, возбуждения. Но это не значит, что голос – это нечто заданное раз и навсегда, существует множество различных способов – сознательных и бессознательных, желанных и просто привычных – воздействовать на «сырой» голос, придавая ему форму и стилизуя его.
Вероятнее всего, на самом деле голос никогда не бывает «сырым» – или «голым». Даже, казалось бы, спонтанные вокальные действия или такие действия, как плач, рыдания, смех, стоны или вздохи, имеют свои характерные ритмы и тональность.
И вот что еще меня поражает: когда, внезапно испытав боль, люди невольно издают возглас, они произносят что-то вроде «Ой!», вместо того чтобы просто вскрикнуть. Ведь это еще не крик в полный голос. Боли словно бы не существует, пока ее не выразишь, не сделаешь ее достаточно реальной, способной утихнуть.
Нестерпимое желание превратить крик боли в нечто подобное слову кажется столь же примитивным, как само желание просто вскрикнуть от боли.
Любое чрезмерное эмоциональное напряжение имеет свою собственную просодию – тон, интонацию и силу звука. Достаточно послушать плач ребенка, чтобы понять, что, даже не умея говорить, он может при помощи звуков – используя только голос – рассказать о своем эмоциональном состоянии. Поэтому мы и плачем, чтобы заснуть: плач – что-то вроде самоисцеляющейся раны. Он превращает стрессовое состояние в череду вокальных отрывков, создавая своеобразную личную мелодию, успокаивающую боль, выражением которой он изначально является.
И если уж голос постоянно производится нами, значит, то, что мы называем «звукоизвлечением», всегда двойственно. Мы используем голос, чтобы издавать звуки, но посредством их транслируем свои мысли, идеи и добиваемся необходимых действий, чтобы привнести какие-то изменения в наш мир. Наш речевой аппарат создает то, что мы называем собственным голосом, и благодаря этому мы проявляем нашу вокальную индивидуальность. Таким образом, наш голос – это одновременно причина и следствие; он рождается потому, что его что-то порождает.