Где-то в вышине раздались синеватые всполохи, едва заметные снизу. Гроза? Как бы хотелось сейчас грозы! Ведь гроза следует рука об руку с дождём – он видел это в старых фильмах. С дождём, который принесёт обновление, который смоет всю эту однообразную повседневность долой. Но под куполом не бывает дождей. Как не бывает их и снаружи, где только снег и хлопья вулканического пепла.
Казимир, бежавший домой после очередной встречи с клиентом, остановился и пристально посмотрел наверх, на осмотический купол, накрывающий собой весь город. Конечно, нет здесь никакой грозы. Всего лишь озонирование. Всего лишь жалкая попытка как-то разбавить этот затхлый воздух последнего человеческого поселения, стоящего одиноко посреди безжизненной пустыни. Чтобы несколько сотен тысяч человек, живущих здесь, не задохнулись. Не задохнулись в прямом смысле этого слова, ведь их сознание задохнулось уже от однообразных картин из оргстекла и стали.
Вздохнув, Казимир продолжил путь домой. Протискиваясь сквозь плотный поток идущих ему навстречу горожан, он не смог сдержать улыбку, когда вдруг понял, что сейчас похож на рыбу, плывущую против течения. В часы пик узкие улочки не могли пропустить всех и сразу. Приходилось либо толкаться, либо вставать в общую очередь и двигаться с небольшой скоростью медленного людского потока. Чтобы такого не случалось, вообще-то был придуман общественный транспорт, но и он не справлялся с массой желающих добраться до работы ранним утром. Казимир часто думал о том, что в программе контроля численности населения где-то произошёл сбой, и именно поэтому на улицах города образовывались эти пробки из людей. Он хотел бы знать, как обстоят дела с этим в других городах, но такой информацией обладали разве что прислужники Корпорации, а с ними у Казимира не было ни малейшего желания общаться.
В этот самый момент Илларион проснулся. Какое-то время он просто лежал, глядя в потолок. Конечно, он знал, что такое гроза. Конечно, стоял под каплями дождя, обычно холодными и не вызывающими никаких приятных чувств. Но снова и снова повторялись эти сны, в которых его звали Казимиром, а жил он под гигантским куполом.
Пора сходить к психосомнологу? Рассказать ему о навязчивых снах? Идея эта не казалась Иллариону такой уж хорошей. Психосомнологов он не любил точно так же, как не любят и любых других врачей. Но, похоже, действительно пора.
Потянувшись, Илларион встал. Надев на руку часы (превосходный образец высокой механики, работающий чуть ли не со дня Рухнувших небес), он какое-то время ловил солнечных зайчиков циферблатом, даже не отдавая себе отчёта в том, что делает это намеренно, не желая выходить из комнаты. Спохватившись, он прекратил это недостойное представителя высшей касты дело, спешно оделся, умылся, наскоро помыл голову прямо под краном (идти в общую душевую ему сегодня совсем не хотелось) и вышел в коридор.
Проходя по коридору, он выглянул в окно. Там, за окном, под ярким летним небом простиралась великая река, за века сменившая немало имён: Ра, Атель, Итиль, Идель, Волга. Река манила своей загадочной синевой, но увы, она находилась за пределами Дома, и потому путь к ней Иллариону был заказан. Исторические хроники говорили, что Волгу когда-то величали «великой русской рекой», но для Иллариона русские были столь же далеки, как и жившие здесь ранее хазары. Трудно было говорить о каких-то народах после того, что человечество пережило в конце XXI века и что впоследствии назвали «Вторым Вавилонским смешением».
По пути Иллариону попадались представители второй касты, и он приветствовал их легкими кивками. Дваки1 на мгновение замирали и прикладывали руку к сердцу в знак ответного приветствия. В отличие от дваков, Иллариону не нужно было спешить на работу, поэтому к кабинету психосомнолога он мог проследовать не торопясь.
Оказавшись у нужной двери, Илларион остановился и перевёл дух. Конечно, по-хорошему надо было сначала договориться о времени приёма, и только потом идти. Но Илларион прекрасно отдавал себе отчёт в том, что делает. Он специально стремился сделать всё, чтобы не попасть к психосомнологу, чтобы услышать, что он занят, вздохнуть, а потом отложить визит ещё на неделю. Но сегодня судьба распорядилась по-другому. Доктор Исидор, психосмонолог, и сам только-только подошёл к своему кабинету. Заметив застывшего в нерешительности Иллариона, он окликнул его.
– Доктор Исидор, доброе утро! А я как раз к вам, – растерянно произнёс Илларион.
– Великолепно, влак2 Илларион. Как раз сегодня с утра у меня свободно. Давайте зайдём.
Отворив дверь ключом, доктор сначала пропустил Иллариона, а следом и сам вошёл внутрь. Кабинет психосомнолога больше походил на оранжерею: с огромным окном во всю противоположную стену, уставленный огромным количеством горшков и кадок с самыми разнообразными растениями, подчас самыми экзотическими. При всём этом, для бесед с пациентами был отведён дальний затемнённый уголок. Очевидно, считалось, что о снах лучше говорить в полумраке.
Доктор прошёл к своему столу и позвал за собой Иллариона.
– Мне как, садиться в кресло или ложиться на диван? – уточнил Илларион.
– Как удобнее, – ответил доктор Исидор. – Диван – это наследие давних времён, когда сны толковали психоаналитики. Должен сказать, что дваки и трики3 часто предпочитают именно диван, но нам, влакам, вполне можно разговаривать лицом к лицу, не так ли?
– Да, всё так, – вынужденно согласился Илларион и сел в кресло. Для него сегодня оба варианта были бы одинаково некомфортны, но раз уж он оказался здесь, надо было идти до конца.
– Могу предложить чаю, – произнёс доктор. Илларион согласился. Доктор отдал несколько команд через свой инфорк4, и пока они ждали чай, начал расспрашивать Иллариона о том, что же его беспокоит.
– Мне снятся сны, – начал Илларион, и тут же понял, насколько смешно звучит эта фраза на приёме у психосомнолога. Доктор в ответ лишь улыбнулся, кивком приглашая продолжать.
– В этих снах меня зовут Казимир, и я живу в странном Доме, полностью накрытом каким-то куполом.
– У тебя есть представление о том, где располагается этот Дом?
– Нет, нету, – Илларион покачал головой. – Могу лишь сказать, что не здесь. Это какая-то мрачная безжизненная пустыня, а с неба порой падают вулканические хлопья.
– Значит, это один из регионов геологического кризиса, – заключил доктор. – А этот Казимир, кто он? К какой касте принадлежит?
– Не могу сказать точно. Судя по всему, у них вообще нет каст.
