Мягкие лучи небесного светила просочились сквозь чистые, но неровные оконные стёкла, порождая причудливые тени и рассеивались, даруя помещению новые, оранжево-розовые пастельные тона.
Дом стоял на холме, покрытом густой, изумрудно-зелёной, травой. С виду, в холме не было ничего необычного, чего нельзя было сказать ни о доме, ни о дворике вокруг него.
Здание напоминало несуразное нагромождение элементов. Собранный из цельных, ошкуренных брёвен в людской обхват, дом располагался на каменном фундаменте в сажень высотой. Четыре этажа, включая мансарду и полуподвал покоились под шестискатной красной черепичной крышей.
С северной стороны к дому была пристроена башенка, возвышающаяся ещё на добрых два этажа над верхним ребром кровли. Башня сия служила библиотекой, смотровой площадкой и рабочим кабинетом одновременно. С остальных же пяти сторон дом был окружён балконами и верандами, крыши которых также выполняли функции балкона. С южной и восточной стороны веранды были открыты и образовывали своеобразный портик, несильно, но регулярно заваливаемый всевозможным хламом. Западные же были крыты, оснащались каминами и предназначались для посиделок в зимние морозные вечера, когда сугробы сглаживали холмистое пространство и в некоторых низинах можно было совершенно спокойно утонуть в снегу. Трубы каминов уходили в основное здание и, сливаясь воедино, выходили на главной крыше огромным каменным дымоотводом, в который без труда могло пролезть взрослое животное средних размеров.
Странно выглядела и ограда, состоящая из вертикально поставленных плоских камней. Камни эти стояли неплотно, и, если бы не кустарник, прорастающий меж ними, смысла в данном нагромождении не было бы вообще. Но так казалось лишь с первого взгляда. Вся необычность открывалась поздним вечером и при изменении погоды.
Так, с приходом сумерек на ограде начинало прослеживаться небольшое свечение, которое тем сильнее крепло, чем гуще наступала темнота. В полночь, когда свет падал лишь от звёзд, да планеты-спутника, сотни узоров начинали переливаться красками во всём видимом спектре. Погода же вносила свои коррективы, так как камни эти были не просто кусками породы, но имели множество ложбин, ходов и отверстий. Дождь, ветер, холод и зной, всё это заставляло изменяться камни, расширяться и сужаться, вызывая звуки, сливающиеся в одну, едва различимую, но всё же понятную мелодию, а ветер лишь красочно дополнял композицию. Каждый раз мелодия была разная и все, кто был в этом необычном месте могли поклясться, что никогда не слышали одной и той же песни валунов дважды.
В тот вечер, о котором мы начали своё повествование, хозяин дома сидел на огромном крыльце, в глубокой задумчивости изучая горсть гальки. С виду он невероятно сильно походил на людскую породу разумных. Росту в нём был целый эржэ1, стройное тело, русые, с рыжими прядями, волосы средней длины, выбритые и выскобленные на затылке и висках до белизны кожи и заплетённые по краям в плотно прилегающие к голове косички. Гладко выбритое лицо выражало крайнюю заинтересованность камнями, сжатыми в ладони с очень длинными пятью пальцами. Узкие, горизонтальные зрачки тёмно-зелёных глаз дёргались, переводясь с камешка на камешек. Тонкие губы, алой полоской прочерчивающие белую, чуть тронутую загаром кожу, то и дело приоткрывались, являя миру ряд острых, чуть желтоватых клыков.
Казалось, весь мир, окружающий этого живого, сосредоточился на горстке, что, в принципе, было волне вероятным. Ведь именно он, не знающий даже своего рода, зовущий себя именем Бу-Ож2, создал этот мир. Не только дом, но всю планету, вращающуюся вокруг безымянной звезды в пространстве между мирами. Признаться, для тех, кто именует себя эрхи-буу-таг3, это не было чем-то из ряда вон выходящим. Скитаясь между мирами на кораблях, принимающих, чаще всего, за капитана лишь одного разумного и имеющих свой характер, они могли выполнять задачи гораздо сложнее и разнообразнее.
Внезапно, светило померкло и тень нависла над Бу-Ожем. Горячее дыхание растрепало его шевелюру. Эрхи поднял взор и обратился к причине сего локального затмения.
– Оло, мерзкий ты кошак, я сколько раз просил тебя не подкрадываться?
Огромный, размером со взрослую лошадь, мохнатый, дымчатого окраса кот лишь фыркнул и сел рядом. После чего зевнул и вполне чётко произнёс.
– Можно подумать, я застал тебя врасплох. Это вообще реально, Бу?
Голос у кота был грудной, зычный, но при этом он словно терялся на фоне тихого и спокойного голоса главы дома.
– Оло, не важно, застал ли ты меня врасплох. Я просто не люблю, когда огромная зверюга пытается подкрасться ко мне. Я, знаешь ли, насмотрелся этого в других мирах предостаточно и хочу хотя бы в своём не переживать подобного.
– Ай, брось, двуногий. Все вы умрёте, хоть и бессмертны. Конец всегда один.
– Конец всегда один. А ты?
– А я кот. Мы не умираем. Мы лишь засыпаем навсегда. – Оло довольно потянулся и широко зевнул, после чего снова обратился к межмирнику. – У меня вопрос.
– Я весь во внимании, мой дорогой друг.
– Ты уже несколько часов пялишься на эту гальку. Что она тебе сделала?
Бу-Ож улыбнулся.
– Я сам не знаю, но так надо. Хочешь со мной?
– Не считаю нужным опускаться до совместного действа с тем, кто делает что-то не зная, что он делает? – фыркнул с явно наигранным презрением кот, попутно присаживаясь рядом и уставившись в том же направлении, что и Бу.
Время текло, а бессмертный и кот всё сидели и смотрели. Звезда катилась на закат, делая тени вокруг более густыми, а краски разбавляя оттенками рыжего. Лёгкий ветер гулял меж валунами, чаруя своей песней. Шелестела листва кустарников и большого дерева у подножья холма. Оло внезапно подскочил, словно ужаленный.
– Бу!
– Что? – Эрхи даже не шелохнулся на бурные позывы кота.
– Мне кажется, она пошевелилась.
– Тебе кажется. – Бу-Ож оторвал свой взгляд от ладоней и посмотрел в огромные голубые кошачьи глаза. Они были слишком долго знакомы, чтобы покрывать свои разговоры налётом ненужной вежливости. – поэтому, прошу, замолчи.
Звезда почти скрылась за горизонтом, наполняя небо последними багряными сполохами заката. В воздухе поплыл ласкающий слух стрёкот миллионов насекомых. Узоры на камнях стали проявляться и освещать чуть зеленоватым светом вершину холма.
Межмирник и кот сидели не шевелясь. Последний росчерк закатной кисти лизнул хрустальные вершины заснеженных гор в дали. На небосводе, среди мириадов звёзд и дальних сполохов межмирного пространства взошёл спутник планеты – Тур-Ёх4. Огромный кусок безжизненного камня, затейливой формы, с огромным видимым кратером на экваторе. След несдержанного поступка Бу-Ожа.
