1. Глава 1. Барсик, Агафон и я
– Степан! Забирай барыню и хорошенько землёй присыпь. Да так, чтобы никто её не нашёл! Никогда! – донёсся словно через вату мужской голос. Резкая боль прострелила правый бок: кто-то меня поднимал. – Ох, хорошо горит…
Что горит? Какой Степан? Где я? В больнице? Телевизор работает?
Мысли медленно вертелись в голове, последнее, что я помнила — как погналась за Барсиком возле ветеринарной клиники и провалилась в открытый люк. Лишить кота бубенчиков оказалось не самой моей удачной мыслью.
Похоже, я вновь отключилась. Пришла в себя от надсадных воплей возле уха.
– Это ты, блохастый комок шерсти, виноват, что мы с хозяйкой без жилья остались!
– Мур-мя-у-у… – взвыл не своим голосом обладатель блох. – Отпусти! Не виноват я! Впервые тебя вижу, нечёсаное чучело!
– Да что ты говоришь?! Зато я тебя каждый день под хвост пинал! Паршивец, если бы глупая барыня не оставляла ради тебя проход в магическом заборе, то и лютые дворовые не пробрались бы. Нет, мне хозяйку не жалко, уж очень она была плохим человеком. Никогда краюхи хлеба не подаст, блюдца с молоком не поставит. А людей порола почём зря. Семьи разделяла, продавала за любую провинность. Голодом морила. Оброком непосильным обложила. Дом жалко-о-о! Театр жалко-о-о! – громко завывал незнакомый голос. – Какие представления дворовые давали! Это ты виноват со своими ночными прогулками! Где мне сейчас жить? По миру пойду, да никто не подберёт меня, горемыку домового! – сквозь всхлипывания и громкое мяуканье явственно слышались удары.
Кот с кем-то дерётся?
Я попыталась сесть, но рука подвернулась, моё тело вновь встретилось с твёрдой землёй. Нещадно болела голова, почему-то правый бок и лицо.
Ушиб всей бабки на лицо, кисло улыбнулась я, вспомнив старую шутку.
– Ба… ба… – сфокусировав взгляд, увидела, как в моих ногах в грязи замерли двое. Мой рыжий кот Барсик и непонятное маленькое существо. – Барыня жива?!.. – пробормотал он, падая в обморок.
Кот не растерялся и тут же заехал драчуну по уху, чем привёл мгновенно того обратно в чувства.
– Барыня, милая, жива!
Он бегом бросился ко мне, я же оперлась другой рукой о землю.
– Где я?! – мой взгляд блуждал от Барсика к маленькому человечку и обратно. – Как всё болит, – встав на колени, попыталась подняться, но вновь завалилась на бок. В живот что-то кольнуло, грудь болела, дышать было трудно.
– Ох, чувствовал, что просто так злыдня не сдастся! – радовался странно одетый человечек. – Последние силы истратил, но напугал паршивца Стёпку, не дал закопать. Ох он и улепётывал, только пятки сверкали!
– Кого не дал закопать? Меня? – я сфокусировала взгляд на молодом, только отпустившем бороду… а, собственно, кто он? На меня смотрел мужчина, но в несколько раз меньше обычного, вряд ли достанет мне до колена, если не ниже, но пропорционально сложенный. В чистой, латанной простенькой одежде, льняные брюки и такая же рубаха, подпоясанная кручёной верёвкой. Взъерошенные русые волосы и такого же цвета борода. На ногах лапти.
– А вы кто?
Мой вопрос остановил незнакомца, что пытался запихать маленький лапоть мне в платье. Может, там карман?
– Вы меня видите? – опешил тот, прижимая лапоток к груди. – Барыня…
– Вижу. А ты кто? Таблеточку бы от головы. В люк упала, неужели никто не видел? Барсик, паршивец, всё из-за тебя. М-м-м… как больно.
– И я говорю, что из-за него. Подождите, – собеседник помахал передо мной рукой и показал два пальца. – Что я делаю?
– Машешь рукой и показываешь пальцы.
– Так и есть, – он шлёпнулся на землю. – Дожили, домовых хозяева начинают видеть. Агафон я. Домовой, потомственный, вашей семье мы служим не одну сотню лет, – гордо произнёс он и поклонился.
Наверное, от шока, но и я решила представиться:
– Варвара Иванова, студентка третьего курса Академии…
– Госпожа, что с вами? Какая Варвара? Вы Софья Павловна Тополевская, но любите, когда вас называют Софи, – остановил меня тот, кто назвался домовым.
– Брежу, я просто брежу. Скоро меня найдут. Точно, я упала не в простой колодец, а в тот, что в фильмах показывают, через который можно попасть к морю.
О чём я? Какую чушь мелю! Какое море? Ближайшее от моего города — в тысячах километров.
– Хозяйка, я виноват! – неожиданно на колени упал Барсик. Вот прямо взял и упал, передние лапы сложил в молящем жесте на груди. – Прости меня, дурака! Я как увидел, что ты летишь в колодец, за тобой прыгнул, да поздно было, но не совсем. Ты меня подобрала, выкормила, вырастила, и я не мог не отблагодарить, загадал желание кошачьему богу. Одну из своих девяти жизней тебе отдать. Кто-то меня там услышал, – он задрал голову к звёздному небу. – И мы оказались в этом мире, я в теле хозяйского кота, а ты в теле барыни-сатрапки.
Он подмяукивал и постанывал.
Я заплакала, почему-то поверила. Морщась от боли, подтащила его к себе и обняла.
– Спасибо, Барсик.
– Вот это вам и пироги с грибами, – домовой запустил пятерню в спутанные волосы. – Так что, у меня новая хозяйка в старом теле? Софи, хватит слёзы лить. Ох и заживём мы сейчас. А ты добрая барыня? Кормить меня будешь?
– …Степан, ты почему злыдню не обыскал? В доме мы золота не нашли, значит, она его на себя нацепила, – вдалеке послышались приглушённые голоса. Мы резко замолчали, я перестала плакать, а домовой — радоваться.
– Что ж я буду барыню обыскивать? – послышался виноватый ответ и громкий звук затрещины.
– Сейчас придётся её выкапывать. Глубоко закопал?
Вместо ответа послышалось невнятное мычание.
– Лапоток возьми, хозяйка, и в кусты, быстро! – шепнул домовой.
Я всё ещё плохо соображала, но поняла, что идут по душу барыни, а в этом теле сейчас я, значит, по мою. Схватив маленький лапоток, на четвереньках, качаясь, поползла к ближайшим кустам.
Благо кустов было много, плотных, но колючих. Я сдерживала стоны: тело начинало болеть с удвоенной силой, досталось ему. Били, похоже, хозяйку куда каблуки достанут.
Сев на тёплую землю, прижала к себе Барсика и замерла. Даже дышать пыталась через раз.
– Степан! – совсем близко раздался громкий крик. – Дурья твоя голова! Нет её!
– Неужто жива оказалась? Или из мёртвых восстала? – голос Степана дрожал. – Чур меня…
– Глупостей-то не пори! Где ты видел в наших краях магов, что умеют людей поднимать? Ищи, далеко уйти не могла! Кусты проверь.
«Вот и всё, – подумала я, понимая, что недолго прожила в чужом теле, – смерть в один день в двух мирах, да я ставлю рекорды».
Страх пробирался по ногам к сердцу.
Ветки кустов резко раздвинулись. Прямо на меня смотрел высокий детина лет двадцати с широченными плечами и мощной шеей.
– Тут никого нет! – смотря прямо на меня, крикнул Степан.
«Нет? – сердце гулко застучало в груди. – Почему нет?»
