Двенадцать лет назад
Думать о парне, повиснув вниз головой на шесте, рискованно.
Летя с верхней точки пилона, как из-под купола цирка, надо думать о безопасности. Сцепленные лодыжки заскользят - сломаешь шею. Врежешься в металлическую трубу - разобьёшь голову. Но она замирает в паре миллиметров от травмпункта и с огорчением отмечает, что он не смотрит.
Руки привычно обхватывают трубу, спина по-кошачьи выгибается под восторженные возгласы толпы, но он не оборачивается в её сторону.
"Может он в принципе не любит блондинок?" Веера купюр уже торчат из её трусиков, но она продолжает трясти ягодицами, ещё и ещё выманивая из похотливых мужских ручонок хрустящие бумажки.
"А может он болен редкой формой дальтонизма? Не различает цвета волос. Замечает только яркие пятна". Он в принципе Таню не замечает. Следит глазами за Рыжей Долли.
Она, правда, Даша, но она Долли. Потому что Долли - овца. И потому что рыжая - тоже овца. И потому, что её то он как раз замечает - овца особенно.
Говорят, любовь - это чёртова биохимия. Размножение - дурацкий инстинкт. Феромонами, гормонами, мускусными железами, чем только не метят территорию похотливые самцы, чтобы у самки проснулась эта врождённая способность. Только Таня вне доступа от его биологического оружия. Она не работает в зале. А он не подходит к сцене. Но её всё равно накрыло его присутствие.
Чем-то достал её этот парень - магнитными бурями, атмосферными аномалиями, гравитацией, ультразвуком, как у брачующихся дельфинов, а может единственным взглядом - но он просто зашёл в полутёмный зал, а она уже точно знала, что хочет с ним размножаться.
И он пришёл третий раз и опять не смотрит в её сторону.
- Даша, иди, - рычит Диана на Долли. - От хорошего стояка ещё никто не умирал. Будет чем заплатить за квартиру.
Диана - хозяйка этого борделя под видом стриптиз-клуба. Она всегда знает кто и в чём особо нуждается.
- Иди! Красивый парень. Хорошие деньги.
- Да ну его нафиг. Мне прошлого раза хватило, - брыкается Долли.
Таня не работает с клиентами. Только у шеста.
Озабоченное лицо Дианы становится злым.
- Даша! - свирепеет она.
- Давай я пойду, - лениво встаёт Таня. - Такая скукотища сегодня. Хорошо платит, говоришь?
Её брови удивлённо взлетают вверх, но такое решение проблемы вполне устраивает.
- Да, вся Дашина зарплата за день, - усмехается Диана в ответ на жалкое блеяние Долли. - Четвёртый номер.
Четыре - правильное число. Раз - потому что "хорошо". Два - потому что Долли сама виновата. Три - потому что Тане уже пофиг, раз платят хорошие деньги. И четыре - Таню нельзя не замечать.
Она снимает платиновый парик, взбивает пальцами свои медно-красные волосы.
«Я уже иду, милый!»
- Ты не Долли, - он даже не пьёт, оплатив бутылку дорогущего коньяка и развалившись в кресле.
- Я - Таня.
- Ну, пусть будет Таня, - он недовольно кривится, но встаёт.
Равнодушно снимает халат. Такой молодой, отлично сложенный, спортивный. Девушки, наверно, в очередь стоят, чтобы ему дать. А он приходит с деньгами и заказывает Рыжую Долли с висящей грудью и без претензий.
- Пип? Сюсэ? - она опускается на колени.
- Что?
- Это «минет» по-французски. Такая напряжённая ситуация, когда член мужчины рискует быть откушенным. Мужчины от этого испытывают немыслимое наслаждение, - она смотрит на него насмешливо.
- Я хочу, чтобы ты тоже получила удовольствие.
"Хм! А я надеялась, ты просто извращенец!"
Теперь понятно почему эта дряблая стерва отказалась идти второй раз. Надо было узнать, сколько раз она имитировала оргазм. Придётся изображать убедительнее и на один раз больше.
- Хорошо, милый! Я обожаю вкус спермы.
- Нет, я хочу трахнуть тебя как следует, чтобы тебе понравилось.
Говорят, самый страшный кошмар всех проституток - клиент, который хочет её удовлетворить.
- Ладно, значит, сегодня останусь голодной, - поднимается она с колен.
- Может заказать тебе что-нибудь поесть? - усмехается он.
- Ну, если уж ты всерьёз решил доставить мне удовольствие, то что-нибудь из французской кухни и закажи. Луковый суп, например.
- А может чесночный суп с крутонами? - и он, наконец, улыбается.
- У вас ужасный вкус, поручик, - морщит она носик.
- Тогда запейте его коньяком, - смеётся он.
"Каменный стояк. Затрахает тебя до смерти". Таня отмахнулась от звучавших в гримёрке предупреждений. Она знала убедительное средство борьбы с любым стояком - смех. Совместить их практически невозможно. Или мы смеёмся или любимся.
Он заказал ей перемазанные майонезом овощи, единственное, чем не рискуешь отравится в их баре, и молча смотрел как она ест. Наверно, Герасим так же в последний раз кормил Муму. Но Таня и правда голодна, чтобы об этом думать.
И всё же он - классный! Но поела, повеселилась, закусила коньяк его поцелуем. Пора, наверно, и честь знать.
- Пойдём, милый, - потянула она его в кровать. - Ты сделал мне хорошо, теперь я сделаю тебе красиво.
Спокойно, уверенно и опять равнодушно он снимает свой халат и спиной прижимает её к прохладной ткани не столько весом тела, сколько силой немигающего тёмного взгляда.
Физиология, ботаника, механика... где-то на стыке всех этих наук в ней движется самое совершенное создание человечества - мужской член средних размеров. И как бы она не сопротивлялась, он подводит её к экстазу одним фактом своего существования. Скользит как поршень в масле, набирает обороты, и Таня чувствует, что заслонку её парового котла сейчас реально рванёт.
И рвануло. Он тоже вздрогнул. Благородная мука на его прекрасном лице - восьмое чудо света. Так красиво на ней ещё никто не кончал. Он принимает этот оргазм со стойкостью религиозного фанатика, и только Таня понимает, что отправила его к небесам, минуя акт самосожжения.
- Я даже не знаю, хочу ли я большего, - звучит его голосом тихо куда-то ей в шею.
- Это уже без меня, милый, - она смотрит на часы и встаёт. - На сегодня твоё время вышло.
- Останься! - О, эта мольба в его глазах! - Я заплачу ещё за час.
- Я не работаю просто за деньги. Я сама выбираю с кем и когда спать.
