Середина лета 1981 года. На узком подоконнике настежь открытого окна под ажурной занавеской прижились кем-то посаженные пузатый кактус в пушисто-колючем обрамлении и яркая, пахнущая клопами, витиеватая герань. «Видимо, моей предшественнице нравились дешевые горшки с колючками… Надо бы полить, иначе засохнут… Или выбросить?» – разморенная жарой и послеобеденной сытостью Ирина Ивановна перевела взгляд от пересохшего кактуса на занудную раздатчицу столовой, которая битый час вымаливала прощение. Но тщетно… Принципиальная женщина с громким властным голосом, зачесанными в пучок волосами, сдобренным высоким шиньоном, была готова постоять за интересы вверенных ей детей.
– Ирина Ивановна, голубушка, не увольняйте! Больше такого не повторится!
– Светлана Леонидовна, что вы и впрямь, как маленькая… Что значит: больше не повторится? У вас и не будет впредь такой возможности! Вы бы и дальше таскали с кухни продукты, если бы я вас с поличным не застала. И какой смысл битый час повторять: безнравственно объедать детишек!
– Ирина Ивановна, миленькая, они же малыши, им столько не съесть… Не увольняйте! Христом Богом прошу, мне не выжить… Муж у меня – лоботряс, тунеядец, его с работы поперли, сидит камнем на шее, а зарплата – сами знаете какая…
– И как же от моего прощения ситуация изменится, коль ваш супруг по-прежнему остается на шее и работать, я так понимаю, не собирается? Вы с вымоленного прощения мясо с сосисками домой не понесете? Или хотите, чтобы я в милицию сообщила? Вам же светит уголовное дело! Гоните благоверного в шею. Как заведующая детским садом не имею права оставлять на работе человека, который каждый вечер с полными авоськами… Что там за шум?
Услышав крик, доносящийся с улицы, воинственно настроенная начальница с невероятным усилием наклонилась над пахучей геранью, выглядывая в окно. Причем для сохранения равновесия принципиальная женщина изобразила почти невозможное па – чуть ли не выше головы подняла правую ногу, согнув ее в колене и оттолкнувшись от старого кресла на колесах. Дабы не вывалиться из распахнутого окна, Ирина Ивановна, еще несколько минут назад боровшаяся с жарой, послеобеденной дремой и раздобревшей на детсадовской пище раздатчицей, одной рукой ухватилась за подоконник, а другой – за кактус. Впрочем, на причиненный ущерб своему здоровью мелкими занозами заведующая не обратила ровным счетом никакого внимания. На территории вверенного ей детского сада неизвестный субъект припарковал транспортное средство, по всей видимости «Волгу», перегородив вход в учреждение. В зеркало бокового вида сияющего чистотой автомобиля слепило жаркое солнце, и лучи его, преломляясь на множество линий, создавали эффектный кадр, прыгающим зайчиком обжигая глаза раздраженных родителей. Мамочки с колясками, нервные бабули и одинокие папаши уже успели сбиться в группку и устроить шумное обсуждение на острую тему нахальства и непочтительности неизвестного субъекта, «благодаря» которому они вынуждены терпеть неудобства. Долговязый мужчина в дырявой шляпе, больше похожей на панамку, предположил, что сверкающая на июльском солнце бежевая «Волга» может принадлежать новой заведующей детским садом. Толпа отозвалась очередной волной возмущения, а малыш, до того крепко спавший в коляске, закатил голодную истерику. Через минуту по закону сообщающихся сосудов орать начали все. И дети. И родители, а так же случайные прохожие, готовые постоять за правое дело…
– Скандала мне только не хватало! – в беспокойстве Ирина Ивановна села в кресло, опершись на шершавый стол, вскрикнула от заноз кактуса, вонзившихся в ладонь с невероятной силой. – Светлана Леонидовна, пишите заявление по собственному желанию, иначе пойдете по статье! Разговор окончен!
Принципиальная Ирина Ивановна, вскинув голову, сдобренную шиньоном, в изящных туфлях-лодочках выбежала на вверенную ей территорию с острым желанием распустить стихийное собрание, поскольку недавно назначенной заведующей детским садом неприятности не нужны.
– Не волнуйтесь, товарищи, сейчас я все улажу, расходитесь, не надо кричать!
– Вы хотите сказать, что не знаете, чей это автомобиль? – стихийное собрание уже вынесло безапелляционный вердикт о принадлежности «Волги» новой начальнице.
– Да! По какому праву вы поставили машину так, что даже с коляской протиснуться невозможно, – поддакнула хору расстроенная мамочка разбуженного младенца.
– Увы, я еще не заслужила такую роскошь… Мы все исправим… Нарушителя отыщем и накажем… – Ирина Ивановна не желала портить настроение из-за автомобиля, поэтому разбираться с раздраженной толпой невесть сколько времени показалось ей неуместным. С важным видом женщина засеменила в свой кабинет и сделала то, что обязан предпринимать в подобных случаях каждый советский гражданин – позвонила в милицию…
Как правило, по таким вызовам выезжал обычный наряд милиции. Но в этот знойный день неудачно припаркованная звезда советского автопрома заинтересовала оперуполномоченных из отдела по борьбе с хищением социалистической собственности, сокращенно ОБХСС. Почему? По чьей-то халатности ли, отсутствию патрульного транспорта, недосмотру дежурного сержанта либо обеденному перерыву участкового? Может быть, все может быть… Сейчас об этом можно только гадать. Впрочем, дорогой читатель, давайте предположим, что это простое совпадение явилось дальновидным проявлением профессионального чутья, практически не подводившего советских милиционеров…
Итак, сотрудники ОБХСС – кареглазый капитан Корнеев, по мнению большинства коллег – персона выдающаяся, и его правая рука инспектор Бусько – на вызов приехали в погруженный в тихий час детский садик. По логике вещей, устроенный родителями шум не мог пройти незамеченным для владельца «Волги», однако хозяин злополучного автомобиля до сих пор так и не объявился. Значит, что-то здесь не так. И пока проницательный капитан дотошно опрашивал принципиальную заведующую, инспектор Бусько в деталях осматривал пышущую глянцем щеголеватую легковушку. Стремительность в линии кузова, декоративный контур заднего крыла, ниспадающий багажник, антенна по центру крыши и сверкающая на солнце порывистая фигурка оленя на капоте излучали манящую и недосягаемую буржуазную роскошь. Вытирая струящийся пот с загорелого лба, инспектор не нашел каких-либо царапин, вмятин или, того хуже, ржавых пятен. Он не поленился заглянуть под колеса воздушного, словно вздутого, бежевого корпуса, не забывая и про прямую свою обязанность записать в блокнот государственный номер транспортного средства.
