Марио Льоса - Город и псы. Зеленый Дом

Город и псы. Зеленый Дом
Название: Город и псы. Зеленый Дом
Автор:
Жанры: Литература 20 века | Зарубежная классика
Серия: Библиотека классики
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Город и псы. Зеленый Дом"

Марио Варгас Льоса (р. 1936) – перуанский писатель, один из выдающихся представителей латиноамериканской прозы, лауреат Нобелевской премии по литературе 2010 года, премии Сервантеса и других авторитетных премий, член Французской академии, кавалер ордена Почетного легиона.

В сборник включены романы «Город и псы» и «Зеленый Дом».

Бесплатно читать онлайн Город и псы. Зеленый Дом


Mario Vargas Llosa

LA CIUDAD Y LOS PERROS

LA CASA VERDE


© Mario Vargas Llosa, 1963, 1966

© Перевод. Д. Синицына, 2021

© Перевод. Н. Наумов, наследники, 2021

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

Город и псы

Предисловие

Я начал писать «Город и псы» осенью 1958 года в Мадриде, в кабачке «Эль-Хуте» на проспекте Менендес-и-Пелайо, что прямо напротив парка Ретиро, а закончил зимой 1961-го в Париже, в мансарде. Чтобы эта история сложилась, мне пришлось перебывать всеми понемногу: в детстве – и Альберто, и Ягуаром, и индейцем Кавой, и Рабом, и кадетом Военного училища имени Леонсио Прадо, и мальчиком из Веселого квартала в районе Мирафлорес, и мальчиком из квартала Ла-Перла в Кальяо, а в отрочестве – читать множество приключенческих романов, верить в ангажированную литературу по Сартру, проглотить всего Мальро и восхищаться американскими писателями потерянного поколения – всеми, но больше всех Фолкнером. Такова глина, из которой вылеплен мой первый роман, – плюс немного фантазии, юношеских мечтаний и флоберовской дисциплины.

Рукопись, словно неупокоенная душа, мыкалась по издательствам, пока через моего друга, французского испаниста Клода Куффона, не попала в руки Карлоса Барраля, главы барселонского «Сейш-Барраль». Карлос присудил моему роману премию «Библиотека Бреве», помог обойти подводные камни франкистской цензуры, продвигал его и добился перевода на многие языки. Эта книга принесла мне больше сюрпризов, чем любая другая. Благодаря ей начала сбываться мечта, не оставлявшая меня с тех пор, как я бегал в коротких штанишках: стать в один прекрасный день писателем.

Марио Варгас Льоса
Фушль, август 1997

Первая часть

Кин[1]: Мы играем героев, потому что мы трусы,

святых – потому что нечестивцы;

мы играем убийц, потому что страстно желаем

убить ближнего и не можем;

мы играем, потому что мы

прирожденные лжецы.

Жан-Поль Сартр

I

– Четыре, – сказал Ягуар.

Лица в неверном свете замызганной лампочки смягчились: опасность миновала всех, кроме Порфирио Кавы. Выпало три и один; кубики замерли, ярко белея на грязном полу.

– Четыре, – повторил Ягуар. – У кого?

– У меня, – пробурчал Кава. – Я четыре называл.

– Быстрей давай, – сказал Ягуар. – Второе слева, помнишь?

Каве стало зябко. Уборные находились в конце казарм, за хлипкой деревянной дверью, и окон в них не было. В предыдущие зимы холод пронизывал только кадетские дортуары, просачивался сквозь щели и разбитые стекла, но эта зима выдалась кусачей, и в училище не оставалось места, не продуваемого ветром: ночами он добирался даже до уборных, выстуживал их, разгонял скопившуюся за день вонь. Кава родился и вырос в горах и к таким зимам был привычен, а похолодел от страха.

– Все уже? Можно спать идти? – спросил Удав: слишком долговязый, слишком громкий, сальные волосы топорщатся на макушке, крупная голова, мелкое личико, заспанные глаза. Рот открыт, к выступающей нижней губе прилипла табачная крошка. Ягуар повернулся к нему.

– Мне с часу на дежурство, – сказал Удав. – Я бы поспал чутка.

– Валите, – сказал Ягуар. – В пять разбужу.

Удав и Кучерявый вышли. Кто-то из двоих споткнулся в дверях и выругался.

– Сразу, как вернешься, меня разбудишь, – велел Ягуар. – Одна нога здесь, другая там. Скоро двенадцать.

– Да, – сказал Кава. Лицо его, обычно непроницаемое, выглядело утомленным. – Пойду оденусь.

Они вышли из уборных. В казарме было темно, но Кава и без света мог лавировать между рядами коек; он на память знал, как устроено вытянутое помещение с высоким потолком. Сейчас здесь царили тишина и спокойствие, время от времени нарушаемые всхрапами и бормотанием. Он дошел до своей койки, второй справа, нижней, в метре от входа. Нашаривая в шкафчике брюки, рубашку цвета хаки и ботинки, ощущал на лице табачное дыхание негра Вальяно, который спал на верхней койке. Два ряда больших белоснежных зубов поблескивали в темноте. Каве пришли на ум какие-то грызуны. Тихо, медленно он стянул синюю фланелевую пижаму и оделся. Накинул суконную куртку. Осторожно, стараясь не скрипеть ботинками, вернулся к койке Ягуара на другом конце казармы, у уборных.

– Ягуар.

– На, держи.

Кава протянул руку, взял два холодных предмета, шершавый и гладкий. Фонарик спрятал в кулаке, напильник убрал в карман куртки.

– Кто сейчас дежурит? – спросил Кава.

– Мы с Поэтом.

– Как это?

– За меня Раб стоит.

– А в других взводах?

– Ссышь?

Кава не ответил. На цыпочках прокрался к выходу. Отвел одну дверную створку очень аккуратно, но она все равно заскрипела.

– Вор! – выкрикнул кто-то во мраке, – Мочи его, дежурный!

Кава не узнал голос. Выглянул: пустой двор слабо освещали круглые фонари над плацем, отделявшим казармы от поросшего травой пустыря. Туман размывал очертания трех бетонных зданий, где располагались казармы пятого курса[2], и придавал им призрачный вид. Кава выскользнул за дверь. Прижался спиной к стене, постоял бездумно. Рассчитывать больше не на кого; Ягуар тоже вне досягаемости. Он позавидовал спящим кадетам, сержантам и даже солдатам, забывшимся тяжелым сном в наскоро выстроенном бараке по ту сторону стадиона. Понял, что, если сейчас же не начать действовать, страх скрутит по рукам и ногам. Прикинул расстояние: нужно перебежать двор и плац, потом темным пустырем обогнуть столовую, административный корпус, офицерское общежитие и преодолеть еще один двор, небольшой, зацементированный, упирающийся в учебный корпус, где можно будет выдохнуть – патрули туда не добираются. И той же дорогой обратно. Ему смутно хотелось утратить волю и воображение и провернуть план, как слепая машина. Целыми днями Кава отдавался рутине, всё решавшей за него, мягко толкавшей на действия, которых он почти не замечал. Но сегодня – другое дело: случилось то, что случилось, и в голове была необычайная ясность.

Он начал медленно перемещаться. Перебегать двор поперек не стал, а заложил крюк мимо изогнутой стены казарм пятого курса. Дойдя до края, с тоской устремил взгляд вперед: плац выглядел таинственным и нескончаемым в симметричном обрамлении круглых фонарей, под которыми вилась дымка. За освещенной полосой, в гуще теней угадывался поросший травой пустырь. Дежурные любили прилечь там вздремнуть или перекинуться парой слов, если не было холодно. Кава надеялся, что нынче ночью они заняты игрой где-нибудь в уборной. Он быстро пошел, стараясь держаться в тени зданий слева и не попадать в круги света. Шум прибоя гасил звук шагов – училище стояло прямо над морем, по другую сторону утесов. Дойдя до офицерского общежития, Кава встрепенулся и поднажал. Напрямки пересек плац и нырнул во мрак пустыря. Совсем рядом что-то вдруг пришло в движение, и страх, только-только начавший таять, вонзился в тело, как нож. На миг Кава замер: в метре от него мерцали, словно светлячки, мягкие, робкие глаза викуньи. «Пошла!» – в сердцах прошипел Кава. Викунья выказала безразличие. «Никогда, зараза, не спит, – подумал он. – И не жрет. Чего она никак не подохнет?» Пошел дальше. Два с половиной года назад, когда он приехал в Лиму заканчивать учебу, его удивило, что среди серых, изъеденных сыростью стен Военного училища имени Леонсио Прадо безмятежно бродит эта скотина, которая только в горах и живет. Кто, интересно, притащил сюда викунью? С каких таких Анд? Кадеты использовали ее как мишень в соревнованиях на меткость, но камни викунью будто бы совсем не беспокоили. Она медленно отходила подальше от бросавших; морда не выражала ровным счетом ничего. «На индейцев похожа», – подумал Кава. Он взбежал по лестнице к классам. Здесь можно греметь ботинками сколько угодно: кругом только скамейки, парты, ветер и тени. Скачками преодолел галерею на верхнем этаже. Остановился. Мертвенный луч фонарика высветил окно. «Второе стекло слева», – говорил Ягуар. В самом деле разболтано. Напильником убрал замазку из рамы, ссыпал в ладонь. Ладонь вспотела. Осторожно вынул стекло и поставил на пол. Ощупал деревянную раму, нашел щеколду. Окно распахнулось. Залез внутрь, поводил фонариком во все стороны. На столе рядом с мимеографом лежали три стопки бумаги. Прочел на верхнем листе: «Промежуточный экзамен по химии. Пятый курс. Продолжительность: сорок минут». Отпечатаны только что, днем, – краска еще поблескивает. Он быстро переписал вопросы в блокнот, ни слова не понимая. Погасил фонарик, бросился обратно к окну. Подтянулся, спрыгнул: стекло под ботинками разлетелось вдребезги с оглушительным звоном. «Ё!» – взвыл он. Присел на корточки и в ужасе и ожидании затаился. Но до ушей не доносилось никакой суматохи, ни один офицер не орал, словно пуская изо рта пулеметную очередь; слышалось только прерывистое от страха дыхание. Выждал еще несколько секунд. Потом, забыв про фонарик, собрал, как мог, с плиточного пола осколки и спрятал в куртку. Наплевав на предосторожности, быстро вернулся в казарму. Хотелось поскорее забраться в постель, закрыть глаза. На пустыре выкинул осколки, порезался при этом. В дверях казармы встал, навалилась усталость. Из сумрака выступил силуэт.


С этой книгой читают
«Прощай, оружие!» – роман, прославивший Эрнеста Хемингуэя…Первая – и лучшая! – книга «потерянного поколения» англоязычной литературы о Первой мировой…Книга о войне, на которой наивные мальчишки становились «пушечным мясом» – и либо гибли, либо ожесточались до предела.О войне, где любовь – лишь краткий миг покоя, не имеющий ни прошлого, ни будущего…«Иметь и не иметь» – история Гарри Моргана, простого и честного рыбака, который превращается в контр
«Степной волк» – один из самых главных романов XX века, впервые опубликованный в 1927 году. Это и философская притча, и вместе с тем глубокое исследование психологии человека, тщетно пытающегося найти и обрести собственное Я. Это история любви, которая ведет к неожиданной трагической развязке, это и политический, социальный роман, в котором герой выступает как яростный критик существующего мещанства. В эту книгу ныряешь как в омут с головой, она
Роман «Под сетью», дебют Мердок в художественной литературе, является одним из самых известных ее произведений, которое остается по-прежнему современным благодаря образу главного героя Джейка Донагью. Переводчик и прозаик Джейк умен, ироничен, талантлив, но при этом ленив и обладает удивительным свойством просто плыть по течению жизни, не столько не умея, сколько попросту не желая бороться с судьбой. Ему совершенно все равно, как зарабатывать на
Глазами клоуна (1963)Действие впервые опубликованного в 1963 году романа Бёлля, который критики называли «немецким «Над пропастью во ржи», происходит в течение всего лишь одного дня жизни Ганса, но этот день, в котором события настоящего перемешаны с воспоминаниями о прошлом, подводит итоги не только жизни самого печального клоуна, но и судьбы всей Германии – на первый взгляд счастливой и процветающей, а в действительности глубоко переживающей др
Антонио Наставник всегда появлялся неожиданно и всегда пешком. На вечерней или на утренней заре возникала высокая фигура человека в лиловом одеянии и в пастушеских сандалиях, и со всех сторон к нему начинали стекаться люди. В его неизменном спокойствии, простоте и невозмутимой серьезности таилась неодолимая притягательная сила, привлекавшая к нему сердца людей. Свои наставления он начинал в тот час, когда на небе пламенеет закат, а на земле разжи
Капитан Панталеон Пантоха – «офицер без пороков», по выражению одного из героев блестящего романа Марио Варгаса Льосы «Капитан Панталеон и Рота добрых услуг». Преданный своему делу военный, талантливый администратор, нежный муж и сын, Пантоха получает неожиданный приказ: организовать и наладить работу Женской роты добрых услуг для гарнизонов и частей Амазонии. Вместе с семьей он отправляется в жаркую сельву Икитоса, где будут кипеть такие нешуточ
Марио Варгас Льоса (р. 1936) – перуанский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе. В пронзительно-страстном, полном добродушного юмора и жизнелюбия романе «Тетушка Хулия и писака» автор подтверждает новаторскую репутацию латиноамериканских писателей, поразительным образом объединяя жанр мыльной оперы с модернистской монтажной композицией. Основной узор этого яркого пестротканого ковра составляет скандальная история любви Марио – восемн
Владимир Высоцкий (1938-1980) – легенда театра, кинематографа и бардовской песни, кумир миллионов. Он заслужил славу и любовь за то, что всегда пел искренне, писал от души, играл своих героев живо и ярко и говорил со своим зрителем на одном языке. В книге собраны самые известные стихотворения и песни Владимира Высоцкого: «Кони привередливые», «Спасите наши души», «Она была в Париже» и многие другие, которые знают и поют по всей стране. Дружба и п
Настоящий сборник составили пьесы Владимира Набокова «Человек из СССР», «Событие» и «Изобретение Вальса», создававшиеся в Германии и Франции в 1926-1938 гг. В отличие от ранних стихотворных пьес, они написаны прозой, в которой уже признанный писатель продолжает свои тематические и сюжетные поиски. Таинственные проекты приехавшего из СССР в Берлин Кузнецова, семейная драма художника Трощейкина, безумное кружение изобретателя Вальса между реальност
Уникальное произведение в жанре non-fiction известного самарского писателя, публициста и музыканта Алексея Рожкова. Это сборник повестей, очерков и рассказов, пронизанных одним лейтмотивом – в увлекательной, порой смешной, порой грустной манере оно повествует о невыдуманных историях судеб простых русских людей, которые тянутся сквозь века, воплощая собой историю России на рубеже столетий. Воспоминания, сны и реальность, всё переплетено и соткано
1939 год. В Лондоне неспокойно – Великобритания объявила войну гитлеровской Германии, чьи войска бесчинствуют в Европе. Столица переполнена беженцами; в ожидании налетов и обстрелов лондонцы записываются в волонтеры, участвуют в тренировках по разбору будущих завалов и эвакуации гражданского населения. Молодая художница Фрэнсис Фавьелл возвращается в столицу из вояжа по британским колониям, где она отлично зарабатывала, рисуя портреты индийских р
Я завершил всё, что должно. И пусть Хугин и Мунин склюют мне глаза, а Гери и Фреки пожрут мое бренное тело, если в моих словах есть хоть капля лжи. Осталось только одно. Умереть, как это подобает воину, познавшему и ярость битвы, и радость победы, и горечь поражения…
Очень немного в мире фантастов, создавших свои миры. Авторов, у которых драконы плюются огнём, а рыцари в ответ пуляют плазмой из бластеров, где принцессы владеют карате, а девы-воительницы хрупки и обаятельны, где царствует знаменито-станиславское «Не верю!», – сейчас море. А чтобы с замиранием сердца следить за парой малоросликов, которым по плечу спасти целые королевства и страны, твёрдо знать, что Волкодав – это прежде всего имя могучего варв
Какая наиглавнейшая задача встает перед исследователем-первопроходцем на чужой планете? Думаете, что "первый гость"должен сразу же приступить к всяческим исследованиям? А вот и нет! В первую очередь он обязан всеми правдами и неправдами понравиться местным обитателям настолько, чтобы его просто оставили в живых. Ну а когда "на карту"поставлены еще и жизни ничего не подозревающих об "игре"соотечественников, поневоле станешь не только тайным агенто
Вадима пригласили работать за границей. Перед отъездом он встречается с друзьями и родственниками, но не у всех находит понимание.