Глава 1. Странное убийство и гость из Стокгольма
Пятница 8 июня 1635 года не задалась у Микаэля Лундгрена с самого утра.
Заглянув в дворовую постройку, где в идеальном порядке хранились все медицинские инструменты, он заметил, что хирургическая пила исчезла.
Весь день, принимая пациентов из небольшого торгового городка, на окраине которого располагалась его усадьба, а также из окрестных деревень, – весь тот день он не мог сосредоточиться на работе из-за двух мучавших его вопросов.
Куда же она могла подеваться?
И где, черт побери, теперь раздобыть новую?
Город, в котором жил Лундгрен, стоял на берегу Невы. Более забытое богом место сложно было и вообразить.
Последний раз хирургическая пила была нужна для ампутации месяц назад. Но он был точно уверен, что видел ее вчера вечером, запирая постройку на ночь…
Так (слово в слово) он рассказывал представителю властей, когда вечером той же пятницы – промокший под проливным дождем и оглохший от раскатов разбушевавшейся грозы – сидел на корточках рядом с телом Элизабеты Берг и внимательно осматривал его. Горожане обнаружили девушку в кустах возле речки. Ее узнали по одежде и украшениям. Голова первой красавицы их городка была отпилена и так и не обнаружена нигде поблизости.
* * *
Неделю спустя возле устья Невы появилось небольшое купеческое судно.
Был прохладный и ветреный субботний вечер. Несмотря на начало десятого часа, солнце еще висело над горизонтом и создавало иллюзию дня. На носу корабля, повернувшись спиной к закату, стоял молодой человек. Ветер трепал его длинные золотисто-рыжие волосы: практически того же оттенка, что и солнечный диск, который завис над водой далеко позади. Заподозрить в пареньке кого-то из команды моряков, обслуживающей судно, было сложно. Из одного кармана его куртки торчал томик «Дон Кихота» во французском переводе, а из другого выглядывал «Новый Органон» Бэкона на латыни.
– Хирвисари, – прозвучал старческий голос за его спиной.
– Простите, что? – обернувшись, молодой человек увидел, что купец показывает на приближающуюся землю.
Седые волосы, длинная седая борода и глубокие морщины на лице делали купца похожим на доброго тролля.
– Хирвисари, сударь. Что означает «Лосиный остров». Так его ижорские крестьяне называют. А в русских деревнях, которые там тоже есть, он зовется «Василий-остров».
Судно прибыло к Неве из Ревеля. Рыжий паренек еле-еле уговорил старика взять его на борт за скромную плату. И еще при посадке эстляндский купец, довольно сносно владеющий шведским, заметил у пассажира – который владел им безупречно – книги на двух совершенно непонятных языках. Купец сразу сообразил, что перед ним студент, направляющийся в город на Неве из Стокгольма, транзитом через Ревель. Догадка эта вскоре подтвердилась. Всю дорогу молодой человек выпытывал у старика местные словечки, а в ответ много болтал о себе.
Впрочем, о настоящей цели своего визита на самый восток Шведской империи студент не обмолвился ни словом.
Эту тайну он не выдал бы никому даже под пытками.
«Еду навестить тетю, сестру отца», – звучал его краткий ответ.
О себе молодой человек за время их плавания по Балтийскому морю рассказал, что зовут его Эрик Хольм, что он успешно окончил первый курс университета Уппсалы близ Стокгольма и что теперь воспользовался летними каникулами для совершения этого путешествия через всю Балтику.
Появился он на свет в Выборге. Отец был мелким чиновником, а мать оформляла цветами торжества в богатых домах. Однако оба родителя через пару недель после его рождения погибли. (О подробностях Эрик умолчал). Мамина сестра забрала его в Стокгольм, где жила замужем за успешным врачом. Пара усыновила его. А спустя десять лет отчиму посчастливилось стать личным врачом какого-то барона-толстосума в Париже.
И все последние часы, пока купеческое судно не добралось до устья Невы, Эрик всё не мог нахвастаться, как он десятилетним мальчишкой очутился в столице Франции. И прожил там целых семь лет! Семья вернулась в Швецию всего год назад. Так что на французском он говорит теперь даже лучше, чем на родном шведском, а фехтовать умеет не хуже тамошних мушкетеров.
– Странно, – удивился Эрик, когда судно взяло курс направо и принялось огибать Василий-остров. – Почему было не основать город прямо здесь? Ну, или на том берегу… как вы говорили, ее тут называют… «Невы»? Это же у самого залива!
– Почему Ниен не стоит у залива? Господи Иисусе! Если бы вы повидали эти земли столько раз, сколько я, то не задавали бы такого вопроса!
Эрик улыбнулся. Такая старомодная манера речи его весьма забавляла.
Впрочем, и такие внушительные бороды, как у купца, давно вышли из моды, уступив место клинышку на подбородке, гладко выбритым щекам и торчащим в стороны усам. Старик буквально олицетворял собой ушедшую эпоху.
– Все острова и материковая часть в дельте Невы, – продолжал он, – как минимум раз в год, по осени, серьезно подтапливаются рекой, вышедшей из берегов. А старожилы говорят, что однажды здесь вообще всё ушло под воду. Да так стремительно, что многие отдали душу Господу.
– Как же тут можно жить?!
– Видать, был бы у них выбор, не селились бы здесь. Но уж поверьте: только полный безумец додумался бы построить город прямо у залива, когда можно чуть выше по течению. Один из берегов Невы там настолько высокий, что не затапливается вообще никогда!
Вскоре Эрик увидел, что земля слева по борту заканчивается. Судно миновало огромный Василий-остров. Показался сначала один, а затем и второй из рукавов реки. Теперь их судно, паруса которого надувались так, что едва не лопались от мощного попутного ветра, неслось по волнам уже одной-единственной Невы, простирающейся строго на восток. Даже не верилось, что корабль идет против течения.
Однако город не показался и здесь. Вместо этого, справа, на южном берегу, виднелась очередная деревушка, а слева…
– Чтоб я сдох! – не удержался Эрик. – Это еще что такое?
– Дьявольское болото, сударь. Ни на что не годное поле. Будто Господь как-то особенно прогневался на него, когда изгонял прародителей наших, Адама и Еву, из рая и проклинал из-за них всю землю. И простирается оно до самого Ниена. Видите, река скоро повернет направо?
Эрик кивнул.
– Вот, – подытожил купец, – там сразу и увидите, как на берегу возвышается Ниен.
У Эрика задергалось веко.
Цель его путешествия была так близка! Буквально за поворотом! И так близка была, быть может, разгадка вопроса, который…
Нет, Эрику становилось не по себе при одной лишь мысли, что догадка может оказаться верной.
А дело всё было в том, что два месяца назад, общаясь с однокурсниками о том о сем в перерыве между лекциями, он услышал, что шведский король Густав Адольф в январе далекого 1616 года пробыл несколько дней в Выборге. Кажется, Эрик случайно упомянул, что родился в Выборге, а кто-то из студентов-всезнаек блеснул своей эрудицией. Догадка, словно раскат грома поразившая его мозг, была настолько неожиданной, что от волнения у него закружилась голова, начали дрожать руки и всего его стало бросать то в жар, то в озноб.
