– Внимание всем! Торпедная атака! Внимание всем! Торпедная…
Дальнейших предупреждений никто не услышит – все звуки тонут в оглушающем реве воздушного потока, рвущегося в пробоины. Поток подхватывает Ольгу и тащит ее дальше по галерее, тащит вместе с десятками других людей к огромному пролому в палубном настиле, засасывающему абсолютно все и всех, подобно исполинской воронке.
Еле слышно клацнул карабин, обхватив поручень на стене: короткий страховочный строп натягивается, и старшина останавливается посреди потока, словно поплавок в бурной реке. Подтянуться по стропу, пока изогнутый дугой поручень не сорвало запредельной нагрузкой, страховочные перчатки обхватываю ладони, позволяя по паучьи вцепиться в стену, сгибая металл. Вниз, вниз, к полу: перебирая руками по стене, Ольга спускается, преодолевая сопротивление ураганного ветра и выдерживая удары налетающих на нее предметов и людей. Кто-то пытается ухватиться за ногу, Ольга поворачивается, чтобы левой рукой подхватить маленького мальчика, но ветер срывает его и уносит дальше в пролом.
Достигнув спасительного палубного настила, она надежно встает на якорь, теперь не унесет. Вокруг продолжается катастрофа – воздушный поток все так же затягивает свою добычу за борт, разрывая людей на части острыми краями пробоины. Их предсмертные крики она уже не услышит, воздуха почти не осталось. Еще секунда и все кончено.
Комбинезон расширяется, охватывая все тело, легкий шлем закрывает голову, началась подача кислорода. На долю секунды ее сводит в сильнейших судорогах: аптечка выстрелила в бедренную артерию мощный заряд адаптивной смеси, которая теперь стремительно разносится по всему телу. Инъекция позволит Ольге прожить еще немного в охватившем внешний радиус вакууме, эффективно сопротивляясь взрывной декомпрессии и перепаду температур. Аварийный комплект рабочего комбинезона вместе с адаптивной смесью рассчитан на тридцать минут в условиях разгерметизации – ровно столько у нее есть, чтобы найти скафандр или герметичный отсек. Отсчет пошел.
Красное аварийное освещение и всполохи искр от разорванных проводов. Давление ноль атмосфер, температура минус сто пятьдесят девять по Цельсию, сила тяжести восемь десятых земной – подбитый тороид замедляется. Никого в живых в этой секции: те, кого не вышвырнуло за борт, задохнулись или замерзли, флотских аварийных комплектов у них не оказалось. Пятнадцатая секунда с начала атаки.
Все эти пятнадцать секунд Ольга безуспешно пыталась связаться со своим кораблем, другими большевиками и вообще с кем угодно из сектора Союза, что у нее над головой. Тщетно: гражданская матрица мертва, все точки доступа перекрыты брандмауэрами, в наушниках царит громкий треск. Пару раз доносятся обрывки фраз, но ничего нельзя разобрать.
В верхних отсеках точно есть выжившие – она слышит звуки, передавшиеся по переборкам, она слышит людей, там есть кислород. Ей надо туда, ей надо выбраться с разрушенной секции, но потом, сейчас важнее найти второго большевика, которая также должна была пережить катастрофу.
– Анастасия Мельникова вызывает Ольгу Воронову, Оль, прием!
Кодовая передача большевиков на обычном УКВ, сигнал перекрывается помехами, но все же слышен, оператор радара совсем рядом.
– Воронова – Мельниковой: я в верхней галерее, двенадцатый сектор.
– Поняла, иду к тебе! Со мною трое выживших.
– Поторопись, у нас мало времени!
Поджидая боевого товарища, Ольга занимает место в нише блокированного подъемника, пистолет уверенно ложится в ладонь. Меры предосторожности не кажутся лишними: прикоснувшись к переборке, она отчетливо ощущает стрельбу у себя над головой. Если им удастся выбраться из разрушенного внешнего радиуса, оружие может оказаться очень кстати.
– Отлично год начинается…
Мертвая пустота, подсвеченная красным аварийным освещением. Где-то над головой идет бой. По переборке стучат морзянкой, зовут на помощь из герметичных отсеков в других секциях внешнего радиуса. Затем все перекрывает металлический звон стационарных батарей, ударивших по неведомой цели.
– Ольга, мы входим!
Настя появляется в галерее, протиснувшись через открывшийся в полу люк-диафрагму, за ней трое гражданских в индивидуальных аварийных комплектах. Бармен, делавший им коктейли, женщина – вольный торговец и мужчина с Земли. Все трое выглядят неважно: ранены, контужены, еле передвигаются от холода и недостатка кислорода. Случайные попутчики не проходили Изменение и не протянут долго даже в аварийном комплекте.
С Настей все гораздо лучше, несмотря на свежий медицинский пакет на левой руке – она помогает своим спутникам выбраться из люка, придерживая задыхающегося беженца.
– Оль, возьми женщину, бармен сможет идти сам! Где ближайший проход наверх?!
– Вперед, пятьдесят метров. Насть у тебя есть связь с кораблем?!
– Какое там, все блокировано, никого не могу вызвать!
Поддерживая друг друга, маленький отряд двинулся вперед по галерее, к ближайшему тамбуру, через который можно попасть в технологическую шахту, идущую наверх, до самой швартовочной палубы. Главный калибр станции выстрелил еще дважды, затем перестрелка стихает, морзянка продолжает отбивать сигнал о помощи.
Аккуратно обходя пролом, Ольга заглядывает вниз и видит звезды – здесь взрывом коррекционного двигателя вырвало кусок внешней секции общей площадью в пятьдесят метров, так же, как на Иствуд-Гамма. Крупный отсек, в прошлом торговый пакгауз и общежитие полностью разрушен: она видит больше сотни трупов, парящих у пробоины и за ее пределами – огромная масса Ладоги не даст им улететь прочь.
– Когда рвануло, я по-прежнему была у стойки бара, решила на посошок Маргариту накатить. Еще до предупреждения за стеной взорвалась мощная бомба, – используя УКВ, Настя поясняет свое видение первых секунд катастрофы.
– Точно до предупреждения?!
– Точно, за три сотых секунды. Взрыв шел не снизу, с внешнего радиуса, а сбоку, из соседней, складской секции. В общем, в баре кроме меня и парня за стойкой не уцелел никто: даже задохнуться и замерзнуть не успели, осколками и взрывной волной побило. Меня тоже шибануло изрядно, обширная контузия, опять к Лене на стол. В общем, выбрались мы из бара, и там натолкнулись на этих двоих. А потом я засекла твой маяк.
– Ты слышала стрельбу наверху? Я вот пропустила начало, не пойму, когда палить начали.
– Да, слышала, по переборкам хорошо передалось. И главный калибр станции тоже слышала. Наш старый Большевик не стрелял, я его стволы ни с чем не спутаю.
Ольга на секунду замедляет шаг, чтобы поднести руку к уходящему наверх шпангоуту. Все тихо.
– Офицеры, скажите, там что, идет бой наверху? Станцию взяли на абордаж?! – Торговец настороженно вглядывается в темный потолок.
