Он крался, как хищник в ночи: мягко, неслышно ступая на опавшую листву. Осенняя ночь была темна и неприветлива: порывы ветра срывали последнюю листву с деревьев и бросали в лицо человеку-хищнику. Но, несмотря на непогоду, тёмная фигура упорно двигалась навстречу ветру, словно не ощущая его остужающего дыхания.
Чуткий слух ловил каждый шорох, каждое постороннее движение. Зоркий взгляд хищника буравчиком ввинчивался в ночную тьму, выхватывая из неё, как из тёмной, больной памяти, будоражащие нервы картины.
Но тщетно он бродил сегодня по городу, пугая своим внезапным появлением бродячих собак и кошек: улицы были пустынны. Это раздражало его, вызывая неприятное ощущение бессилия и злобы. Охота срывалась.
Хищник, кружа по улицам, не чувствуя холода и усталости, повторял про себя:
– Ну, где же ты, дорогая? Где ты?.. Иди ко мне… Я жду тебя… Иди ко мне…
Этими словами он подбадривал себя, рисуя в воображении картины очередной желанной встречи с Его Женщиной.
Кутаясь в мешковатое чёрное пальто, скорее в целях маскировки, чем для того, чтобы укрыться от пронизывающего ветра, он чутким ухом вслушивался в дыхание ночного города.
Вот где-то в двух-трёх кварталах от него проехала патрульная машина с мигалкой и характерным сигналом. Человек-хищник машинально прижался к стене, стремясь слиться с ней воедино.
Во дворе дурным голосом взвыли коты: не то, пугая соперников, не то, готовясь к любовным играм. Эти щемящие, будоражащие звуки подстегнули его животное желание обладать кем-то, и как можно скорее. Мужчина ускорил шаг, всё так же пристально всматриваясь в темноту, готовый в любую минуту броситься на выбранную жертву.
Ближе к центру начали попадаться запоздалые прохожие. Мимо него прошла группа молодых людей, смеясь о чём-то своём, подтрунивая друг над другом. Их было человек пять, и они не обратили никакого внимания на идущего им навстречу человека в длинном чёрном балахоне.
Хищник упорно двигался к центру города, выхватывая из темноты цепким взором, одиноко идущие фигуры. Вот возник пожилой мужчина, бредущий куда-то тяжёлой, неторопливой поступью. Появилась супружеская пара, шествующая под ручку. Молодой человек быстрым шагом проскочил мимо, спеша, видимо, к своей возлюбленной.
Такие наблюдения всегда добавляли хищнику агрессивности, возбуждая его желания до неприличного состояния. Но сегодня всё нервировало его больше обычного: он был зол и на этих супругов, которые явно торопились в постель, чтобы получить, причитающуюся им ежедневную порцию любви; и на этого парня, спешащего к возлюбленной с единственной целью: заняться с ней любовью.
Он был зол на них за то, что природа, наградив их способностью любить, дала им это право лишь потому, что они хотят, могут, способны и за то, что лишила его, своё создание, этого права.
Бесполезные шатания привели хищника на небольшую тихую улочку, и он, вдруг, каким-то шестым чувством, ощутил присутствие самки. Ускорив шаг, через несколько минут увидел женский силуэт, двигающийся параллельно многоэтажному дому. Женщина, видимо, надеясь под его прикрытием избежать нежелательных встреч, изредка кидала беспокойные взгляды по сторонам, желая убедиться, что её не преследуют, и вновь двигалась дальше.
Что она молода, хищник уже не сомневался: лёгкость походки, стройность фигурки говорили сами за себя. И мужчина напрягся, играя сухожилиями и нервами, как струнами: походка его стала почти летящей, движения совершенны и целенаправленны.
Он уже чувствовал запах своей жертвы, её тонкие духи, запах волос, нежной кожи, роскошного тела, представляя, что через несколько мгновений всё это восхитительное великолепие будет его – только его.
Мускулы на теле инстинктивно напряглись, причиняя боль своим резким сокращением, но хищнику уже было всё равно: он как зверь, выследивший добычу, устремился вперёд за своей жертвой.
Инстинкт охотника победил всё: и вспыхнувшее с новой силой возбуждение, и болезненный напряг мышц. Все эти явления происходили как бы отдельно от его охотничьего порыва, а точнее: параллельно с ним.
Он двигался по-кошачьи мягко, прижимаясь к домам, чтобы не обнаружить себя раньше времени, и не вспугнуть жертву: регулярные охоты научили его быть осторожным, хитрым, ловким.
Женщина повернула направо и остановилась, внимательно всматриваясь и вслушиваясь в темноту, словно что-то услышав или почувствовав. И хищник затаился, сливаясь с домом в единое целое, присматриваясь к поведению своей очередной жертвы. А та, постояв несколько секунд, и, не усмотрев ничего подозрительного, двинулась дальше, ускоряя шаг.
Мужчина последовал за ней, не выпуская из поля зрения, понимая, что конечный пункт жертвы, возможно, недалёк. Он решил действовать, и после очередного поворота ринулся на женщину так неожиданно и с такой силой, что женщина упала лицом вниз, не успев даже вскрикнуть.
Падая, она успела за что-то уцепиться, и это что-то упало на спину хищника и ударило его. Но он не чувствовал боли: дикая, яростная похоть охватила каждую частичку, каждую клеточку, затуманивая сознание.
Перевернув женщину лицом вверх, хищник рванул застёжки на её груди, освобождая её от одежды.
– О, непорочная, чистая дева Мария! – шептали в исступлении его губы, лаская лицо, шею, грудь женщины.
В этих словах, в этом шёпоте было столько страсти, нежности и вместе с тем столько боли и ненависти, что могло показаться: произносивший их мужчина напрочь лишён нормального человеческого рассудка.
Мужчина отстранился от обнажённого тела, любуясь его чётко проступающим белым контуром.
– Богиня! – шептали его губы, искусанные в кровь от нечеловеческой силы желания. – Моя богиня! Ты так прекрасна в своём первозданном виде!
Руки хищника ласкали тело жертвы грубо, жадно, стараясь поднять желание на ещё более высокую черту. Его жёсткие ладони, видимо, причиняли боль женщине, и она застонала.
Хищник лишь на мгновение прекратил свои действия, желая удостовериться в том, не послышалось ли ему это, но вокруг стояла глухая тишина, укрывая, лежащих на земле, своим чёрным саваном.
Осознание этого понравилось хищнику: он оскалил зубы в довольной ухмылке, и вновь ринулся на распростёртое на земле тело. Лишь только его руки коснулись женщины, она вновь застонала. Тогда хищник впился своими кровоточащими губами в её нежные, дрожащие губы, стараясь заглушить стоны.
Его левая рука лихорадочно шарила вокруг, отыскивая что-нибудь тяжёлое. Тем временем женщина, окончательно придя в себя, постаралась освободиться от мерзкого создания, придавившего её к земле всей своей тяжестью. Она царапала его, рвала волосы, пытаясь вырваться из ненавистных объятий, но силы были явно не равны, поэтому её попытки не увенчались успехом.
