28 июля 1942 г. эры Саха – 2024 г. от р. х. Зимний.
– Берите его под руки, – донесся сквозь шум в ушах беспокойный женский голос, и я с удивлением понял, что жив. Получилось? Черт возьми, неужели и в самом деле вышло? Тантрические и йогические практики, Шамбала, неужели все это было не зря?
Меня окутал запах тонких дорогих духов, и я с огромным трудом открыл глаза, пытаясь сморгнуть густую пленку, но ничего не получалось – все было словно в дыму. Понятно только, где верх, где низ. Белые стены, желтые пятна ламп, суетящиеся рядом силуэты…
– Ваше величество, в коридоре чисто. – Ага, вот это зелено-серое пятно – мужчина с уверенным голосом. – Я вынужден вас поторопить.
– Сейчас, Гавриил… сейчас. Сажайте его на кресло, – распорядилась женщина, и я почувствовал, как на спину давят металлические перекладины. Хотелось спросить, что здесь происходит, но, когда едва разобрал тихий стон, я понял, что он идет из моего горла. – Тише, сынок, все будет хорошо.
– Государыня, прошу, быстрее, – проговорил мужчина, меня чуть наклонило, а затем затрясло. Похоже, меня посадили на инвалидное кресло и вывезли в коридор. Так, надо хоть глаза протереть, иначе ничего не видно. Я попробовал поднять руку, ушло море усилий, но только пальцы дернулись.
Нет, так не пойдет. Это что, я потратил почти двадцать лет жизни, чтобы достигнуть перерождения, а вместо заслуженной награды попал в тело инвалида, не способного даже пальцем пошевелить? Индусы, конечно, придумали замечательную религию, но на такое я не подписывался. Успокоиться, отринуть мирское…
Я погрузился в медитацию легко и даже не задумываясь, духовным взором окинув свое тело. Из семи чакр легко отзывалась только одна – Сахасрара, хранилище души и путь к перерождению, последняя из целей развития пути йога и внетелесная чакра, развитие которой обычно занимает десятилетия.
Остальные шесть находились в зажатом, зачаточном состоянии, которое даже у новорожденного лучше. Такое ощущение, что доставшееся мне тело никогда не жило, а после появления на свет лишь медленно умирало. К слову, сейчас этому самому телу лет пятнадцать-шестнадцать.
Идти путем напряжения тонкого тела через чакру пророка к Основе пришлось несколько минут, но ничего принципиально важного за это время не произошло. Мое тело все так же тряслось в инвалидном кресле. Люди, которые меня везли, бежали, так что меня приходилось придерживать на поворотах, но, когда я наконец сумел влить хоть каплю праны в Муладхару, нам навстречу выскочило несколько человек.
– Суворовцы идут! В сторону! – крикнул уже знакомый голос, выдергивая меня из медитации, и в то же мгновение по ушам ударил грохот выстрелов. Открыв глаза, я попробовал сосредоточиться на происходящем. Пятна все так же плясали, мешая видеть, но в этот раз я сумел рассмотреть короткую схватку.
Пятеро солдат в красных мундирах с гербовым щитом на левой стороне груди выскочили наперерез нашей группе. Меня с матерью тут же заслонил мужчина в толстом металлическом доспехе, окрашенном в зеленый маскировочный цвет. По нему ударили очереди, пули выбивали искры из стального титана, но вот он поднял толстую трубку, и она грохотнула.
Однозарядная? Что за чушь? Такой же бред, как и яркая форма вместо камуфляжа. Удивился я, глядя на то, как защитник выбрасывает из ствола гильзу и заряжает новую пулю. Новый залп, и рыцарь идет вперед, обстрел прекращается, его зажали перекрестным огнем, не позволяя приблизиться, и когда я уже попрощался с только обретенной второй жизнью, на спине защитника загорелось два огненных цветка.
Рев двигателей мгновенно заглушил хлопки выстрелов. Гавриил сорвался с места и влетел в колонну, за которой скрывалось двое противников. Покрытая лепниной в виде львиных голов, колонна не выдержала такого издевательства и рухнула на гвардейцев Суворовых. Последний из солдат выскочил из ниши в противоположном углу и нацелил на нас автомат. Но в то же мгновение у меня за спиной раздался яростный крик, и боец завопил, объятый пламенем.
– Ваше величество, вы не должны! – раздался обеспокоенный женский голос. – Инквизиторы нас почуют!
– Если я не защищу своего сына, это сделает кто-то из вас? – гордо спросила женщина, называвшая меня сыном. Так-так, а мама у меня, значит, маг? Нет, я, конечно, совсем не против появиться в мире, где, кроме духовных практик, существует вполне реальная магия, но к такому жизнь меня не готовила.
С другой стороны, прислушавшись к себе, я понял, что жизнь меня вообще мало к чему готовила, огромный пласт воспоминаний просто исчез, и с каждой секундой провал становился все больше. Только сконцентрировавшись, смог вспомнить, что я вообще из России, но ни имени, ни родственников в голове не всплыло.
И, что хуже всего, я понял, что знания о тантра-йоге тоже стремительно улетучиваются. Словно вчерашний сон, быстро бледнеющий перед глазами после резкого пробуждения. Проститься со столь ценными знаниями я был совершенно не готов, а потому подключил весь свой неразвитый мозг, чтобы запомнить самое важное.
Чакры, пути развития, медитации и оздоровительные практики – я раз за разом повторял про себя все, что знал, невольно вливая энергию в Набхи и Джалу. Пусть основные силы и уходили на перезаписывание памяти в силе третьего глаза и разума, Аджне, я невольно прокачивал прану по всем чакрам, все лучше ощущая тело.
Даже очередная схватка не могла отвлечь меня от столь важного занятия, и я лишь отмечал грохот пуль и всполохи. Резкая боль в левой щеке заставила меня невольно поморщиться, но глаз я не открыл, заставляя тело отринуть внешние раздражители. Но продолжилось это недолго. Раздался грохот, и меня опрокинуло, выкинув из кресла.
– Сынок! – крикнула мать, бросившись ко мне.
– Государыня, назад! – выкрикнул Гавриил. – Мы должны сохранить вашу жизнь!
– Я не уйду без сына! – закричала она, но защитник сгреб ее в охапку, нарушая приказ, и прикрыл собой. По спине доспеха тут же загрохотали выстрелы, высекая искры.
– Это в клятву не входило! Демидовы защитят вас, а вашего сына заберут другие, – снова возразил Гавриил и, не слушая возражений, побежал с женщиной на руках к балкону. Раздался звон бьющегося стекла, с той стороны полыхнули огни двигателей, а в длинном коридоре, посередине которого я валялся, продолжилась отчаянная перестрелка.
Мимолетный запах духов сменился едкой вонью пороха, не в силах подняться, я валялся, прижавшись щекой к холодному мраморному полу, и с удивлением обнаружил, что предпринятые мной меры по накачке чакр праной оказались эффективны. Руки хоть и плохо, но уже начали двигаться.
Мышцы, пусть и на минимальном уровне, у тела все же сохранились. Вероятно, его как-то обслуживали, может, даже делали физиотерапию для коматозников. Судя по убранствам дворца, моя мать могла себе это позволить. Одни гобелены и картины стоили целое состояние. Только вот меня это нисколько не радовало. Будь здание чуть меньше, возможно, нам удалось бы покинуть его вместе.
