Три этажа. Фасад в стиле «эклектика», с первым этажом рустованным крупными квадрами грубо обработанного камня. Пилястры, объединяющие второй и третий этажи, завершаются причудливыми капителями, включающими стилизованные изображения роз. Над окнами маскароны неизвестных богов. Перед входом лестница в семь ступеней между двумя обелисками в египетском стиле. И всё это – гостиница с лифтами, уютными номерами, чистыми удобными постелями, вежливым персоналом и хорошим рестораном.
Более трёхсот шестидесяти номеров. Точное их количество трудно определить, так как внутри здания много лет идёт вялотекущий ремонт, который когда-то с энтузиазмом был начат и никак не может завершиться. Комнаты то объединяются в роскошные апартаменты, то наоборот, просторные номера перестраиваются в несколько однокомнатных с минимальными удобствами. Постояльцы гостиницы испытывают беспокойство от стихийных перепланировок, их то и дело переселяют из одного номера в другой, но перестройка преследует людей на всех этажах. В коридорах они прижимаются к стенкам, чтобы не запачкаться об одежду рабочих, постоянно снующих в разных направлениях с вёдрами краски, стремянками, листами фанеры, прочими строительными материалами и инструментами. Из-за ремонта происходят перебои со светом и водой, только после того, как это неожиданно случается, раздаётся стук в дверь или телефонный звонок и вежливый голос предупреждает о возможном отключении. Некоторые из жильцов ворчат и жалуются на отсутствие нормальных условий для проживания, другие же стоически переносят все трудности вызванные ремонтом.
Обслуживающий персонал постоянно сетует на перестройку, которую затеяли хозяева гостиницы, чтобы превратить это заведение в пятизвёздочный отель, но из этой затеи ничего не получается, «только деньги все растратили и жалованье платят не регулярно».
Небольшая группа постояльцев проживает здесь постоянно, находя номера по-домашнему уютными, а ресторанную кухню почти изысканной. Они очень гордятся, что управляющий и обслуга знают их по имени, в отличие от остальных жильцов, различаемых по номеру комнаты – «господин из тридцать первого» или «женщина из сорокового» и прочие.
Гостиница, благодаря своему расположению в тихом центре города, постоянно переполнена самым разным людом: бизнесменами, туристами, больными (недалеко от гостиницы очень хорошая клиника). Большинство приезжает не на долго, иногда всего на сутки. Периодически в фойе с пронзительным скрипом открываются входные двери, и кто-то из жильцов уходит в темноту под проливной дождь, который с необъяснимым постоянством идёт почти всегда, когда кто-нибудь выезжает.
Взамен ушедших, в коридорах появляются радостно возбуждённые улыбающиеся люди с чемоданами, цветными коробками и чехлами для костюмов – новые постояльцы. Их наигранный смех, преувеличенно громкие голоса и лихорадочный блеск глаз контрастируют со спокойными и сосредоточенными лицами старожилов. Новички чувствуют себя плохо в непривычной обстановке. Они беспокойны и растеряны.
У здешнего управляющего голова идёт кругом от круговорота людей. Почти ежедневно кто-нибудь спрашивает, не надоела ли ему эта непрекращающаяся суета вокруг, на что управляющий философски отвечает заученной фразой: «Весь мир – гостиница, а люди – гости».
Время от времени в коридорах и комнатах гостиницы слышится хлопанье крыльев, люди начинают озираться, и в конце концов принимают эти звуки за слуховую галлюцинацию, стряхивая с одежды упавшие сверху птичьи перья.
Дина Ивановна – женщина во всех отношениях привлекательная. Приблизившись к бальзаковскому возрасту, она приобрела бальзаковские габариты, но, при этом, не утратила своего женского шарма. Она постоянно ловила на себе пристальные взгляды противоположного пола. В мужском сословии во все времена было не мало любителей такой барочной красоты. Яркую внешность Дина Ивановна унаследовала от своей матери вместе со способностью к ворожбе. Всё, что она предсказывала, сбывалось с удивительной точностью. Наблюдая множество людей с их стереотипными проблемами, Дина Ивановна пришла к убеждению, противоречащему известному афоризму Льва Толстого. Она поняла, что все несчастные семьи несчастливы одинаково, а все счастливые, счастливы каждый по-своему.
Однажды к ней в дом пришёл мужчина, как и прочие, чтобы узнать свою судьбу. Костюм и причёска были безукоризненны, руки холёные, но во взгляде читалась немая мольба. Он был служащим какого-то департамента в городской администрации крупного промышленного центра, но работа ему не нравилась, а личная жизнь не складывалась. Дина Ивановна, разложила веером карты по скатерти пёстрой как цыганская юбка, взглянула в хрустальный шар, оставшийся в наследство от матери, и, театрально изобразив удивление, сообщила, что в скором времени он преодолеет свою нерешительность, расстанется с бюрократическим креслом и, занявшись бизнесом, быстро разбогатеет. Мужчина решив, что эту стандартную фразу гадалка говорит всем подряд, не смог сдержаться и громко расхохотался. Смеялся он долго, поминутно восклицая: «Простите, Бога ради»! Смех снял напряжение, которое его сковывало и, немного успокоившись, мужчина игриво спросил: «Не желает ли мадам выйти замуж за будущего миллионера»? Тут он снова разразился смехом, теперь уже от собственной шутки. Дина Ивановна смерила весельчака долгим оценивающим взглядом и согласилась. Через неделю они поженились и всё пошло так, как было предсказано. Об одном лишь умолчала Дина Ивановна в день их первой встречи, что жить ему осталось семь лет и смерть будет внезапной. Умолчала из корысти, но вскоре почувствовала жалость и это чувство заполнило её душу и было сильнее любви, которая между ними возникла. Годы, когда она старалась наполнить счастьем жизнь человека, ставшего ей очень близким, стали и её самыми счастливыми годами. Женщина окружила дорогого супруга заботой, и семь лет пролетели, как один миг с острым ощущением полноты бытия.
Неизбежное случилось, и Дина Ивановна стала обеспеченной вдовой, но это её не радовало. Год она, соблюдая траур, носила чёрную одежду, однако жизнь остановить нельзя, и Дина Ивановна сшила себе роскошное бордовое платье.
Поселившись в гостинице недавно, она сразу обзавелась поклонником, которого все постояльцы и обслуживающий персонал гостиницы называли в соответствии с его учёным званием, Профессором. Дина Ивановна также обращалась к нему по званию, превратившемуся в прозвище, не смотря на настоятельные просьбы Профессора называть его по имени – Аркадий. Сам же Профессор свою пассию на людях величал Диной Ивановной, а в приватной обстановке – Дивановной, но женщина великодушно прощала ему этот грубый юмор.
