Истиной, не подвергающейся сомнению, является убеждение, что одинокий мужчина, обладающий определенным состоянием, должен находиться в постоянном поиске жены.
Как бы мало ни были известны истинные чувства и взгляды такого человека, с первого его появления где бы то ни было эта очевидная истина настолько прочно укореняется в умах окружающих семей, что он уже считается законной собственностью той или иной из их дочерей.
– Мой дорогой мистер Беннет, – в один прекрасный день обратилась к мужу миссис Беннет, – вы слышали, что Незерфилд-парк наконец сдан в аренду?
Мистер Беннет, как оказалось, был не в курсе.
– Но это именно так, – продолжила его жена. – Только что заходила миссис Лонг и рассказала мне все в деталях.
Мистер Беннет не выразил никакого интереса.
– Разве вам не интересно узнать, кто снял его? – повысила голос жена.
– Вам не терпится мне рассказать об этом, и я не против вас выслушать.
Это было расценено как приглашение продолжить рассказ.
– Почему бы вам не узнать, мой дорогой, что, по словам миссис Лонг, Незерфилд арендован молодым человеком с севера Англии, обладающим значительным состоянием; он приехал в понедельник в карете, с упряжью в четыре лошади, чтобы осмотреть это поместье, и был так впечатлен домом, что сразу принял условия мистера Морриса; наконец, он должен вступить во владение до Михайлова дня, а часть его слуг должны быть в доме уже к концу следующей недели.
– Как зовут джентльмена?
– Бингли.
– Женат он или холост?
– Вот именно! Неженат, дорогой мой, конечно, неженат! Холостяк с приличным состоянием, четыре или пять тысяч в год. Какая прекрасная возможность для наших девочек!
– Какая возможность? Каким образом это их касается?
– Дорогой мистер Беннет, – возмутилась жена, – как вы можете быть настолько невыносимым! Вы должны понимать, что я подумываю о том, что он женится на одной из них.
– Так вот что он задумал, поселившись здесь?
– Задумал! Что за ерунда, как можно так говорить! Но весьма вероятно, что он может влюбиться в кого-нибудь из них, и поэтому вы должны навестить его, как только он прибудет.
– С моей стороны, не вижу для этого никакого повода. Но вы с девушками можете пойти, или вы можете послать их одних, что, возможно, будет даже лучше, поскольку вы так же красивы, как и любая из них, и мистеру Бингли именно вы можете понравиться больше всех из компании.
– Дорогой мой, вы мне льстите. Я, конечно, производила впечатление в свое время, но на что-то экстраординарное сейчас не претендую. Когда у женщины пять взрослых дочерей, ей следует перестать думать о собственной красоте.
– В таких случаях женщине часто уже не о чем думать.
– Но, дорогой мистер Беннет, вам действительно следует пойти и навестить мистера Бингли, как только он станет нашим соседом.
– Это уже нечто выходящее за круг моих обязанностей, уверяю вас.
– Но подумайте о своих дочерях. Вообразите, какой удачей это было бы для одной из них. Сэр Уильям и леди Лукас полны решимости поехать именно по этой причине, хотя, как вы знаете, они обычно не наносят визитов первыми. В самом деле, вы должны поехать, потому что мы не сможем явиться к нему, если вы прежде не побываете там.
– Вы, без сомнения, придаете слишком большое значение условностям. Осмелюсь утверждать, что мистер Бингли будет очень рад вас видеть, и я пошлю через вас несколько строк, чтобы заверить его в моем сердечном согласии на его женитьбу на любой из юных леди, которую он выберет, хотя я должен выделить мою маленькую Лиззи.
– Не вздумайте сделать что-либо подобное. Лиззи ничуть не лучше остальных; и я уверена, что она и вполовину не так красива, как Джейн, и вполовину не так жизнерадостна, как Лидия. Но вы всегда отдаете ей предпочтение.
– Не за что их рекомендовать, – парировал мистер Беннет. – Они глупы и невежественны, как, впрочем, и все другие девушки, но у Лиззи больше живости ума, чем у ее сестер.
– Мистер Беннет, как вы можешь столь безжалостно отзываться о собственных детях? Вам доставляет удовольствие меня дразнить. У вас совершенно нет сострадания к моим бедным нервам.
– Вы ошибаетесь, моя дорогая. Я очень внимателен к вашим нервам. Они мои старые друзья. Я выслушивал ваши упоминания о них по любому поводу, по крайней мере, последние двадцать лет.
– Ах, вы не способны понять, как я страдаю.
– Но я надеюсь, что вы справитесь с этим и доживете до того, что увидите, как в наши места съезжается множество молодых людей с годовым доходом в четыре тысячи фунтов.
– Не будет нам никакой пользы от того, если приедет хоть двадцать таких, потому что вы не соизволите посетить их.
– Будьте уверены, моя дорогая, что, когда наберется двадцать, я обязательно навещу их всех.
Мистер Беннет представлял собой настолько странную смесь парадоксальных мнений, саркастического юмора, сдержанности и каприза, что двадцати трех лет совместной жизни оказалось недостаточно, чтобы жена уяснила его характер. Ее же ум было много легче понять. Это была женщина с примитивным пониманием жизни, узким кругозором и частыми перепадами настроения. Когда она была недовольна чем–то, ей казалось, что ее нервы подвергаются опасности. Делом ее жизни было выдать дочерей замуж, ее утешением были визиты и пересуды.
В действительности, мистер Беннет был одним из первых, кто побывал у мистера Бингли. С момента появления последнего он собирался навестить его, хотя и уверял жену, что у него нет такого намерения, так что до самого вечера в день состоявшегося визита она ничего о его поездке не знала. Раскрылось все как бы между прочим. Наблюдая, как его вторая дочь занимается украшением шляпки, он вдруг обратился к ней со словами:
– Надеюсь, мистеру Бингли она понравится, Лиззи.
– Как мы сможем узнать, что нравится мистеру Бингли, – с негодованием отреагировала ее мать, – если не собираемся его навещать.
– Но вы забываете, мама, – не согласилась Элизабет, – что мы обязательно встретим его на балу в ассамблее и миссис Лонг обещала нам представить его.
– Не верю я, что миссис Лонг сделает что–нибудь подобное. У нее есть две собственные племянницы. Она – эгоистичная и лицемерная женщина, и я не доверяю ей.
– А уж я-то тем более, – поддержал ее мистер Беннет, – и я рад узнать, что вы не рассчитываете на ее благорасположение.
Миссис Беннет не сочла нужным ответить, но, не в силах сдержаться, начала ругать одну из своих дочерей.
– Бога ради, прекрати кашлять, Китти! Прояви хоть немного сострадания к моим нервам. Не терзай их столь безжалостно.
– Китти кашляет без всякого сострадания, – хмыкнул ее отец. – Похоже, ей нет дела до ваших нервов.
– Я кашляю не для собственного развлечения, – возмутилась Китти.
