Глава 1. Мост к небоскребам
Порой мне нравится приходить сюда, на маленькую площадь у ресторана, где можно долго стоять, опираясь на перила, разглядывать реку, дома на противоположном берегу, думать, мечтать, вспоминать. На площади никого, удивительная тишина, такая плотная, что кажется, можно потрогать. Здания напротив мы называем небоскребами, они самые высокие в городе из тех, что нам удалось построить. И откуда только взялось это слово?
Сейчас пасмурно, идет крупный снег с мелким дождем, ветер толкает в спину, маленький термометр на рукаве показывает -2С. Я радуюсь этому внезапному июньскому потеплению, и все же внутри немного тревожно, что принесет тепло?
Слышен гудок поезда, кажется, что совсем близко, но на самом деле, это холодный воздух приближает звук. До поезда идти почти пол часа, здесь центр, а он объезжает город кольцом. Нет начальных и нет конечных, зато просто добраться куда угодно. Это вспомнил Конст, а потом пришел и долго слушал, какой он молодец. Ему воспоминания даются тяжелее, чем многим, пару лет в начале он совсем ничего не показывал на машине памяти, зато потом появился целый поезд и даже само его название. Помню, он сидел рядом в ресторане, и все повторял:
– Там еще была «ц», какие-то буквы и «ц», это точно.
А большой лохматый Ива возражал:
– Ну откуда может быть там «ц», не придумывай! «Ц» – это центральный, а зачем в центре поезд? Что я, из ресторана до набережной поеду?
– Нет, нет, «ц» – это же часть кольцевой! Кольцевой поезд, окружает город, я помню, раньше были такие дороги, кажется? – подал голос Гор, высокий мужчина в очках с серебристыми висками, – точно! Решено! Мы сделаем Кольцевой Поезд, чтобы он объезжал все районы. И станем ближе друг к другу.
– Как ладно ты все вспомнил, дружище, – кивает Конст, – уверен, Мил и собрание одобрят, а там и построится.
Мила в ресторане тогда не было, как всегда сидел в лаборатории, среди своих железок. Он тут практически за главного, потому что понял, как работать с машиной памяти, включил дроидов, построивших город, и почти уже разобрался, что было в до.
Внезапный порыв ветра почти сбивает с ног, приходится крепко хвататься за перила. Начинается метель, и я понимаю, что пора идти домой, если не хочу превратиться в сугроб. Конечно, одежда с подогревом не даст замерзнуть, но идти будет не удобно. Небоскребы почти не видно, их окна темные, на тот берег никто не провел электричество, и они стоят, как памятники, не более, чем воспоминания. Один похож на карандаш, второй хитро закручен, «подобно спирали ДНК» говорил Мурз, но ни он, ни кто-то другой не знали, что это за спираль, не все удается вспомнить. Третий выглядит странно, как неотесанный булыжник, но при этом самый высокий – этажей пятнадцать, если не больше. Я часто смотрела на них, чувствуя странное тепло внутри, но понимания ощущений не было.
Путь домой лежит через холм, где разбили парк с маленькими неказистыми деревьями. Их стволы, черные и безжизненные, изгибаются причудливым образом, как будто скрученные неизвестным великаном. Там, в глубине парка стоит палатка с горячим шоколадом (так называет свой напиток Тон) сладким и темным, куда повар добавлял маленькое облачко сливок. Тон смеется через усы, и всегда рассказывает какую-нибудь шутку, правда, я понимаю не все.
Но, сейчас, в метель, палатка закрыта, накрыта стальным тентом, чтобы не унесло, а Тон отдыхает в ресторане, рассказывая свои бесконечные шутки приятелям. Дорожку почти не видно, и я включаю лазерный навигатор на капюшоне, чтобы не заблудиться. Стремительно темнеет, как всегда, в сильный снегопад. Потепление отложилось еще на один год.
На вершине холма ютятся пятиэтажные панельки, странные на вид дома, с маленькими квартирами и большими балконами (зачем они были нужны в до мы не понимали).
Если присмотреться, можно увидеть маленький зеленый огонек, это зажег Ива, я могла бы зайти к нему в гости, он всегда рад и угощает чем-то вкусным. Ива работает на ферме – круглом большом здании, где выращивают растения, животных и птиц. Мы не убиваем зверей, употребляем в пищу только молоко и птичьи яйца, но иногда они умирают сами, особенно детеныши, те, что рождаются с большим количеством конечностей, чем у их родителей. Люди уже давно не бояться, а вот звери… Они не принимают их, отбегают, мычат, прогоняют. И все же, ферма скорее радостное место, чем грустное. Когда все началось, животные сами пришли к нам, в поисках пищи и защиты. Не знаю зачем, но те, кто жили здесь до нас, а может мы сами, построили в городе огромное хранилище с семенами, зерном, эмбрионами животных, как будто знали, что однажды все закончится. Впрочем, это уже не наше дело, ведь с нас все началось. Началась жизнь, город, целый мир. Один только Мил в лаборатории все бьется и бьется над загадкой, что было до? Таскает нас туда, использует аппарат по извлечению воспоминаний.
Миновав холм и панельки выхожу на красивую улицу, где расположились маленькие дома с уютными фонариками, за ней пустырь перед кирпичными домиком. Теперь там живет Роза, большая женщина с черными волосами, закручивающимися в забавные колечки на висках и на лбу. Мне кажется, Розе одиноко, она ощущает себя маленькой в этом большом доме, как будто чувствует, что должен быть кто-то еще, много других людей.
Наконец, показывается и моя улица. Первым видно книгохранилище – бело-желтое трехэтажное здание, такое красивое. Дома, идущие по улице, начинающейся от сквера, тоже желтые, но без белых колон и орнамента. Маленькие, двухэтажные, они создают целый квартал, в конце которого большой университет и лаборатория. В университет мы ходим изредка по вечерам. В лекционном зале Мил рассказывает нам о своих достижениях, демонстрирует открытия, обучает умным вещам. Иногда, я читаю там книги, чаще новые библиотечные, но один раз читала свою, первую сказку, всем тогда понравилось. Дре даже похлопал. Он ценитель, много читает и пишет стихи, часто выступает с докладами, поэтому его похвала дорого стоит.
Подхожу к книгохранилищу, с трудом пробираясь к дверям, засыпанным снегом. Достаточно нажать кнопку, и они отворяются, открывая маленькую комнату адаптации. Такие комнаты необходимы, чтобы отключить лицевой аппарат, вдохнуть подогретый воздух, снять термозащиту, и уже свободной и красивой, зайти в сияющий холл. Свет включается сам, стоит двери открыться – белые стены блестят, отражая огни. На первом этаже, за холлом типографская мастерская, где работает Тана, моя начальница. Второй этаж занимает читальный зал, там стоят диваны, столы, стулья, лавки и скамьи, за которыми можно провести время с книгой. Выносить тома отсюда нельзя, на улице с ними что-то происходит, книги темнеют и распадаются. Но это только старые, найденные среди руин, когда город еще не был отстроен, а те, что мы печатаем сегодня, так не реагируют. Быть может, это связано с тем, что мы издаем книги с листами из тончайшего пластика, а до этого использовали другой, нам не известный материал?
