© Артур Понаехали, 2018
ISBN 978-5-4493-6811-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Баба Катя на этой лавке на вокзале каждый четверг сидит.
Смотрит, как проходят мимо товарные поезда, как останавливаются пассажирские.
Люди из окон вагонов ей рукой машут. Летом всё чаще. Наверное, летом все немножко счастливее становятся.
Баба Катя за свой век на этом вокзале многое повидала: большие грустные слёзы мам призывников, большие слёзы радости девушек дембелей.
Вахтовиков с чёрными сумками-баулами, курортников в шляпе и сланцах под мценским дождём. Далеко ли до Адлера, это ж тьфу!
Проносятся мимо поезда, секунда, другая – и только хвост торчит.
А товарные бывают длинные-длинные. Кажется, целый век смотришь на него, а он всё бьётся колёсами о рельсы, как метроном. Чучух, чучух.
Когда вернулся Ванюшка, бабкатин сын, было солнечно.
Баба Катя надела своё лучшее платье, сиреневое, в крупный чёрный горох.
Жена Ванюшина его встречать не пошла. Уже как месяц она «решила идти дальше». Бывает такое у женщин, Ваня простил.
Долго стояла баба Катя на перроне, всё ждала, когда заветный поезд из-за поворота покажется.
Поезд показался, сердце оборвалось: «Ну, вот ты, мальчик мой, и дома».
Ваня вернулся домой жарким июлем 1996 года.
Ваня вернулся домой жарким июлем 1996 года в коробке из цинка с пометкой «200».
Баба Катя возвращается на вокзал каждый четверг. Надевает своё лучшее платье, сиреневое, в крупный чёрный горох.
Смотрит, как проходят мимо товарные поезда, как останавливаются пассажирские.
Однажды Ванюша ей даже снился: «Ма, ну не ходи ты. Ну чего ты ходишь. Ну люди смеются, ма, ну они ж не знают».
А баба Катя ждёт, когда вернётся её Ваня.
Всё ждёт, когда он сядет вот тут рядом на лавочку, приобнимет её: «Мам, дождалась, получается».
И вот бы ещё хотя бы раз увидеть, как солнце его лицо разукрасило веснушками.
И баба Катя ждёт.
«Скорый поезд Москва… Белгород… прибывает… на вторую платформу… первого пути».
Такси во Мценске – дело особое: со своей атмосферой.
Это в Москве уже никакой души в сфере пассажирских перевозок не осталось. Так, вот он я, на улице Долгоруковской. Тык. К вам едет Дилшод с рейтингом 4,9 на беленькой киа рио. Будет через 10 минут. Убер Блеск, как говорит мой товарищ, известный писатель Филипп Мильштейн.
Автоматизм сплошной, где душа осталась только у Дилшода и у меня. И то – Дилшодова душа измотана большой негостеприимной Москвой, а моя похожа уже на тряпочку, которой протирают стол от крошек.
Другое совсем дело во Мценске. Во-первых, никаких приложений для вызова такси там ещё не придумали, а если кто и придумает, то никто не воспользуется – потому что это от лукавого.
Во Мценске, чтобы вызвать такси, нужно набрать пятизначный запоминающийся номер. Три пять пять пять пять, например, такси «Городское». Женщина-диспетчер, кстати, так в трубку и скажет: «Такси «Городское». И ни здрасте, ни до свидания – не потому, что невежлива, а чтобы время сэкономить. «Выезжает машинка, – и, ещё трубку не успела положить, уже в рацию, – пятачок, забирай заказ».
У каждого таксиста рация: «Третий – центр», «Соточка – на БАМе», «Десятый – Коммаш-Центр». Шипит там всё, хрипит, как умирающий демон, и слышно от диспетчера: «Третий, забирай заказ! Улица ПШШШШ второй дом ШШШ подъезд». А он ей: «Понял, забираю!» ПОНЯЛ! Навык, не иначе.
Такси почти в любую точку Мценска стоит 80 рублей. 6 лет подряд стоило 70, недавно ценник подняли. Дают в основном-то по сто – и, чтобы у таксиста всегда была сдача, он десяточек наменивает и складывает на приборную панель.
Вызвал ты, значит, до центра машину. Слышишь, из-за угла гремит что-то, бахает! Твоё! Ваз 2109 с ветерком разрезает пространство двора и со скрипом тормозит у подъезда. Заказывал ли ты, товарищ бородатый, Сами Насери? Заказывал поездочку с ветерком? Так грузись!
Закрывать дверь, не хлопнув дверью, – дело пустое. Потому что если не хлопнешь – ты хер её закроешь. У водителя играет песня о том, что «Золоткой упала с неба звезда. Что, не загадала?». И женщина в песне отвечает «Нет». «Ну, как всегда», – сетует исполнитель. Или про зону играет песня.
Водитель поездку разговорами разбавляет, да не пустыми.
– Ты мценский сам-то? В Москве работаешь? В охране? А племянник мой в охране. Шестой разряд получил, с оружием который. Поболе стал получать. Ты, если охрану надумаешь, звони – соединю вас с племянником. Витька парень хороший, в тот год женился, ждём, когда детки пойдут. У меня их, племянников, аж четыре штуки, но Витька самый толковый.
Водители – люди самые разные. Один даже работает водителем на единственной во Мценске машине реанимации. Частенько рассказывает, как на ней обгоняет смерть.
Шеф окно обязательно своё откроет: не ехать же с закрытым, пока он курит! Тут-то и ты закурить можешь. Едете вы с окнами открытыми, из окон песня о незадачливой женщине, которая не загадала желание на падающую звезду. Высадит тебя водитель у дома 27 по улице Красноармейской. Отдаёшь ему 100 рублей: «Без сдачи, дружище, спасибо!». Широк твой жест! А водитель тебе: «Ну, бывай! Свидимся!».
Вот это – Убер Блеск.
Отчего-то осень я люблю пуще лета и весны даже.
Как все порядочные шизофреники, осенью я чувствую в себе душевные перемены и желание валяться в листьях, как непослушный пёс.
И, если бы не осень, вряд ли бы я вспомнил эту историю.
Потому что если бы всё время мою голову припекало солнце, а из рук я не выпускал бы мороженое «Юбилейное» в вафельном стаканчике, – я был бы беззаботным и немножко бесполезным.
А осень – она всё по своим местам расставила.
Дело было так: Вова Гришичев набрал кредитов в микрозаймах.
И набрал порядочно, тысяч триста.
Вова Гришичев был гедонистом – любил жить, жизнь, вино и женщин.
Вова поехал на такси в Орёл, Вова танцевал в клубе «Часы», хватал за ноги танцовщиц гоу-гоу и пел в караоке «Рюмку водки на столе».
Вова позвал всех своих друзей: Витька Жигуля, Серёгу Мастера, Игоря (просто Игоря).
Вова Гришичев поехал в сауну, а на предложение администратора «позвать подруг» Вова интеллигентно кивнул. Так кивают, когда благодарят официанта за поданных королевских креветок под соусом бешамель.
Триста тысяч достались Владимиру быстро – и так же быстро сгорели, не повидав степенной и размеренной жизни, не встретив ни одного кассира из «Пятёрочки». Сгорели бумажки в считанные часы.
Когда кредиторам стало понятно, что Вова Гришичев – клиент «мёртвый», по доброй традиции и без всякого сожаления все долговые обязательства Вовы перешли к коллекторскому агентству.
Вова человек здравомыслящий – он это предвидел ещё в самом начале.
Посему, будучи стратегом с детства, контактным лицом записал свою бабулю восьмидесяти лет, Тамару Николаевну. Адрес оставил и телефон.
