ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВАСИЛИЙ-СВЕТЛЫЙ.
Старший сын и наследник Дмитрия Донского, великий князь Василий прожил трудное детство. Пока его отец собирал в русских землях дань для Тохтамыша, Василий был отправлен заложником в Золотую Орду. Там он пережил такое, что на всю жизнь оставался решительным противником войн и всякого насилия.
– Я очень любил своего отца, он был превосходнейший человек, но нам его экспериментов более не нужно! – заявил Василий боярам в своей тронной речи. – Дань Золотой Орде отныне надо платить вовремя, ханов почитать, а митрополитом будет Киприан, как и повелел патриарший собор в Константинополе. Страна устала от войн и потрясений! Нам необходимы покой и тишина!
В этом русле великий князь осуществлял свою политику все долгих тридцать шесть лет своего правления, во время которого не было ни великих битв,
ни масштабных реформ, ни политических бурь, ни массового террора и вообще ничего такого, на чем приятно остановить глаз историку. Даже, когда Василия вынуждали на военные действия, он старался закончить дело миром еще до начала сражения.
Наиболее тяжелым военным конфликтом за все его время правления был набег на Русь золотоордынского полководца Едыгея (1408 год). Монголы вменяли Василия в вину тоже, что его отцу – задолженность по дани, однако обстоятельства дела были совершенно разными. В отличии от своего отца Василий вовсе
не отказывался платить выход Орде, однако, ссылаясь на бедность русских земель, просил всего лишь об отсрочке. Тем не менее, Едыгей, который был крайне вздорным стариком, взбеленился и отправился штурмовать Москву.
По дороге его войско, как было положено с давних времен, хорошенько пограбило, лежащие на пути города и деревни.
Узнав об этом, Василий повел себя, как в аналогичной ситуации его отец, собрал семью и сбежал в Кострому.
Однако там он не сидел сложа руки, а провел серьезнейшую работу по бескровному урегулированию военного конфликта.
Первым делом он через своих людей распустил в монгольском войске слух, что в Орде назревает очередной переворот. Едыгею сразу стало неуютно
и захотелось вернуться домой. Далее Едыгею была предложена хорошая сумма откупа. Хан решил не искушать судьбу, взял деньги и, извинившись за причиненное беспокойство, увел свои войска от Москвы.
В том же году воинственный литовский князь Витовт, который приходился Василию тестем, пошел на него войной.
– Мне надоела эта миролюбивая размазня, мой зять! – кричал он, хватив за столом лишку. – Вот раньше было весело! Помню счастливую весну 1372 года. Ходили мы тогда с Тверским князем, Михаилом Александровичем, на Дмитров и Торжок. Вот это была жизнь! В Торжке мы с местными девчонками так позабавились! Приятно вспомнить! Бегу я за ними, мечом размахиваю, а они визжат во весь голос и сигают от меня прямо в реку! Вот это счастье! А сейчас что? Зять мой воевать не хочет! Единственная моя дочь, Софочка, по несчастию жена этого придурка, ругается со мной, что я хочу идти против него воевать! А я хочу! Кто мне может это запретить?!
Литовские и русские войска сошлись для сражения на приграничной реке Угре. В рядах московского войска царило приподнятое настроение:
– Наконец-то мы повоюем! – возбужденно переговаривались между собой дружинники. – Устали уже сидеть без дела! Сколько лет без работы! Мечи заржавели и щиты прогнили!
Однако Василий остался верен себе. Он тут же затеял переговоры, натравил на Витовта его дочь, сам долго спаивал тестя, и, в конце концов, грозный литовский князь дал слабину.
Через две недели бесполезного стояния друг напротив друга стороны заключили мир и разошлись.
– И это называется войной?! – возмущались, расходясь по домам, старые заслуженные ветераны. – Это цирк, а не война. Видно, что никому мы больше теперь не нужны! Остается сидеть на печи и писать воспоминания о Куликовской битве!
Даже Тамерлан, покорив половину мира, не смог устроить войну с Василием.
В 1395 года этот великий завоеватель разгромил в сражении на реке Терек золотоордынскую армию Тохтамыша и пошел на Русь, однако, дойдя до Ельца, услышал там о необычайном миролюбии Василия и велел поворачивать назад.
– У меня рука на него не поднимается! – оправдывался от перед своим генералитетом.
Если Василию вдруг хотелось захватить какой-нибудь город (он все-таки был нормальным человеком со здоровыми амбициями), то он не шел воевать, а покупал его. Так, например, великий князь купил себе Нижний Новгород в два этапа. Сначала приобрел на него ярлык в Золотой Орде, а потом подкупил нижегородских дружинников, которые просто арестовали своего князя.
Время Василия можно было бы охарактеризовать, как «тишь, гладь и божья благодать», но с последним не заладилось. Особенно тяжело с божьей благодатью стало в конце его правления. Будто бы в помощь чуме, вспышки которой то там, то тут продолжались все княжение Василия, на Русь пришла еще одна страшная эпидемия – оспа.
– Что-то в последнее время перестал я понимать Господа бога, Владыко! – обращался уже пятидесятидвухлетний великий князь Василий к митрополиту Фотию (он сменил Киприана). – Каждый день я сам и мои подданные целуем чудотворные иконы, однако болезни не только не утихают, а разгораются с каждым днем все сильней! Что происходит?
– Значит, плохо целуете! – отвечал Фотий. – Икону надо целовать со смирением, обращаясь к Господу с чистым сердцем, позабыв все суетное! Вы же их целуете, как будто женщин легкого поведения, а на уме у вас одна корысть! Вы, как рассуждаете: поцелую сейчас быстренько иконку и побегу сниму себе девочку! Господь видит вас насквозь. Конечно, бог гневается и посылает вам новые наказания!
– Не могу я с собой ничего не поделать, Владыко! – уныло вздыхал Василий. – Как ты мне в прошлый раз про девочек рассказал, так стоит мне только подойти к чудотворной иконе, как сразу перед мысленным взором встает голая женская натура и начинает вытворять свои дьявольские трюки!
– Вот-вот! – погрозил пальцем митрополит. – И с такими мыслями ты еще надеешься, что Господь поможет тебе?! Я вообще удивляюсь, что Господь, несмотря на все ваши фокусы, до сих пор сохраняет спокойствие и продолжает терпеть вас, грешников, а не объявляет конец света!
Василий Дмитриевич окончательно впал в уныние и умер на 53 году от рождения (1425 год).
В завещании он указал наследника – своего единственного сына, девятилетнего Василия.
Тут как раз и взорвалась бомба замедленного действия, которую заложил еще Дмитрий Донской. Составляя завещание, этот князь указал наследника – своего старшего сына Василия, который теперь тоже преставился. После его смерти, как писал далее Дмитрий Донской, престол должен был перейти к следующему по возрасту сыну, Юрию.
