ХОДОКИ ВО ВРЕМЕНИ
Настоящее – тень прошлого,
будущее – рассеянный свет
настоящего.
Человек – это странник с рожденья,
он родится на судне,
под которым волнуется время…
Мэтью Арнольд
Книга первая
ОСВОЕНИЕ ВРЕМЕНИ
Санкт-Петербург
Красный Бор – 2006
Часть первая
УЧЕНИК И УЧИТЕЛИ
Ученичество в жизни, что бы там
не утверждали, – занятие всё-таки нудное,
а описание его – тем более…
Автор
Странные визитёры
– Ваммм! – услышал он и в то же самое мгновение десяток мягких, но сильных рук схватили его, смяли, скатали в небольшой тугой шар и бесцеремонно катнули в неизвестность.
Шар (он – Иван Толкачёв) упруго подпрыгнул на выступе, перевалил его и, глухо стукая, как в пересохшее дерево, покатился по невидимым жестким и холодным ступеням куда-то вниз, в темноту.
Шар катился и прыгал без задержек, а Иван, хотя и чувствовал и знал, что он – это шар, но как будто бы в то же самое время висел где-то над ним и рядом, слышал стук, ощущал движение извне и старался разглядеть его в темноте.
Через некоторое время, подпрыгнув в последний раз, шар остановился. Неведомая сила навалилась, стиснула Ивана в малом объеме шара. Раздался короткий звук лопнувшей струны и…
Иван проснулся.
В тишине торопливо и чётко, с под звоном тикали часы. Что-то передвигали, или ему это показалось, этажом выше. За окном шмелем прожужжала машина. И наступила тишина.
Не открывая глаз, Иван потянулся и подумал, что всё было сон и чепуха. Та, которая тайком прокрадывается в наш мозг, когда мы спим, и творит там такое, что и, бодрствуя, не придумаешь…
Чепуха! Но совсем недавно у него по спине бегали мурашки, и рывками работало сердце.
Иван притаился, ожидая нового чуда, которым так богат утренний сон, но спать уже не хотелось. Счастливо вспомнил: сегодня выходной. Вот сейчас он встанет, спокойно умоется, тщательно побреется… Нет, бриться не будет. Со щетиной можно походить денёк. Зато, не спеша, просмотрит газету, позавтракает и на весь день укатит за город. Ну, например, в Рощино или, ещё лучше, в Павловск.
– М-м…
Вдруг вспыхнул яркий свет, ударил по глазам сквозь веки и заставил Ивана крепче зажмуриться.
– Что такое!? – всполошился он.
Открыл глаза и приподнялся на локте.
Он лежал на широком ложе, устланном нежным ворсистым покрывалом. Его же давно обжитая полуторная кровать с матрасом и простынями куда-то исчезла. Стены его тесноватой комнаты округлились и раздвинулись вширь, потолок – в высоту. Ослепительный свет падал не из окон, а от белой тарелки купола. У противоположного от Ивана полукруга стены что-то горело. Ароматный дымок, лениво и прихотливо извиваясь, пепельно-голубой струйкой тянулся вверх, под купол, а там растворялся на светлом фоне.
Тепло и нега царили в этом помещении.
Неужели он и вправду заснул и ему сниться чудный сон? Однако прочувствовать и по-настоящему отдать должное окружающей красоте и уюту Ивану толком не удалось, потому что рядом с его новым просторным ложем на причудливых пуфах восседали не менее занятные люди.
Они смотрелись уж слишком реально, чтобы можно было усомниться в яви.
Перед ним было двое мужчин.
Ивану понадобилось несколько мгновений, чтобы тренированным взглядом их оценить и выделить детали этих незнакомцев – внешний вид, позы, лица. И… успокоиться. От них не исходило угрозы. Напротив, веяло умиротворённым ожиданием, когда он проснётся.
Ближе к нему сидел худощавый блондин с высоким морщинистым лбом над серо-голубыми глазами в опушке длинных ресниц. Его тонкие веснушчатые руки свободно лежали на острых коленях. Чёрный костюм, пиджак расстёгнут, снежно-белая рубашка, широкий, в горошек, галстук. Лицо умное, спокойное, в глазах затаилась сверкающая слезинка.
Иван где-то его уже видел, и совсем недавно. Начал было лихорадочно вспоминать, где именно и когда, и тут же, осознав всю никчёмность этого занятия, перевёл взгляд на второго незнакомца.
Тот жадно рассматривал его.
Смуглое цыганистое лицо быстро менялось и выражало то радость, то испуг, то сомнение, то растерянность. Казалось, внутри у него всё клокочет от нетерпения, и он не знает, чем всё-таки выплеснуться наружу. В одежде его, на взгляд Ивана, – небрежение и безвкусица. Просторная, пёстрая до ряби в глазах рубаха заправлена под широкий грубый пояс тёмной кожи. За расстёгнутым, замусоленным от долгой носки воротником видна мускулистая шея и часть волосатой груди. Сапоги с невероятно высокими каблуками и сверкающими голенищами, гармошкой сидят на сильных ногах, обтянутых цирковыми ярко-красными трико.
– Это и есть КЕРГИШЕТ? – спросил он блондина, глядя в упор на Ивана сумасшедшими глазами, в которых, казалось, не было зрачков.
Сказал он это по-русски, хотя на слух в его произношении чувствовалась чуть заметная неправильность. Так говорят в Прибалтике.
– Он, он. Не сомневайся, дорогой. Это ты скоро почувствуешь, – вкрадчиво отозвался блондин и мягко улыбнулся.
Говорил он без акцента.
– Поздравляю!.. А он знает об этом?
Блондин пожал узкими плечами, дёрнул белесыми бровями. Погладил колени ладонями.
– Откуда?
– Невероятно! – цыганоподобный по-кошачьи прищурил глаза и с чувством чмокнул полными губами. Ещё раз со вкусом пожевал слово: – Невероятно!
– Почему же? Мы же ждали… Он, кстати, наконец-то проснулся…
«Однако, – подумал Иван, – что-то они поздно заметили моё пробуждение. Комедию разыгрывают?»
– Проснулся! – с вызовом подтвердил он и сбросил с ложа ноги/
Небрежно повёл литыми плечами. Обеспечил, так сказать, показ своей фигуры, дабы видели, с кем имеют дело: если надо, то постоять он за себя может. Не на того нарвались.
Второй незнакомец зажмурился и съёжился от его голоса и движений, как будто ожидал неминуемых грома и молнии. Или удара по голове. Напарник тронул его за крутое плечо.
– Привыкай, дорогой, – ободрил он его и, убрав улыбку, обратился к Ивану: – Я Вам сейчас всё объясню. Познакомимся. Его зовут Севильяк. Точнее, дон Севильяк. Меня – Симон. А… о вас мы знаем всё.
Чёрта с два, не поверил его словам Иван с непонятным для себя злорадством. Уж что он знает о себе сам, того никто больше знать не может. Тем более, эти, незнакомые ему, люди.
Дон Севильяк при упоминании имён открыл один глаз, необычайно выпуклый и круглый, пошарил им вокруг себя, словно удивляясь своей целости и сохранности. А в округе, к его изумлению, ничего не изменилось.
– Ну вот, Иван Васильевич. Наш друг, Вы видите, пришёл в себя. – («Наш, значит, и мой друг», отметил Иван), а Симон невозмутимо продолжал: – Надеюсь, он к Вам ещё привыкнет… А мы займёмся делом. Я постараюсь Вам всё объяснить как можно короче…
– Я не тороплюсь… У меня сегодня, раз уж вы всё обо мне знаете, выходной… То есть день нерабочий. Так что, пожалуйста, валяйте!
