«Происхождение Александрии»
«Запалил» их родной дед. Он вообще редко появлялся на третьем этаже, но всех восьмиклассников в тот день забрали на диспансеризацию, и у преподавателя математики старших классов Павла Степановича Санчеса (Донкихота) образовалось окно. Галантным кавалером он выгуливал также оставшуюся без учеников Капитошку (глобусоподобную географичку и завуча Капитолину Евгеньевну Веденееву), делясь планами по взращиванию грунтовых помидор.
– В этом сезоне, Капитолина Евгеньевна, – почти шепотом говорил Донкихот куда-то в область Полярного круга, – к уже проверенным сортам «Грибовский» и «Талалихин» я решил добавить экзотики: «Тигровый» и «Черный принц».
– Да что вы! – всплескивала полными руками Капитошка, отчего подол ее платья поддергивался, оголяя «неистовые», как сказали бы моряки, сороковые широты. – «Тигровый» – он же такой капризный! У меня в теплице ничего не вышло, а вы в грунт собираетесь…
– Ерунда! – отмахивался Павел Степанович. – Во-первых, я подниму уровень грядок. Во-вторых, присыплю торфом. Он даст дополнительное тепло. Затем засыплю торф слоем плодородного грунта и застелю его черной пле…
Математик оборвал слово «пленкой» на первом слоге – из туалета, ничего не подозревая, высунулись две довольные физиономии, и у Павла Степановича в мгновение все встало на свои места. «Ах, паршивки! – мелькнуло в голове у деда. – Вот, значит, в чем дело! Они там переодевались! Ну что ж ты с ними будешь делать!»
– Что я хочу вам сказать, Капитолина Евгеньевна, – обратился Донкихот к еще размышляющей о помидорах Капитошке, – у вас есть повод собрать педсовет и устроить разбор полетов. Вот ведь негодницы! Ух, сейчас я вам задам! Вика, Ника, Вишневы! Ну ка! Обе! Ж-живо сюда!
Две пары абсолютно одинаковых уникальных фиолетовых глаз, предмет вожделения назойливых генетиков, уставились на него не мигая.
– Ладно-ладно, дедушка, – произнесла с неким вызовом Вика, понимая, что их снова вывели на чистую воду. – Мы тебе это еще припомним.
– Все равно что-нибудь придумаем, – добавила Ника, предчувствуя очередной педсовет и неизбежные превентивные меры.
В том, что внучки изобретут что-то новое, Павел Степанович даже не сомневался.
Переодевание – далеко не первый маскировочный трюк, что проделывали близняшки, обманывая учителей. Внешне девочки были совершенно неразличимы (в младенчестве им даже повязывали на ручки разные ленточки). Более того, несмотря на совершенно разные характеры, сестры с легкостью мимикрировали: серьезная Вика при необходимости «поднимала ирокез» и, издавая совершенно неприличные звуки, вприпрыжку преодолевала рекреацию, а ветреная Ника надувалась от важности и с умным видом утыкалась носом в книжку, в которой ничего, кроме букв, не понимала. Походка, локомоторика и манеры девочек также не способствовали идентификации близнецов. Даже неправильный прикус с дефектом правого верхнего резца вполне мог являться частью хвоста той загадочной кометы по имени «Происхождение Александрии» – генетической мутации, что окрасила глаза девчонок в необычный фиолетовый цвет. Природа с самой первой минуты зарождения их во чреве матери намертво стояла на стороне близняшек, а вот неживая материя – сдавала. Сестер Вишневых отличали только по личным вещам и увлечениям.
Вика много читала и любила собирать коллекции. Не важно чего: фантиков, календариков, вкладышей и даже кактусов. Ника увлекалась тем же, но быстро перегорала, сдавая трофеи сестре. Нельзя сказать, что она не любила читать. Не будь Вички, может, и открыла бы пару-другую книг, но к чему тратить время? Каждый день перед сном девочки обменивались впечатлениями о прошедшем дне и Викусик рассказывала о прочитанном. Очень удобно.
Другое дело одежда. В карманах Ники чего только не водилось: болты, гайки, сломанные точилки, истрепанные резинки для волос, фантики от одних конфет и лишенные оберток другие сладости, половинки ластиков, кнопки, монетки, гнутые пивные пробки. Список стремился к бесконечности. У Вики все с точностью до наоборот, только с существенной особенностью: любой обитатель кармана имел пару для сестры: аккуратно сложенные носовые платки, детский кошелечек с небольшой суммой денег (на булочки и компоты в школьной столовой), завернутые в салфетку конфеты. Содержимое портфелей имело ту же структуру, что и карманы. Пуговичный ряд Никиных кофточек, курточек и пальто часто недосчитывался одного-двух членов, воротничок с манжетами школьной формы лежали как попало, фартук давно просил утюга, а общую картину «украшали» заплатки, различного вида кляксы и следы самостоятельных попыток вывести то или иное пятно. А вот обувь они стаптывали одинаково безобразно: сбивали мыски, протирали подошвы, что объяснимо для сорвиголовы Ники, но не укладывалось в образ уравновешенной Вики. Состояние обуви наводило на мысль, что девочки ею просто меняются, что не совсем отвечало действительности – на самом деле они не обращали внимания, что надевают на ноги. До поры до времени.
Первый «мухляж» сестры Вишневы замыслили в начале второго класса, когда Ника решила, что учиться ей совершенно не обязательно. Зачем тратить время на какие-то там чтения и математики, когда есть Вика? Она все прочтет и выучит, а в мире столько интересных вещей, которые ждать не будут! Так начались пятерочные диктанты и отличные контрольные у посредственной в течение четверти Ники. Русский Ника просто списывала у сидящей рядом сестры, а контрольные способная в математике Вика быстро считала на два варианта. Обман раскрыли, и девочек рассадили. Нике пришлось скрепя сердце засесть за учебу. Шли дни, за окном кипела жизнь, да все мимо… И тогда в голову Ники, просто созданную для афер, пришла мысль употребить свой рано обнаружившийся талант к подделыванию подписей в более широком диапазоне: выучиться аккуратному, чуть с наклоном почерку сестры. Вика, в свою очередь, освоила прыгучие каракули близняшки, и произошел первый случай подмены одежды: в день контрольной девочки пришли переодетые. Затем дело поставили на поток: Ника получала за диктанты и контрольные пятерки, а умница отличница Вика получала… то, что получала. Таким образом, общие оценки у девочек в четверти выравнивались. Это снова навело на некие мысли… Вызвали деда…
К концу четвертого года обучения их разделили по разным классам. На какое-то время чудеса происходить перестали, и Ника вроде бы снова взялась за ум… пока Донкихот не застукал переодевавшихся уже пятиклашек Вишневых в туалете. Схема оказалась простой и изящной: если Нике грозил вызов к доске или в классе случались контрольные и самостоятельные, близняшки в заранее оговоренное время просились в туалет.
